Леди и авантюрист

Рядом с ним сидела изумительной красоты женщина с едва заметной улыбкой на губах. На ее коленях уютно устроилось маленькое дитя. У их ног лениво растянулась темно-коричневая пастушья овчарка, и, что было совсем уж странным, позади них на стене висело точно такое же оружие, которое Кэтрин видела в гостиной синьоры. Если бы не зеленые глаза и прозрачно-бледная кожа, мужчину на портрете с легкостью можно было принять за Максимилиана де Роуэна. Кэтрин бросила быстрый взгляд на латунную пластинку внизу картины, но надпись на ней, похоже, сделана на французском. Однако дату и часть надписи она все же разобрала: Луи Арман де Роуэн, виконт де Венденхайм, 1792.

Вот оно что! Значит, изображенный дворянин является предком Макса. Такое открытие Кэтрин совсем сбило с толку. Вспомнив, где и с кем она находится, она на время отложила свои размышления. Люцифер протиснулся под стол и улегся как раз между синьорой и ее внуком. Кэтрин опустилась на свое кресло и тут же почувствовала на себе прожигающий насквозь, оценивающий взгляд синьоры. Макс галантно усаживал Марию и ничего не заметил. Кэтрин чуть вздернула подбородок и с доверительной улыбкой ответила хозяйке таким же въедливым взглядом. Она кожей чувствовала, что ей ни в коем случае нельзя пасовать перед такой женщиной. В ответ по лицу миссис Кастелли проскользнула тень легкого изумления, и она, отвернувшись, заговорила с дворецким о содержимом супницы, которую только что торжественно внес лакей.

Кэтрин окинула взглядом изысканно сервированный стол. Еда оказалась необычной, пикантной и восхитительно-вкусной. За столом поначалу велись милые пересуды ни о чем, но очень скоро, как Макс ни старался увести разговор в сторону, беседа переместилась на Кэтрин. К четвертой перемене блюд синьора Кастелли уже сумела выведать, что ее гостья из Глостершира, что она бездетная вдова, что в Лондоне ей бывать не приходилось и приехала она совсем недавно, чтобы ухаживать за тетей своего покойного мужа. Пока синьора удовлетворенно кивала, Кэтрин все посматривала на Макса, который со всеми оставался предупредительно-вежлив, но и предельно сдержан. От того, что она пришла сюда, ее начали мучить угрызения совести. Ну почему она все никак не научится сдерживать свое глупое любопытство? Она вполне могла отказаться от приглашения миссис Витторио. Макс – скрытный человек и, возможно, имел на то весьма веские причины.

Зато его бабушке до всего было дело и характер у нее не сахар. Тем не менее, Макс держался твердо и обращался с престарелой родственницей с ласковой решительностью. Кэтрин вдруг страстно захотелось поговорить с ним, ослабить отчужденность между ними, но никакой возможности не представлялось. К тому же синьора теперь выспрашивала ее о религии и детях, которые ее как-то особенно интересовали, и, прежде всего, отчего ее гостья их до сих пор не завела. Кэтрин почувствовала, что начинает неумолимо краснеть. Макс снова ловко перевел разговор на погоду. Он встретился с ней взглядом, и она увидела в нем чувство смущения и громадной симпатии.

Весь обед дворецкий и лакей простояли около камина, спеша всякий раз помочь с переменой блюд, которых насчитывалось аж восемь, причем к каждому подавался новый графин вина. Время от времени синьора прерывалась и начинала обсуждать с Марией и своим внуком достоинства того или иного марочного вина, употребляя выражения, которые Кэтрин совершенно не понимала. Трижды синьора давала распоряжения дворецкому, и тот заносил их в обтянутую кожей книгу, которая лежала на каминной полке.

– Ваши познания в винах просто удивительны, – заметила Кэтрин, поднимая голову от тарелки с потрясающе вкусными мидиями, запеченными в сладком горячем соусе.

Синьора весьма величественно приподняла бровь.

– Моя забота – досконально разбираться в собственном торговом деле! – ответила она, и в голосе ее прозвучало легкое удивление. – Мы виноторговцы и продаем прекрасные вина. Ты разве не знала? – добавила она и почему-то в упор посмотрела не на Кэтрин, а на Макса.

Тот положил вилку.

– Дело в том, леди Кэтрин, что моя семья занимается винодельчеством вот уже целое столетие, – спокойно объяснил он. – Моя бабушка по справедливости гордится своей империей.

При словах внука глаза синьоры сердито сверкнули.

– Нашей империи, Максимилиан! – резко поправила она. – Той самой, которой ты пренебрегаешь в погоне за собственной глупостью. Что вы подумаете, миледи, о человеке, который отмахивается от собственного наследства ради такой безнадежной цели?

На Кэтрин как озарение сошло, и она вдруг все поняла. Кашлянув, она отложила вилку.

– Я думаю, что понимаю ваше разочарование, мэм, – осторожно ответила она, – но то, чем занимается ваш внук, жизненно важно для каждого из нас. Я не могу согласиться с тем, что слова «безнадежная цель» выбраны правильно.

