Золото в тёмной ночи

Парень, продолжая ухмыляться, поворачивает голову в сторону тренировочного поля:

– Кахари! Тут твою подружку уводят!

Дарен и Рой так резко оборачиваются к нам, что мы все замираем. Их лица недобро мрачнеют, когда они замечают, как друзья пытаются перетянуть меня, словно игрушку. Оба исарийца тут же отпускают мои руки, пока Марк злобно хохочет. Дарен предупреждающе тычет концом деревянного меча в направлении Дастина и Теренса, и только после этого спарринг продолжается.

Мой лучший друг хорош в бою, двигается быстро и чётко. Он единственный среди учеников Роя, кто может дать ему фору. Один раз Дарен даже победил наставника, несказанно удивив всех нас. Убрав прядь волос с потного лица, я любуюсь заходящим за далёкий холм солнцем и низко летающими птицами. Несмотря на практически беспрерывный стук деревянных мечей, этот вечер кажется мирным и уже по-привычному уютным. Почти как дома.

Стоит ли теребить прошлое?

Может, лучше остаться здесь навсегда?

Я вздрагиваю от этих мыслей. От того, что чувствую их корни, зарывшиеся глубоко в сердце.

– Мальчики, как насчёт сладких булочек, после того как закончите делать друг из друга отбивные? – громкий голос Лайлы раздаётся настолько неожиданно, что Дарен пропускает удар и, судя по выражению его лица, наверняка получил очень болезненный синяк на плече.

Все дружно поворачиваются к женщине, держащей поднос с холодным чаем и сладкими, ещё исходящими паром булочками. Теренс, Дастин и Марк стонут в унисон от облегчения. Мы быстро возвращаем оружие и кольчуги обратно на стойки и рассаживаемся за ближайшим деревянным столом.

Мы решили установить его здесь три года назад. С тех пор чаепитие после тренировок стало уже обязательным ритуалом. Рой что-то недовольно бубнит о том, что Теренс и Дастин ещё не отработали поединок, однако если Лайла махнула рукой, то на ворчание учителя можно не обращать внимание. Каиданец ещё ни разу не сумел переспорить жену и уже не особо пытается. Они женаты уже долгие годы, а их любовь всё такая же тёплая, как выпечка Лайлы. Теренсу и Дастину сегодня повезло закончить занятие без синяков. Это становится отличным завершением дня. Я смеюсь вместе со всеми, в очередной раз слушая забавные рассказы приёмной матери.

Наверное, так ощущается дом – как тепло закатного солнца. Звучит, как шум голосов и смеха с привкусом сладкой корицы.

Глава 4

К тому времени, как все заканчивают набивать животы, солнце уже почти садится. Пора возвращаться по домам, пока совсем не стемнело. Перед уходом Дарен просит меня заглянуть через несколько дней в кузницу к его отцу. Я недовольно складываю руки на груди, когда приятель лишь загадочно улыбается и подмигивает в ответ на мои расспросы, после чего направляется в сторону Города вместе с Дастином. Марк и Теренс живут неподалёку от дома Сесциа, поэтому друзья расходятся в разные стороны.

С того вечера проходит два дня. Два длинных, до ужаса растянутых дня. Именно ожидание всегда давалось мне труднее всего. Особенно ожидание неизвестно чего. Словно кто-то не удосужился договорить важную фразу или рассказал о купленном подарке, который вручат лишь с наступлением праздника. И, похоже, мой друг это прекрасно знает. Он разжёг интерес, захвативший все мои мысли на протяжении последующих дней. Вплоть до того, что ближе к вечеру на конной прогулке, которая благодаря Рою больше похожа на очередной урок или соревнование, я не могу спокойно усидеть в седле. Мне хочется как можно скорее отправиться в Город. Стоит нам вернуться домой, как я мигом сползаю с гнедой кобылы и умоляюще смотрю на приёмного отца, который в курсе нашей договорённости с Дареном.

– Хм… кажется, нам бы не помешало почистить стойла, – Рой задумчиво почёсывает бороду.

От меня не укрывается, как дёргается уголок его губ, но он пытается сохранить серьёзное выражение лица. И я решаю подыграть.

– Я всё сделаю через несколько часов! Обещаю! – Изо всех сил пытаюсь придать себе жалостливый вид. – Только ненадолго сбегаю в Город, туда и обратно.

