Цветы миндаля

Незнакомая женщина шла по грязной улице, освещая её своим присутствием: такие небожительницы никогда не спускаются к простым смертным. Бирк подобных ей только по телевизору и видел. Рамен даже пару раз усиленно моргнул, чтобы видение рассеялось, но ничего не изменилось.

Глава 2

Контраст был слишком разительным: обшарпанные, выцветшие от времени и отсутствия ухода одноэтажные дома с грязными окнами и потрескавшимися деревянными рамами, кое-где уже даже нежилые с выбитыми стёклами пустых оконных глазниц; одиноко стоящие стены, тоже когда-то бывшие чьим-то жильём, а ныне раскрашенные многочисленными граффити, кричащими об отсутствии таланта у их создателей; асфальт, разбитый до такой степени, что местами от него остались лишь воспоминания; годами не вывозимый мусор, лежащий вонючими кучами у обочин и… неизвестная женщина в дорогом чёрном элегантном пальто – явно от именитого бренда – вкупе с тонкими перчатками, обтягивающими изящные руки как вторая кожа. Пальто точно по фигуре облегало незнакомку, подчёркивая её узкую талию, а два ряда пуговиц с витиеватым узором, зрительно делали её ещё стройнее, поблёскивая в свете единственного фонаря. Её невообразимо узкая длинная юбка имела внушительный разрез, который скромно скрывался за кромкой пальто. Лицо больше, чем наполовину скрывала чёрная фетровая шляпа с короткими полями, наподобие мужской. Тёмно-серая тень от полей, будто так и было задумано, кончалась на уровне ярко-красной помады на чуть пухлых губах. Тон помады гармонировал с небольшой сумочкой, которую она небрежно держала в правой руке. Этот броский цвет был явным вызовом окружению: незнакомка не боялась и не скрывалась. Звонкое цоканье её каблучков гулким эхом раздавалось в тишине мрачного, грязного квартала.

В такт шагам качались тяжёлые длинные серьги с прозрачными, как слеза, бриллиантами. Эта женщина должна была быть где угодно, только не на этой улице. Как минимум: она должна была бы сейчас идти по Бродвею, освещаемая яркой рекламой баснословно-дорогих бутиков и элитных ресторанов.

У Бирка мелькнула мысль: «Обычно женщины в таких кварталах озираются и стараются быть незаметными, обходят компании подростков стороной, потому что отморозки страшны толпой. Ей лучше было бы поберечься».

Но эта дама противоречила всему, что он знал о женщинах. Она шла по центру улицы, будто была сейчас в самом безопасном месте на планете.

Ожидаемо подтянувшийся тут же, сброд пока таился по тёмным углам, тоже застыв от неожиданности. И всё же отдельные личности смогли собрать свои крохотные мозги «в кучу», и позади женщины раздалось такое предсказуемое:

– Эй, красотка, не хочешь с нами покувыркаться?

Кто-то противно захихикал, и остальные недоумки подхватили смех от глупой шутки. И хотя у Бирка, который и сам вырос в подобной среде, внутри зрело желание совсем по-мальчишески свистеть ей вслед и тоже озвучить какую-нибудь совершенно идиотскую шутку, но всё же мозги выдали «стоп-сигнал», и он даже пару секунд раздумывал над тем, чтобы вмешаться и помочь незнакомке. Но тут женщина медленно обернулась, оценивающе посмотрела на толпу глупо ухмыляющихся кретинов, спокойно открыла сумочку и, к удивлению, Бирка, достала пудреницу. Та сверкнула в свете фонаря золотым ободком и надписью Гуччи. Незнакомка раскрыла её, не торопясь стянув перчатки, пару секунд полюбовалась на себя в зеркало, затем припудрила носик и, когда Рамен уже подумал, что она точно сошла с ума, вслед за пудреницей достала Глок семнадцать с глушителем.

Выстрел глухим хлопком разнёсся по улице, и первый, кто рискнул шагнуть к ней, безжизненным мешком повалился к её ногам. Бирк искренне восхитился хладнокровием, умом и меткостью незнакомки. До него внезапно дошло, что зеркало ей нужно было лишь для того, чтобы лучше наблюдать за тем, что происходит сзади.

– Надеюсь, больше нет желающих высказаться? – мягко спросила женщина мелодичным голосом с лёгким французским акцентом. Она с тёплой улыбкой обвела толпу душевно-проникновенным взглядом и пистолетом. Вторым выстрелом дамочка уложила сунувшего в карман руку недальновидного придурка и продолжила:

– Вижу, что уже нет. А теперь простите, господа, спешу. Au revoir messieurs, – закончила она фразу на французском.

Остолбеневшие от происходящего «господа» в спортивных костюмах и кожаных куртках выражали всем своим видом, что отпускают с миром чокнутую незнакомку с пистолетом, пока она здесь всех не положила.

