– Я думала, вы мне поможете.
– Помогу. Пусть все идет своим чередом, и вскоре Фокс потеряет к ней интерес. А если нет, они могут составить хорошую пару. – Он убрал ногу со скамьи.
Перед Лили стоял уже не Эдж – его светлость. Впрочем, ей хотелось задать вопрос именно герцогу.
– Почему вы обратили внимание на меня?
Он махнул рукой в сторону ее дома:
– Вы живете…
– Как и Эбигейл.
– Да.
Лили снова унеслась мыслями в детство.
– Помните, как вы кричали на меня?
– Я не кричал.
– Вы сказали, что должны учиться, а мне следует играть в своем саду. Не в вашем.
– Наверное, я был занят учебой. Мне никак не давался греческий язык. Трудно было сосредоточиться, когда вы спрашивали значение каждого слова, которое я произносил.
– В тот день я должна была вернуться в дом своей матери, и бабушка сказала мне, что мама не любит нас и предпочла остаться в загородном имении. Это был ужасный день.
Лили было почти десять, когда мать переехала в дом неподалеку. Но раздельная жизнь родителей не удалась – точно так же, как и их брак. У них не получалось жить порознь до юности Лили, когда случилась одна тихая – вполне себе обычная – ссора и нечто мрачное тенью легло на их лица.
– Я был бы добрее, если бы знал об этом, – промолвил Эдж.
– Это ничего не изменило бы. Мне стоило привыкнуть к ссорам. Мои родители не могли жить вместе и не могли жить порознь. Вплоть до… ну вы знаете эту историю.
– Да. Помню. Ваша мать уехала из дома, когда вышли в свет мемуары Софии.
– Незадолго до этого. Они с Софией были подругами, потом возникли какие-то разногласия. Не сомневаюсь: мама понимала, что София использует эту книгу как шанс поквитаться с ней. – Лили покачала головой. – Я и не знала, что такое спокойствие, пока она наконец не уехала.
– И вы уже не так часто выходили из дома.
– Меня просто никуда не приглашали.
– Я имел в виду прогулки в саду. Прежде вы проводили на свежем воздухе много-много часов.
Она засмеялась:
– Отчасти так выражался мой молчаливый протест. Мама как-то сказала, что солнце испортит мою кожу и никто не захочет на мне жениться.
Лили едва расслышала, как он буркнул:
– Я думал, вы проводили время со мной, потому что хотели в будущем стать герцогиней.
– Вы делали мой протест гораздо приятнее.
– А вы делали мою учебу более терпимой.
– Вы завидовали свободе, которой пользовались остальные?
Он покачал головой:
– Мне повезло. «Твой долг – это привилегия». Моя мать твердила это постоянно.
Тишина снова окружила, но не разделила их. На сей раз молчание нарушил Эдж:
– Хотя мне было любопытно, какая она – другая жизнь. Странно было бы не иметь никакой цели, и мне это чуждо. Поэтому я не протестовал против такой удачи – получить лучшее от жизни. Но обычная жизнь – остальная жизнь – настолько далека от меня… Как я могу достойно представлять страну, не понимая всего этого?
– Так вот почему вы обратили внимание на меня! Из-за моей заурядности?
– Лили, не вкладывайте слова мне в уста.
– Я хочу знать, о чем вы на самом деле думаете.
– Тогда не делайте поспешных выводов из моих слов.
Лили выпустила из пальцев ткань юбки, которую до сих пор сжимала.
– Вас так долго учили быть герцогом, что я задаюсь вопросом: ваши слова – это то, что вы на самом деле чувствуете, или то, что вас научили чувствовать?
– Разве это важно? – отчеканил он.
– Однажды может стать важным. Если вы собираетесь жениться только потому, что так велит вам долг.
До нее донеслось его еле слышное сдержанное дыхание.
– Во время болезни я слышал у своей постели разные голоса, но мне не хотелось говорить или даже открывать глаза. Мой брат Эндрю спросил: «Думаешь, он умрет сегодня вечером?» И другой мой брат, Стивен, ответил, что этого не произойдет. А мне было все равно.
Лили вновь уловила аромат жимолости, и на сей раз ее замутило от сладости. Эдж был бледным, его глаза казались такими странными…
– Моя семья собралась вокруг меня, но все держались в отдалении. Мать подошла ближе, но только на какую-то секунду. Мои ожоги не были заразными, о чем должны были знать все мои близкие. И все равно они стояли в стороне.
– Но они были с вами. Вы наверняка не хотели, чтобы они грудились вокруг вас, мешая дышать.
– Не хотел. Но чувствовал, что жизнь потрачена впустую. Вся моя работа вдруг потеряла важность.
– Так теперь вы хотите позаботиться о появлении наследника? – оторвала его от воспоминаний Лили.
– Нет, – хлестнуло воздух тихое слово. – Я лишь хочу сделать все возможное в оставшееся у меня время. Меня учили быть герцогом, и я делаю то, что должен. Совершаю какие-то шаги и верю в их правильность. Но хочу от жизни большего.
– Малой толики заурядности? Жену, которая живет на окраине светского общества?