Приёмный отец смотрит на меня, притворяясь, что раздумывает над услышанным, как будто сейчас нет более серьёзной проблемы, чем чистка стойла.

– И подковы бы проверить, – продолжает бормотать он, но не выдерживает моего немигающего взгляда и с кислой улыбкой побеждённого всё-таки разрешает: – Ладно, иди.

Я тут же возвращаюсь в седло, пока Рой не припомнил другие дела, которые я тоже не мешкая согласилась бы выполнить, а потом двое суток вычищала бы весь дом. Такое уже случалось, поэтому я спешу в Город.

Верхом дорога занимает чуть больше пяти минут. Редкий лес мелькает по левую руку, зелёные холмы – справа. Проскочив ворота, я пускаю лошадь спокойным шагом.

Нужно управиться побыстрее, кажется, к ночи начнётся буря, но дождь может пойти и раньше, – решаю я, разглядывая сереющее небо. Ветра нет, а духота предупреждает о надвигающейся грозе. Солнце сядет примерно через час или чуть больше, но улицы уже постепенно пустеют. Продавцы тканями и специями сворачивают прилавки немного раньше обычного, опасаясь внезапного дождя. Пока не торопятся разве что торговцы фруктами и овощами, их не пугает намоченный товар. А со стороны порта, как всегда, раздаются выкрики и галдёж, там рыбаки стремятся как можно быстрее распродать сегодняшний улов.

Я добираюсь до площади, спрыгиваю на землю и привязываю кобылу к специальному стойлу, не забывая заплатить мальчику, который присмотрит за ней, пока я буду в кузнице. До неё совсем близко: свернуть налево в переулок и идти почти всегда прямо по узкому проходу между домами – так быстрее, чем по главной улице. Я бы могла доехать до кузницы верхом, да моей лошади не нравится звук молота при ударе о наковальню, она всегда нервничает, поэтому решаю дальше отправиться пешком.

Шагая по извилистому переулку, я вновь бросаю взгляд на серую полоску неба с лёгкими розово-красными проблесками закатных лучей. Похоже, тёплые дни скоро подойдут к концу и начнётся настоящая осень. Я не замечаю выпирающий камень и, споткнувшись, чуть не падаю. В последний момент меня поддерживает возникшая словно из ниоткуда Мальта, которая крепко берёт меня под локоть и помогает сохранить равновесие. Я с удивлением отмечаю, что хватка старой женщины практически железная, что совсем не вяжется с её внешним видом.

– Что ты здесь делаешь? – Мальта отпускает мою руку и привычным движением опирается на трость, хотя прямая осанка намекает, что палка нужна лишь для вида.

Впервые очутившись нос к носу с исарийкой, я замечаю, что она выше меня на несколько сантиметров. Мы никогда не стояли так близко, и сейчас её взгляд, которым она окидывает меня сверху вниз, кажется неприятно тяжёлым.

– Я… иду в кузницу.

Пятясь, я предпринимаю попытку обойти старуху, но улочка слишком узкая, чтобы разминуться, а Мальта даже не делает попытки посторониться.

– Я спрашиваю, что ты делаешь здесь? – она делает ударение на последнем слове.

– Сокращаю путь, – я теряюсь ещё больше из-за непонятных вопросов.

Исарийка напряжённо сжимает губы в тонкую линию и бросает встревоженный взгляд через плечо, а потом наклоняется вбок, всматриваясь в переулок за моей спиной. Я, удивленная её поведением, тоже начинаю озираться по сторонам, но не вижу ничего примечательного. В переулке, кроме нас, никого нет, и окна зданий выходят на другую сторону, поэтому здесь достаточно сумрачно.

– Уходи сегодня же, девочка, а иначе они тебя заберут, – вдруг выдаёт старуха.

– Кто «они»?

– Смотрители.

Я приоткрываю рот, но не могу издать и звука. Мысли начинают путаться у меня в голове. Смотрителями называют элитную гвардию Каидана, которая следит за соблюдением запретов на браки между жителями разных народов, а если быть точнее, проверяет у мужа и жены наличие Дара. Некоторые каиданцы взяли на себя обязанности приводить в исполнение закон, так как являются наследниками Света и получают дополнительную способность чувствовать Дар других людей через прикосновение. Не обладающим талантом парам дают разрешение на брак, но отправляют их на Острова. Если же оказывается, что муж с женой владеют Даром, но вступили в союз, преступив закон, то их отвозят в Каидан. Их судьба решается в зависимости от способностей и наличия детей, которым они могли передаться. Что происходит с нарушителями дальше, на Островах знают немногие, но все уверены, что ничего хорошего.

