Леди и авантюрист

Мужчины много чаще следуют своему сердцу, нежели уму.

    Лорд Честерфилд. Этикет истинного дворянина

На следующее утро Максу удалось совершить немыслимое. Он проспал и проснулся от муторного сна в омерзительном расположении духа, ненавидя себя за свою вчерашнюю возмутительную распущенность. О чем и, главное, каким местом он только думал! Черт возьми, он опять поцеловал Кэтрин на пороге ее собственного дома, да в добавок еще терся о нее, как о самую последнюю портовую шлюху, готовую отдаться в любом укромном месте. Мало того, когда она стала настаивать, что он не несет за нее никакой ответственности, господин де Роуэн позволил себе с пеной у рта доказывать обратное. Он договорился до того, что утверждал, будто у их взаимоотношений есть будущее. Он что, впал в совершеннейшее безумие?

Кто спорит, он желал лечь с ней – и желал немыслимо сильно. И она хотела того же, судя по хорошо знакомым ему приметам – смягчившемуся взгляду, тихому полушепоту... Точно таким образом ему сотни раз предлагалось вкусить женских прелестей. Весьма часто он с готовностью соглашался, когда не испытывал никаких обязательств. Теперь же у него почему-то сложилась такая уверенность, что если он ляжет с этой женщиной, то с определенными оговорками.

Покинув Кэтрин на пороге в темноте, Макс отказался от такой роскоши, как кэб, и с упрямой решительностью отмахал пешком более трех миль по пустынным ночным улицам, насквозь продуваемым ледяным ветром, в безуспешной попытке изгнать овладевших им демонов. Однако долгая прогулка никоим образом не облегчила переполнявшее его душу тягостное беспокойство. Чуть ли не всю ночь он промучился от пробудившейся и никак не желавшей утихомириться плоти. В конце концов, он забылся тревожным сном, но наутро она вновь приветствовала его во всей своей красе, играючи приподняв шатром два шерстяных одеяла и покрывало, как будто он был накрыт всего парой атласных простыней.

Огромным напряжением воли он отбросил всякую мысль о прошедшей ночи и поспешно умылся и оделся. И тут в дверь раздался безошибочно узнаваемый стук его домовладелицы. Он даже не успел вытереть после бритья свою опасную бритву. Черт, он даже забыл ей сегодня отдать плату за жилье. Макс, стоя перед зеркалом и торопливо запихивая низ рубашки в бриджи, бросил взгляд на свое отражение. Вид у него еще тот – осунувшаяся физиономия, синяки под глазами ... Поразительно, как только английский светский люд умудряется еженощно предаваться веселью и поутру выглядеть свежим как огурчик! Впрочем, им не приходится еще себе и на жизнь зарабатывать.

Сам он тоже, мягко говоря, не зарабатывал себе на жизнь, неохотно признался Макс, направляясь к дверям и на ходу надевая жилет. Да, он тоже мог дни напролет совершенно безнаказанно бить баклуши, напиваться в свое удовольствие и растрачивать себя по пустякам, чтобы раньше срока благополучно сойти в могилу, задолго до того, как денежные сундуки его семейства опустели бы до самого дна. Он взялся за медную ручку, но, прежде чем ее повернуть, пару секунд отрешенно посмотрел на обветренную темную кожу своей руки, спокойно признав, что спасли его от искушения те бесчисленные промозглые и безрадостные ночи, что он провел на берегах реки, исполняя свой долг.

В дверь вновь постучали, уже с явным нетерпением, и Макс вернулся к действительности. Он рывком распахнул дверь и с изумлением услышал радостное гавканье Люцифера, которое неслось из коридора.

– Доброе утро, мистер де Роуэн, – сухо приветствовала его чуть ворчливым шепотом миссис Фрайер. – Кажется, к вам пожаловали гости.

Добрая леди славилась своей нелюбовью к ранним посетителям, что сейчас уже не играло никакой роли. Персона, что стояла в коридоре у нее за спиной, относилась к тем, кому не отказывают. Синьора Кастелли нетерпеливо несколько раз стукнула тростью орехового дерева об пол.

– Добрый день! – громогласно поздоровалась она, величественно проталкиваясь мимо миссис Фрайер. Бесхитростный Люцифер просто пролез между двух достойных леди и направился прямо в прихожую. София обратила рассерженный взгляд на пса.

– Нетерпеливое животное! Тихо! Сидеть!

Люцифер в ответ оглушительно залаял и, громко стуча когтями, запрыгал вокруг Макса.

– Ба! – покачала головой старуха, шутливо грозя тростью лоснящейся черной собачьей морде. – Негодник, он даже и не слушает! Совсем тебя избаловали!

Де Роуэн, с удовольствием потрепав Люцифера, выпрямился и поцеловал свою бабушку в пергаментную щеку.

– Здравствуй, бабушка! Какая приятная неожиданность! О! И Мария с тобой! Здравствуй.

Компаньонка его бабушки присела в быстром реверансе.