Женщина, не убирая оружия, направилась прямиком к Бирку, и тот застыл на месте, понимая, что совершенно беспомощен против человека с пистолетом. Уверенность, с которой незнакомка держала Глок, говорила о её профессиональной подготовке – она далеко не вчера впервые взяла его в руки.

Когда она подошла совсем близко, Бирк, наконец, смог толком разглядеть её: брови с изящным изломом, словно крыло чайки; красивые, обрамлённые длинными чёрными ресницами глаза глубокого, насыщенного цвета растопленного горького шоколада и безупречно-нежная, белая, бархатная кожа. Дамочка была «что надо». Такие «фифы» до этого момента с Раменом не общались: рожей не вышел. От осознания, что сейчас рядом с ним такая красавица, Бирк неожиданно для самого себя «поплыл», как пластилин на горячей плите, напрочь забыв о пистолете в её руке. Взгляд Рамена предательски скользил по её фигуре, обрисовывая все изгибы, и он ничего не мог с этим поделать. Но когда она спросила:

– Бирк Рамен? – его словно током ударило: он тут же подобрался и внутренне напрягся, стараясь ничем не выдать себя внешне. Из головы разом выветрились все брачные игрища самцов животного мира перед перспективой оказаться в тюрьме, а то и вовсе быть убитым на месте.

Он молчал, не отвечая. Под этим именем его здесь никто не знал, логично было предположить, что дамочка из его прошлой жизни. Имя «Бирк» он, конечно, оставил, чтобы память реагировала автоматически, но фамилию никому не называл. Но вот только эту даму он раньше не видел, её бы он точно запомнил, но и на ФБР это тоже не похоже, слишком уж эффектным и театральным было появление незнакомки, да и Бирк, вопреки ожиданиям, не лежал мордой в землю с заломленными за спину руками.

– Я вам не враг, – тепло улыбнулась незнакомка, убирая пистолет в сумочку. Её карие глаза на мгновение вспыхнули золотистыми искрами, и всей душой захотелось ей поверить, но вот только Бирк видел, как эта женщина так же недавно улыбалась толпе, с явным намерением выстрелить в любого, кто дёрнется. Она продолжила, не дождавшись ответа:

– Я вас себе немного другим представляла.

Женщина прошлась взглядом по его лицу, потом по плечам – будто приласкала. И хотя от этого взгляда внутри потеплело, а в паху потяжелело, Бирк ещё не готов был ей доверять. Незнакомка тоже чувствовала напряжение между ними. Она взглянула на пиво в руках Рамена, повернулась к витрине и, демонстрируя ухоженные руки и маникюр с красным лаком, постучала пальцем по витрине в том месте, где лежали конфеты в ярких фантиках, и неожиданно произнесла:

– Джеймсу когда-то давно нравились эти конфеты. Он вам об этом рассказывал?

Рамен озадаченно молчал: странно было бы, наверное, вести с Дариком разговоры о конфетах, они ж вроде не дети. А женщина тем временем продолжила, глядя на его растерянный вид:

– Видимо, нет. Хотя я могу его понять: после тяжёлых ситуаций в жизни люди меняются, и им не слишком хочется вспоминать болезненное прошлое. Я тоже не ем сладкое с тех пор, как погибли мой муж и сын, – на её лицо набежала тень.

Вот это уже было серпом по яйцам: как трогательно, даже проняло Рамена, и на минуту его недоверчивость отступила на задний план.

– Что вам нужно? – спросил Бирк, чувствуя, что его прокуренный за последние дни голос хрипит больше обычного. Он до сих пор не понимал, с чего вдруг незнакомка стала рассказывать ему о соседе, но она сама всё прояснила:

– Мне нужен Джеймс. Отведите меня к нему. У нас с ним осталось одно незаконченное дело.

Информация о конфетах, видимо, должна была убедить Рамена в том, что женщина близко знакома с Дариком, и ей можно доверять. Вот только Бирк мало что знал о Джеймсе, да и никакого доверия к незнакомке не испытывал. И он, и Дарик нажили достаточно врагов, чтобы не начинать разговоры по душам с первым встречным. Бирк уже было собрался развернуться и уйти: естественно выдать, пусть и не очень желанного соседа по квартире, он был не готов. Хоть Джеймс и сказал, что у него всё хорошо, и он всё уладил, но, возможно, не всё.

– Подождите! – на голое плечо Бирка легла тёплая рука, и он всей своей загрубевшей кожей ощутил нежность женской ладони, отчего тело заинтересованно отозвалось теплом в паху. Тут же проскочила мысль: «Не кончить бы от одного этого прикосновения. Надо бы всё же найти с кем переспать, чтобы так позорно не дрожали колени перед красивой бабой».

Сам район не располагал к отношениям, а спать с обдолбанными местными проститутками Бирк брезговал, поэтому воздержание у него затягивалось на неопределённый срок.