– А наша торговля – она что, не жизненно важна? – спросила синьора с нескрываемой горечью, продолжая сверлить взглядом внука. – Я думаю ...

– Хватит, бабушка! – перебил ее Макс. Лицо его исполнилось суровой решимости. – Мы обсудим все в следующий раз и не на людях.

Какое-то мгновение синьора явно колебалась, а потом втянула когти.

– Ладно, – примирительным тоном согласилась она и показала рукой, чтобы убрали последнюю смену блюд. – Мой внук позволит составить ему компанию, пока он будет смаковать портвейн?

Макс коротко кивнул. Его бабушка заулыбалась.

– Тогда для присутствующих дам замечательный херес, – сказала она и щелкнула пальцами в направлении дворецкого: – Будьте любезны, бутылочку колеиты и графин амонтильядо. – Она устремила пронзительный взгляд своих черных глаз на Кэтрин. – Не возражаете, милочка, если мы немного развлечемся?

Кэтрин отчего-то заколебалась. Не дай Бог, если ее попросят спеть или сыграть на фортепьяно. Впрочем, Макс уже смотрел на Марию, которая поднялась со своего места и. подошла к буфету.

– О нет, бабушка, – запротестовал он, – и думать не смейте!

Мария довольно нервно извлекла на свет Божий из бокового ящика небольшую деревянную коробочку. Синьора сидела совершенно спокойно и приняла самый что ни на есть умиротворенный и невинный вид.

– В чем же вред невинного развлечения? – поинтересовалась она, разводя руками и нарочито пожимая плечами. – Леди Кэтрин не будет возражать. Всем английским леди это всегда нравится.

– О чем идет речь? – поинтересовалась Кэтрин. – Что так нравится всем английским леди?

Старуха косо посмотрела на нее.

– Карты таро, – заговорщически прошептала она. – Я узнаю ваше будущее. По картам.

Макс громко закашлялся. Кэтрин повернула голову, посмотрела на него, потом перевела взгляд обратно на синьору.

– Вы про предсказывание судьбы? Вроде как цыганки гадают?

С нескрываемым отвращением на лице синьора покачала головой.

– Нет, нет, что за глупости! Цыганки предскажут судьбу, только если карманы ваши раздуваются от денег, а в голове ветер гуляет.

– Э! Одинаковая глупость, – вмешался в разговор Макс. – Совсем не важно, кто занимается предсказанием.

Но Кэтрин была заинтригована.

– Тогда, если это глупость, – спросила она, – вы не будете возражать, если я все же не откажу себе в удовольствии?

Макс хмуро посмотрел на нее через стол.

– Сделайте любезность, – проворчал он. – Хотите совсем запутаться, тогда доставьте себе удовольствие.

Мария вернулась за стол, неся с собой маленькую деревянную коробочку и несколько медных тарелочек, на которых кучками лежали какие-то травы. Синьора сначала подожгла травы, потом, бормоча что-то себе под нос, принялась водить колодой таро через поднимающийся с блюдец дым.

Дворецкий с невозмутимым видом, как если бы такое он видел по десять раз на дню, поставил на стол вино как раз в тот момент, когда синьора положила колоду перед Кэтрин.

– Притронься к ней, – приказала она глухим голосом. – Да, милочка, погладь их, погладь ласково. Всегда очень хорошо передать часть себя картам. Замечательно! Теперь разложи их на три кучки. Нет, нет, что ты! Только левая! Клади их влево от себя. Только левой рукой.

Отчего-то волнуясь, Кэтрин сделала так, как ей сказали. Синьора переложила карты на противоположную сторону, а потом длинными узловатыми пальцами легко их перетасовала.

– Теперь, милочка, скажи мне, о чем бы тебе хотелось узнать?

Кэтрин исподтишка бросила взгляд на Макса, но тот сидел, потягивая свой портвейн, и даже не смотрел в ее сторону.

– Мне хотелось бы узнать про мое будущее, – подумав, с некоторым вызовом сказала Кэтрин.

Старуха покачала головой.

– Иногда, милочка, мудрее сначала рассказать о прошлом.

И начала выкладывать карты по кругу рубашкой вверх. Разложив карты, она выложила поперек круга еще семь карт и положила последнюю в самый центр. Отчего-то дрогнувшей рукой она взяла карту, что лежала в центре, и, помедлив, перевернула ее картинкой вверх.

Мария, сидевшая на противоположном конце стола, громко вскрикнула, молитвенно сжала руки и возвела глаза к небу. Макс с кислым видом посмотрел на нее и допил из бокала остатки порто.

– Что за карта? – спросила Кэтрин. – Что она означает?

Старуха улыбнулась, не скрывая своей радости.

– Это Королева Пентаклей, – спокойно объяснила она. – Королева Пентаклей – замечательно хорошая карта. Она олицетворяет великодушие, бережливость и мудрость, все добрые и благоприятные качества. Но, прежде всего она приносит великое плодородие.