– Как поживаешь, Максимилиан? – с улыбкой спросила она, передавая ему глубокую миску из терракоты, накрытую крышкой, из-под которой распространялся умопомрачительный запах.

Макс рассеянно улыбнулся ей в ответ и незаметно подмигнул.

– У меня все хорошо, Мария, спасибо. – Он радушно повел рукой в сторону кресел, стоявших у стены его небольшой прихожей. – Садитесь. Да садитесь же, прошу!

В облаках шуршащего шелка и старомодных черных кружев обе дамы прошествовали через комнату, причем София, проходя мимо миссис Фрайер, повелительным жестом отпустила ее. Та вышла за порог и возмущенно с громким стуком захлопнула дверь. Синьора приостановила свое движение и постояла, подняв голову к потолку, как бы боясь, что он сейчас рухнет ей на голову. Затем она сбросила с плеч черный плащ и грациозно расположилась в том кресле, которое ближе всего стояло к камину.

Отставив миску в сторону, Макс протянул руку, чтобы забрать у нее сложенный плащ. София нетерпеливо от него отмахнулась.

– Мы ненадолго, Максимилиан. У меня назначена встреча на Сент-Джеймс, – заговорила она, Окидывая взглядом скудную обстановку. – Но, пожалуйста, Бога ради, объясни мне вот что. Почему мой внук продолжает жить в такой убогости, тогда как на Веллклоуз-сквер его дожидается анфилада пустых комнат?

Макс сдернул попону Люцифера с деревянной скамьи и уселся, надеясь в душе, что дамы не заметят повисшее в воздухе облако собачьей шерсти.

– Бабушка, я уже не раз говорил, что работаю по многу часов, – ответил он. – И мне не хотелось бы доставлять тебе и Марии какие-либо неудобства.

София с выражением откровенного сомнения на лице испытующе вгляделась в его осунувшееся лицо.

– Глядя на тебя, мой милый внук, приходишь к выводу, что долгие часы, о которых ты говоришь, прежде всего, доставляют неудобство тебе самому.

Макс прекрасно знал, что вид у него сегодня не ахти какой.

– Я довольно поздно вернулся домой, – признал он и наклонился, чтобы погладить громадного неаполитанского мастифа, растянувшегося у его ног. Пес заворчал от удовольствия. – Всю ночь провел на балу в особняке Уолрейвенов. Э-э ... по приглашению.

По лицу его бабушки промелькнула тень лукавой усмешки, и она покосилась на закрытую дверь в спальню.

– Что ты говоришь, дорогой? – с ласковой подозрительностью переспросила она. – В таком случае отнюдь не тяжкий труд удерживает тебя в постели аж до полудня?

Еще не было и десяти, и до полудня оставалось много времени. Неожиданно после бабушкиных слов воспоминание о последней встрече с Кэтрин буквально обрушилось на него из того небытия, куда он сумел его загнать. Свидание с ней не относилось к исполнению его профессиональных обязанностей, тут не поспоришь.

Должно быть, он слишком затянул с ответом, и на лице его бабушки появилось странное выражение.

– Значит, все-таки не работа, так? – Ее узловатые подагрические пальцы судорожно вцепились в подлокотники кресла. – Ты находился в обществе женщины. Я знаю. Я вижу.

– Нет, – солгал Макс, уставясь на кольцо с крупным рубином на пальце ее левой руки.

– Нет?

Макс заставил себя посмотреть ей в глаза.

– Бабушка, мы уже не раз и не два говорили об этом. Полицейские инспектора никогда не женятся. И у них нет детей.

– Ты не полицейский! – возразила она. – Ты чиновник и состоишь на государственной службе. Чиновник, который ...

– ... который расследует дела о взятках в полиции, – договорил за нее Макс.

София поджала губы.

– Уж кем ты должен стать – так это виноторговцем, – резко отпарировала она. – Тогда бы ты имел все.

Вот так. Макс замолчал, задумавшись над ее словами. А чем черт не шутит – смог бы он? И был бы он счастлив? Неожиданно мысль о том, чтобы сидеть, не поднимая головы, за конторкой с утра до вечера, не показалась ему такой уж ужасной. Но все равно он по-прежнему чувствовал бы себя отвернувшимся от своего отца. Макс опустил глаза и покачал головой.

С усталым видом бабушка откинулась на спинку кресла.

– Возможно, Максимилиан, ты просто еще не встретил той, ради которой смог бы пожертвовать своей свободой. – И, чуть помедлив, добавила: – Но ты ее встретишь.

Мария подалась вперед, даже не пытаясь сдержать волнение.

– Максимилиан, теперь она уверена в своих словах, – проговорила она и даже привстала с кресла. – На сей раз синьора ее видела – это Королева Пентаклей!

Старуха прищелкнула пальцами.

– Мария, сядь и успокойся. Клянусь Господом, порой ты дурее, чем эта псина!

Но Макс уцепился за только что услышанные слова.