Раньше всех их сразу казнили, в живых оставляли лишь детей, если у тех не обнаруживался Дар. Но позже, под давлением других трёх стран, Каидан смягчил политику: теперь кого-то казнят, но большинство отправляют работать на рудники. Также я слышала от Роя, что тех, у кого находят по-настоящему сильный талант, правители Каидана используют в своих целях. При том разговоре приёмный отец серьёзно посмотрел на меня и сказал, что илосийцы должны быть осторожнее остальных. Их способностей до сих пор боятся, и им шанса не дают. Их путь всегда заканчивается плахой, даже для женщин и детей – ещё одна плата за Теялу. Поэтому почти все жители Илоса не хотят покидать границ родной страны.

Но всё стало ещё сложнее, когда узнали, что даже через поколения, у родителей, не владеющих способностями, иногда появляется ребёнок-полукровка, у которого может открыться Дар. Так начались облавы на кахари.

Нет специальных дней, установленных для обследования. Смотрители могут явиться на Острова когда угодно и начать проверять местных. Так отлавливают нарушителей, беглецов и детей, которые иногда и вовсе не знают о своих способностях.

Я видела Смотрителей один раз. Тогда стояла слишком холодная для Островов зима, и мне едва исполнилось пятнадцать лет. Пребывая в хорошем настроении, я шла вприпрыжку по улице Города почти так же, как и сейчас, чтобы встретиться с Дареном. Копна длинных волос хлестала меня по спине, как вдруг кто-то с силой ухватил меня за капюшон тёплого плаща и оттащил назад.

– Я же сказал тебе остановиться, девочка! Ты меня совсем не слышишь!

Я испуганно сжалась, поглядывая на огромного воина в чёрно-серых доспехах с символикой солнца на груди. С его плеч до самой земли свисал тёплый золотистый плащ. У незнакомца были короткие светлые волосы и голубые глаза, как у Роя. Несмотря на хмурое выражение лица, на злого человека он не был похож. Каиданец. Только это слово пронеслось у меня в голове, как мужчина наклонился ближе, выдыхая облачко пара. Погода стояла на редкость холодная.

– Дай руку.

Смотритель опустился на одно колено, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и бережно обхватил пальцами мою протянутую трясущуюся ладонь. Скользнув по нему взглядом, я отметила огромный меч на поясе. Пока воин сосредоточенно к чему-то прислушивался, я ничего не чувствовала, кроме тепла его рук и шероховатости кожи. Однако меня била мелкая дрожь, а сердце продолжало громко стучать от страха, так что я едва расслышала следующие слова:

– Всё в порядке. Ты чиста.

Каиданец так же быстро поднялся и даже на мгновение положил ладонь мне на голову в успокаивающем жесте, а затем ушёл. Не успев оправиться от шока, я обернулась. По моим представлениям Смотрители были какими-то монстрами в чёрных доспехах, отсекающими неугодным головы направо и налево и оставляющими за собой если не реки крови, то хотя бы кровавые брызги на стенах. Но в реальности они оказались обычными людьми. Высокими, сильными, специально отобранными, но людьми.

Внезапно мои мысли прервал пронзительный крик.

Мимо меня за ноги протащили одного кахари едва ли старше Дарена. Из его плеча и голени торчали обломанные древки стрел, из ран сочилась кровь, оставляя алые разводы на мёрзлой земле. Полукровка бился в приступе истерики, пытаясь освободиться, но руки надёжно стянули жгуты, которые создали умелые исарийцы из специального металла, позволяющего блокировать Дар.

Устав от воплей, один Смотритель не выдержал и врезал рукоятью меча по затылку кахари, заставив пленника потерять сознание. На лицах каиданцев не было в тот момент ни сострадания, ни жалости, ни злости. Они волокли его не как человека, а как мусор, который они пришли выкинуть. И тогда я поняла, что настоящий монстр определяется не столько по внешности, сколько по бесчувственности. Так я и смотрела раскрытыми от ужаса глазами вслед каиданским воинам, которые тащили «нечистого».

В тот день они забрали двоих.

Я трясу головой, отгоняя воспоминание. Мне уже не пятнадцать.