Поцелуй среди песчаных дюн

К счастью, Себастьян, судя по всему, ничего взрывоопасного не ощутил. Он лишь прикладывал все усилия, чтобы восстановить их дружбу.

Что, похоже, включало регулярную доставку ее любимого кофе – двойного, с молоком, и всего несколько дней назад переросло в совместные ланчи.

Они перекусывали в многолюдном новомодном бразильском кафе – «У Педро», а потом прогуливались до ее магазина и его реконструируемого помещения. Они не могли уединиться или поговорить по душам, что, казалось, устраивало их обоих.

Время от времени напоминание об их старой дружбе все же проскальзывало – они смеялись над шутками друг друга, обменивались понимающими взглядами и улыбками, как старые друзья. Но это случалось крайне редко. Большей частью между ними висела еле уловимая напряженность. Словно что-то изменилось после того падения Милы на теннисном корте. Когда во взгляде Себа она прочитала то, что заставило все у нее внутри таять, а ее кожу – гореть.

И, словно придя к молчаливому согласию, что это было неуместно, они довольствовались поверхностным общением. Мила знала: как только Себ переживет горе и угрызения совести, все вернется на круги своя. И ее жизнь потечет в привычном русле.

Телефон, все еще стоявший на беззвучном режиме, завибрировал в руке. На экране высветился незнакомый номер.

– Алло?

– Мила Молинье? – спросил женский голос с сильным американским акцентом.

Внутри Милы все оборвалось. Она знала, кто звонил.

– Слушаю, – ответила она личной ассистентке своего отца.

Какое-то мгновение, показавшееся бесконечным, она подумывала повесить трубку. Именно так поступили бы ее сестры. Но ведь Блейн Спенсер не потрудился позвонить им, не так ли? Он точно знал, какая дочь мирилась с его ложью и невыполненными обещаниями.

Такой она и была. Бесхарактерной, полной надежд, глупой дочерью.

– Лапочка!

– Мила, – поправила она, впрочем, как и всегда. – Мне не три года, папа.

Столько ей было, когда он ушел.

– Но для меня – все еще да, моя милая девочка!

Каждый мускул в ее теле напрягся еще сильнее.

– Никаких шансов, что ты позвонишь мне сам, хотя бы один раз? – Она даже не пыталась скрыть разочарование. – Знаешь, найти мое имя в своем телефоне, нажать кнопку вызова. Это несложно.

– Только не начинай, Мила, ты ведь знаешь, какая тяжелая у меня работа!

Все как обычно: очередное Оправдание. Мила всегда мысленно писала это слово с большой буквы.

Их разговор обычно проистекал так:

«Почему ты не позвонил на <вставить важное событие жизни>?» «Ты ведь обещал, что приедешь на <вставить важное событие жизни>?»

А потом – Оправдание.

«Ты ведь знаешь, какая тяжелая у меня работа».

Но при этом неизменное: «Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, да?»

Ну конечно…

– Выходит, ты был занят своей тяжелой работой все три последних месяца, так?

В сущности, для него это было неплохо. Обычно отец звонил пару раз в год. Видимо, именно поэтому она и не повесила трубку.

– Да, именно так, – отозвался он, не понимая или игнорируя ее сарказм.

Если честно, Мила не знала отца настолько хорошо, чтобы понять его реакцию. Наверное, поэтому и цеплялась за иллюзию, что он был просто беспечным, а не эгоистичным горе-отцом, не понимающим, сколько боли причинил.

– Я только что прилетел в Сидней на премьеру моей новинки.

Он, как всегда, ожидал, что Мила знает о нем все.

– Какой еще новинки, папа?

– Фильма, – пояснил он, явно не веря своим ушам.

Мила закатила глаза.

– «Цунами». Режиссер – из Перта, так что австралийская премьера пройдет там завтра вечером. Сегодня я даю несколько интервью в Сиднее, потом, вечером, прыгаю на самолет. Ты не поверишь, у меня билет на последний рейс, потому что Серена понятия не имеет, как далеко этот чертов Перт…

Блейн Спенсер все говорил и говорил, но Мила уже не слушала.

– Подожди, папа. Ты летишь сюда?

– Серьезно, я бы не удивился, если бы она забронировала нам отель в Мельбурне вместо Перта. Все крупные города для нее одинаковы…

Он наконец-то осознал, о чем спрашивала Мила.

– Да, – ответил он, словно встреча с дочерью впервые за шесть лет была чем-то совершенно обычным, чтобы лишь мельком вклиниться в разговор. – Всего на одну ночь, – пояснил он.

Вполне в его духе: отец ни за что не продлил бы визит ради общения с дочерью.

– Понятно… – протянула Мила. Ей нечего было сказать.

– Если хочешь пообщаться, приходи на премьеру, – добавил он. – Завтра утром у меня интервью на радио, а потом большую часть дня мне придется проспать. Ты ведь знаешь, я совсем не могу спать в самолете.

Она не знала. Она вообще его не знала.

– Значит, если я не попаду на премьеру, мы не увидимся?

– Нет. Прости, милая. На этот раз я не могу остаться.

Ну вот, начинается…

– Уже стартовала подготовка к съемкам моего следующего проекта. Пора приступать к работе!

Мила надолго замолчала. С языка уже рвались не самые вежливые слова. Приглашение, сделанное в последнюю минуту, то, что он умудрился переложить ответственность за их встречу на ее плечи, совершенно не поинтересовался ее планами на уик-энд… Да и вообще всей ее жизнью.