– Я вижу, что мне не удалось завоевать ваше доверие, тогда хотя бы передайте ему, – тут она на секунду замолчала, явно подбирая слова, – что, если он всё ещё хочет отдать мне цветы миндаля, то я жду его завтра вечером по этому адресу, – незнакомка протянула визитку с витиеватым рисунком, которая благоухала запахом дорогих духов.

– Я ему передам, – сказал Рамен, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. Он взял плотный прямоугольник бумаги, и тут же сунул в карман, а потом даже поскрёб короткими, обломанными ногтями свой небритый подбородок, чтобы проверить, не потекла ли у него слюна на такую красоту.

Незнакомка коротко кивнула, благодаря:

– Спасибо. Прощайте, Бирк. Была рада знакомству.

Ему как божий день было ясно, что последняя фраза – это пустая формальность: никакой радости она, конечно, не испытывала. Да и с чего бы?

Женщина развернулась и уверенно и непринуждённо пошла по улице. Рамен ещё долго смотрел ей вслед, наслаждаясь возбуждением, которое тлело в теле затухающими угольками, и шпана вместе с ним провожала взглядами гостью их района.

Но как только незнакомка исчезла из виду, подростки растворились в темноте: шоу закончилось, и они снова пошли искать приключений, бросив трупы товарищей на улице. В этом районе каждый день кто-то умирал и не по одному человеку, так что это было вполне заурядное событие.

Бирку же идти до своей развалюхи было всего каких-то «пару» шагов, но он тянул время, стараясь занять мысли чем-то посторонним: не хватало ещё, чтобы Джеймс заметил его состояние. И уж точно, чего не хотелось, а, может, и хотелось – пробежать мимо него в туалет и там, наконец, остаться наедине со своей правой рукой, представляя незнакомку.

Бирк старательно «переводил» свои мысли на то, что необходимо срочно поменять обивку на старом диване, который он приволок всё с той же свалки. Его нерадивый сосед умудрился продавить в нём пружины, которые в свою очередь, будто мстя ему, прорвали хлипкую, протёртую ткань.

Потом мысли плавно перетекли на конфеты. Откровенно говоря, Бирк никогда не видел, чтобы Дарик покупал конфеты, да и вообще тот оказался на редкость неприспособленным к обычной жизни. Хотя чего было ожидать от парня, который столько лет на наркоте сидел? Даже если, что-то и умел раньше, то всё это растворилось в героиново-кокаиновом угаре.

Бирк будто ребёнка-вундеркинда себе завёл: может вычислить с ходу расстояние до жертвы, при этом не может рассчитать сколько надо греть суп в микроволновке; разбирается во всяких прослушках, сложной военной технике, при этом всегда путается, когда надо записать имя в мобильный телефон. Бирк даже представить себе не мог, как тот выживал всё это время в одиночку: не сразу же после программы он сюда приехал. Снимал, наверное, где-то квартиру, которую наверняка спалил не раз.

Мысли о Дарике помогли прийти к внутреннему равновесию, и Бирк с чистой совестью вошёл в квартиру.

Он молча протянул Джеймсу пиво: тот даже не заметил его отсутствия, и по-прежнему с интересом смотрел футбол, сидя на многострадальном диване.

Телевизор, как и всё в этой квартире, доживал свой долгий век: звук безбожно хрипел, изображение было тусклым, пульта давно уже не было, но Дарик не жаловался. Он и голову в сторону Рамена не повернул: взял на ощупь из его рук пиво, открыл о подлокотник дивана и сделал большой глоток.

– Тебя искала женщина, – сказать о незнакомке вслух грубое «баба» язык у Рамена не повернулся.

Дарик тут же весь подобрался, как дикий зверь, почуявший опасность. Казалось, даже воздух в комнате зазвенел от напряжения. Он резко развернулся к Бирку всем корпусом, не замечая, как команде, за которую он болел, забили гол, и спросил голосом, в котором явственно звучала тревога:

– Как она выглядела?

Рамен понимал его чувства: мало ли кто это мог быть.

Бирк с ходу, чуть было не ляпнул: «красивая», но тут же опомнился. Странно давать такую расплывчатую характеристику, она, по сути, ни о чём не говорит. «Красота» – понятие относительное и для каждого своё.

– На вид лет тридцать пять. Правда, если смыть всю косметику, то, может, и моложе. В дорогом пальто, и стреляет хорошо, – сбивчиво стал описывать Бирк.

Потом, вспомнив, вытащил из кармана четыре конфеты, которые купил, после её ухода у Стефана, и протянул Джеймсу, как проверку, ожидая, что незнакомка выдумала что-то «на ходу» о любимых сладостях его соседа, и тот сейчас крайне удивится и не возьмёт. Если это окажется так, то у них большие проблемы.