Обратимость

– Мы оказываем друг другу взаимовыгодные услуги, – попыталась помочь я, – так? Мы защищаем их от фанатиков, просто интересующихся и ученых, они спасают нас от тварей. Все вроде бы просто.

Баррон набрал в легкие воздуха и как-то неуверенно закивал, не глядя в глаза.

– Да, да, да, точно, – повторял он тоже с некой долей неуверенности. Я недоумевающе посмотрела на него и, набравшись смелости, задала давно интересующий меня вопрос:

– А хотят ли они вообще, чтобы их защищали? Или как-нибудь иначе вмешивались в их жизнь? Может быть, чувство собственной гордости выше, чем чувство самосохранения, и они, вполне возможно, не понимают многого?

Директор вздохнул и сжал голову руками, потом принялся тереть ими лицо, словно приходя в себя.

– О, боже мой, все не так просто, как ты думаешь. Я вижу, что ты внимательная девочка, и мне бы не хотелось объяснять тебе что-либо. Я не пытаюсь вызвать у тебя спортивный интерес, но просто не могу объяснить ничего. Ты вполне способна наблюдать и делать свои выводы. Может быть, увидишь больше моего.

– Но как я могу их делать, если мне неизвестно ничего?!

Босс понимающе закивал головой и изобразил на лице кислую гримасу.

– Я учту твои пожелания.

– Хорошо, – отрезала я гордо. – А от чего отказывались люди, которые наведались к вам неделю назад? Простите, но один из них так громко негодовал, что не услышать его мог только совсем глухой. Может быть, я смогу вам как-нибудь помочь, если вы расскажите мне в чем проблема.

Директор невидяще взглянул на меня и ответил:

– Ну, во-первых, ты видела не людей. Это были Керраны, представители их рода, точнее.

Я застыла ошеломленная. Значит, тогда приходили вампиры, а я не смогла понять этого! Уже начала было корить себя за оплошность, но все-таки пришлось сконцентрироваться на рассказе директора.

– Они уничтожают тварей, верно. Но делают это с большой неохотой. Не спрашивай почему, может быть, сама поймешь позже. Ты знаешь, они не выносят людей – одна из причин, по которой они не хотят утруждать себя спасением нас. Но в то же время Керраны приблизили меня к себе, с целью помочь сохранить их секретность. Они не могут собственными силами отгородиться от натиска любопытных. Как видишь, мне приходиться быть тонким дипломатом, чтобы держать ситуацию на плаву. Кроме того, внутри рода тоже существуют разногласия…

Баррон замялся, было видно, что он неохотно делится информацией.

– Видишь ли, их не избежать, так как этот род не заключает только лишь выходцев из Керранов. Но есть еще выходцы из других, более мелких родов. Керраны просто как самые могущественные объединили всех “благородных” под своим началом. Соответственно, недовольными могут оказаться потомки других родов. Ну это личные мои выводы, я могу и ошибаться. Они настолько ревностно опекают свои личные дела, что мне достаются лишь внешние, поэтому ничего более не могу тебе сказать.

Я, с головой уйдя в рассказ директора, удивленно встрепенулась, так как ожидала получить гораздо больше деталей, но не тут-то было. Действительно ли он не лгал, или же просто недоговаривал?

– Если что-то нужно получить, у меня для этого источники…

– Источники? – осторожно переспросила я. – А можно ли мне тоже обращаться к ним? Мне хотелось бы узнать как можно больше о Керранах.

Баррон посуровел и напрягся.

– Нет, к ним имею доступ только я. Более разрешение не дадут никому.

Я вмялась в стул, поняв, что и так уже копаю слишком глубоко, и перевела тему:

– Чтобы заставить их помогать нам, нужно разобраться сначала в их проблемах. Понять их, в общем. Уверена, что нам многое недоступно лишь по нашей вине. Я не говорю, что они обязаны посвящать всех подряд в свои тайны, но должен был бы найтись человек, кому они могут больше доверять, и он должен быть настолько умным и чутким, чтобы догадаться еще и о том, что ему недоговорили.

– У меня нет телепатов среди знакомых, – отозвался Баррон. Здесь задумалась я. Директор навел меня на мысль.

– Это правда, что они тонко чувствуют окружающий мир?

– Правда. Но не могу знать насколько тонко. Что-то им дается хорошо, что-то плохо. Никто не может обладать сверхъестественными способностями видеть и чувствовать все подряд, даже такие необычные существа, как Керраны.

– Вопрос только в том, одинаково ли у них развита эта чувствительность или у всех в разной степени, – тут уж я вела беседу скорее сама с собой, понимая, что она к делу не относится, но Баррон отвечал мне, и я продолжала:

– Люди, допустим, не все могут обладать той энергией, которая зовется космической или божественной (у кого как), те, кто удостоился чести чувствовать ее и поглощать, делают это тоже в разных количествах. Это я к тому, что кому-то дано лечить, кто-то ограничивается чуткостью по отношению к миру и людям. Можно ли то же самое сказать о вампирах?

Баррон смотрел на меня, не понимая, почему меня интересуют такие мелочи. Он пожал плечами и ответил:

– Все, что касается вампиров, очень интересно. Это непочатый край. Но они не приемлют наше любопытство и ревностно охраняют себя от любых посягательств, как ты уже знаешь.

“Да, действительно, это непочатый край, – ужаснулась я от такой мысли. Чтобы узнать что-либо о них и понять хоть немного, нужно либо жить их жизнью, либо быть телепатом, ясновидящим или кем-нибудь в этом духе”.

