Чувственная ночь с изгнанником

– Шай, мадам, – указал он на небольшой серебряный чайник.

– Шукран, Хал, – поблагодарила Руби и тоже указала на чайник: – Что это?

– Это мятный чай, – ответил шейх, прежде чем слуга успел открыть рот. – Удивлен, что об этом моем любимом напитке не написано в вашем досье.

– Мои файлы всегда в процессе пополнения. Но я в курсе, что вы предпочитаете пить этот чай без сахара, что необычно. Вам налить немного чая, шейх?

– Мы тут общаемся запросто. Все зовут меня Брэм.

Руби до сего момента обращалась по имени почти ко всем своим работодателям, но ведь никого из них она не видела полуголым. Вроде бы это тут ни при чем и все же каким-то образом ее смущает.

Она посмотрела на небо, которое тьма, надвигавшаяся с востока, быстро накрывала темным капюшоном. Уже начали загораться первые звезды. Снова переведя глаза на шейха, Руби почувствовала, что он так же напряжен, как и она, хоть и старается казаться расслабленным.

– Вам налить чая, Брэм? – выдавила Руби, надеясь, что предательская дрожь в ее голосе ей лишь мерещится.

Их взгляды встретились, и у Руби закружилась голова. И причиной тому были вовсе не ноги Ибрагима – сильные, красивые, вытянутые перед ней, словно для искушения, а странный блеск в его глазах цвета янтаря – или тот лишь привиделся Руби из-за обманчивой игры света? А может, это была всего лишь галлюцинация, вызванная цветочными ароматами, наполняющими ночной воздух?

Глава 2

Напряженную тишину разорвало короткое треньканье мобильника Руби – это пришла эсэмэска. Брэм наконец кивнул, и Руби каким-то чудом удалось, не расплескав, налить ему чая в высокий стакан в серебряном подстаканнике и поставить перед ним на стол.

Словно тоже нуждаясь в каком-то занятии, чтобы отвлечься, Ибрагим взял листок с адресом больницы и, изучив его, что-то пробормотал.

– Простите? – переспросила Руби.

Шейх покачал головой:

– Значит, Питер в Гштааде? Когда-то я тоже сломал там лодыжку.

– Напомните мне никогда туда не ездить, – отозвалась Руби и добавила в ответ на озадаченный взгляд собеседника: – Судя по всему, это очень опасное место.

Во время поиска в Интернете информации о шейхе Ибрагиме аль-Ансари ей часто попадались его фотографии в облегающих лыжных костюмах: он либо стремительно спускался по головокружительным горнолыжным трассам, либо стоял на пьедестале почета с медалью на шее.

– Возможно, вы правы, – произнес шейх, глядя в никуда и, несомненно, вспоминая свою прежнюю жизнь, когда он был любимцем прессы, будущим королем.

– Извините.

Он не спросил, за что Руби извинилась, а она, если честно, и сама не знала, за что. Если этот человек хотел заниматься горнолыжным спортом или играть в конное поло, ничто не могло его остановить, кроме стыда за то, что опозорил семью. Неужели решение оставить спорт, отказаться от общения со сливками европейского общества, запереться тут, в старой крепости, было попыткой искупить разразившийся скандал? Тот самый скандал, который бросил тень на весь Умм-аль-Баср – страну, служить которой Ибрагим был рожден.

Или шейх жаждал трона больше, чем соревнований, призов и гламурных красоток, вешающихся на шею знаменитостям?

О чем говорит тоска, плещущаяся в глубине его глаз? О стремлении к прощению или о решимости вернуть все, что утратил?

Ибрагим кинул листок с адресом на стол.

– Позвоните в больницу и убедитесь, что они располагают всей необходимой информацией о медицинской страховке Питера. Скажите, пусть сделают для него все возможное. Поговорите с его матерью. – Руби достала из сумки блокнот и начала записывать в него все указания. – Необходимо перевезти Питера в Англию, как только врачи разрешат ему перелет. Проследите, чтобы для него и его родных организовали чартерный рейс, в аэропорту Питера должна ждать машина скорой помощи, чтобы доставить его куда он скажет.

– Хотите что-то ему передать?

– Может, это: «Ну ты и неуклюжий болван»?

Ибрагим произнес, вроде бы, шутливую фразу без тени улыбки.

– Послать вместе с этой запиской цветы? – спросила Руби.

– А вы как думаете?

Вообще-то Руби в этот момент думала о том, что вряд ли Хэммонд рухнул со сноуборда, только чтобы позлить своего босса. Но на месте Питера она предпочла бы лучше сломать ногу, чем еще хоть один день проработать на Брэма Ансари.

Впрочем, вслух Руби сказала:

– В таких обстоятельствах было бы более традиционным пожелать скорейшего выздоровления. Но ваш вариант звучит, несомненно, по-мужски. Питер наверняка ждет выздоровления с тем же нетерпением, с каким вы ждете его возвращения. – Она вложила листок с адресом больницы в свой блокнот. – К сожалению, срастание костей нельзя ускорить.

– Я это понимаю, но Питер отвечал за обеспечение Калат-аль-Мины всем необходимым. Без него даже поставки еды сорваны!

– Я так понимаю, все продукты доставляются морем из города?

Руби подумала, что уж с этим она справится. Ей и раньше приходилось брать на себя обязанности домоправительницы.

– А как люди, жившие тут прежде, решали эту проблему?

– Прежде?

– В те времена, когда в соседнем городе не было огромного универмага, где продаются товары со всех концов света, а вертолетов, способных привезти сделанный заказ в такие места, как ваша крепость, еще не существовало.

Шейх пожал плечами.

– Люди рыбачили, держали скот, ну а рис, специи и прочее доставляли на верблюдах. – Он снова задумчиво посмотрел на Руби. – Вам приходилось когда-нибудь сворачивать шею курице или резать козленка?

– Почему вы об этом спрашиваете? Разве это входит в мои обязанности секретаря?

– У моего секретаря – открытый список обязанностей, включающий любые действия, которые от него понадобятся.

Руби поняла, что Брэм Ансари бросает ей вызов, пытаясь понять, годится ли она для должности, на которую ее наняли.

Обычно, если попадался работодатель с тяжелым характером, Руби предпочитала, не затевая споров, демонстрировать усердие в работе. Но в данном случае, кажется, ее противостояние шейху Ансари закончится лишь тогда, когда один из них сломается и вызовет вертолет, чтобы сбежать.

– Значит, говорите, что будете посвящать меня в мои обязанности по ходу дела?

– А что, существует лучший способ?

– Лично я планирую все на пять лет вперед. Но, кстати, подскажите для сведения, скольких козлят прирезал Питер Хэммонд?

Янтарные глаза Брэма Ансари весело блеснули, а уголок рта едва заметно приподнялся. Нет, это была не улыбка – скорее предупреждение, что Руби затеяла опасную игру. Впрочем, она и сама это знала с первого взгляда на этого человека.

– Одного козленка? – продолжила Руби. – Двух? – Не получив ответа, она добавила: – Неужели больше?

– До сих пор, – признался шейх, – Питеру удавалось избегать этих обязанностей, потому что его стараниями холодильник всегда был набит продуктами.