– Чтобы как-то помочь вам, – ответила я, – мне надо узнать их лучше.

– Они меня-то едва допускают к своим персонам.

– Я не прошу у вас ничего, но просто констатирую факт, – сказала я таким уверенным тоном, который не вызывал дальнейших вопросов.

Баррон сделал еще несколько замечаний по этому поводу. На этом разговор закончился, и мне пришлось выйти из кабинета, хотя у меня и имелось еще некоторое количество насущных вопросов.

Всю ночь под впечатлением от беседы я не могла уснуть. Дав столько разрозненной информации, Баррон запутал меня еще больше. Я скрупулезно собирала по кусочкам все, что знала, и пыталась на этой основе сделать хоть какие-нибудь выводы.

Если они тонко чувствуют мир, то наверняка почувствуют и меня. За свою душу я спокойна. В ней нет ничего такого, что могло бы вызвать опасения. Более того, мною двигали лишь только искренние порывы, только бы, правда, они не приняли их за жалость. Так вот, требовалось доказать, прежде всего самой себе, что я не руководствуюсь жалостью, но просто… Здесь я категорически не могла подобрать подходящее слово. Чувствуя все внутри, мне не удавалось выразить это словами. Я отдавала себе отчет, что стремлюсь к ним всей душой не из жалости, не из интереса, но по другой причине, которая смутно вырисовывалась в мозгу. Таким образом, действуя методом исключений, я немного успокоилась. Так как если бы кто из вампиров пожелал заглянуть в душу, то точно не увидел бы там ничего подозрительного. В любом случае я представляла интересы людей. В общем, можно было бы прибегнуть к разным способам связи с ними.

Оставался еще один вопрос: почему они “неохотно” – как выразился Баррон, защищают нас от тварей? Хотя если они гордые и едва ли замечают опасность, грозившую им, то неудивительно, при всей их ненависти к нам, в честь чего они должны спасать нас, смертных, от упырей?

Вновь вспомнились те незнакомцы. Действительно, как же я, обычно всегда такая восприимчивая, не смогла догадаться, что это они? Глухая стена моего незнания отделяла меня от них, и по прошлой оплошности возможность почерпнуть больше информации была упущена, мне необходим был бы только один внимательный взгляд. Итак, я ворочалась почти до утра, терзаемая то одной мыслью, то другой.

Баррон все еще ходил озадаченный и на следующей неделе. Я смотрела на него и чувствовала, что он все еще озабочен чем-то, но вряд ли посвятит меня в свои дела. Теперь к тому же я знала, что он считает себя чуть ли не другом Керранов и, конечно, как любой хороший друг, он старался сам решить их проблемы или, точнее, помочь им, чем может. “Удивительно, – думала я, – если он имеет такой доступ к ним, то уже давно должен был бы понять все, что его интересовало. И неспособность решить настоящие проблемы показывала, скорее, отсутствие всемогущества или чуткости”. Глядя на него, я рассуждала так, хотя потом и осадила себя за такие дерзкие мысли, к тому же ничем не обоснованные. В любом случае Баррон хороший человек, и он действительно переживает за свое дело.

В один из дней Баррон вышел к нам и попросил нас с Крисой пройти к нему.

– У меня слишком много дел, – начал он, – поэтому прошу вашей помощи. Дело в том, что меня атакуют научные центры с просьбой взять пробу крови у представителей “благородных”. Они хотят проанализировать там что-то, в общем, она нужна им для изучений. Керраны отказали мне в этом, как и всегда, впрочем. Если у вас нет никаких предложений по поводу того, как их можно еще уговорить уступить нам, то возлагаю на ваши плечи обязанность написать отказы в эти центры так, чтобы не настроить их против меня. Просьба не забывать, что мы отвечаем за безопасность не только Керранов, но и обычных смертных. В наших интересах помочь вторым, при этом не настроив против себя первых, и наоборот.

Он взглянул на Крису. Девушка имела такое серьезное лицо, что мне сделалось смешно. Неужели она воспринимала вампиров как бизнес? Именно с таким выражением лица она сейчас и сидела. В голубого цвета радужках сейчас отражался острый холод раздумий.

– Я полагаю, – начала она, – что не стоит так резко отказывать ученым. Нужно обождать еще и подумать о других путях выхода из положения. Может быть, повести дела так, что Керранам окажется выгодно с нами сотрудничать. Вы имеете доступ к ним в любом случае, что бы вы ни сказали и не сделали, они не рассорятся с вами. У них просто нет другого выбора.

– Не делай таких скоропалительных выводов. Я рискую потерять их доверие, что совершенно недопустимо. В общем, поразмыслите над поиском обоюдовыгодного решения…

Меня почему-то и оскорбляли, и смешили высказывания Крисы. Если бы я была вампиром, то громко бы рассмеялась над ее предположениями. Шеф, казалось, сомневался. Вид он имел крайне озадаченный, потому что знал, что Криса высказывает свои предположения, руководствуясь не психологией вампиров, а бизнеса. Конечно, деловой образ мышления мог бы сработать, но только не в этом случае.

– Они не согласятся, – выпалила я ни с того ни с сего.

Директор поднял на меня удивленный взор.

– Во всяком случае надо очень постараться, чтобы они согласились. Не знаю каким влиянием вы пользуетесь, но оно должно быть поистине громадно, чтобы они пошли у вас на поводу.

Я покачала головой, сама не понимая, что говорю, почему-то мне так казалось. Тем не менее Баррон прислушался к моим словам, так как озадаченность его тут же сменилась грустью.