Игра на раздевание 2

Ощущение, что я даю интервью не брендовому журналу, а бульварной прессе…

Качаю головой, голос секретаря отвлекает от мыслей.

– Я ответила на все вопросы, кроме двух. На них кроме вас никто не сможет ответить, – ставит передо мной чашку кофе и удаляется, оставляя меня одну.

Я утыкаюсь в вопросы, пролистываю несколько и застываю на строчках.

– Идеальный мужчина, какой он? – читаю вслух и подкатываю глаза.

Беру в руку карандаш и черкаю на полях.

Идеальными бывают только туфли и ювелирные украшения. Идеальных мужчин не бывает, как не бывает и идеальных отношений. Если встретите того, кто будет претендовать на этот титул, позовите меня, я определю его в музей современного искусства.

– Или в дурку, – произношу последние строчки и тут же их зачеркиваю. Ни к чему им знать о моем невысоком мнении о мужчинах.

Пробегаю взглядом по очередному вопросу, и сердце ёкает. Перечитываю еще раз.

Семья. Что это слово для вас значит?

Задумываюсь на секунду, размышляя, почему Агнесса не стала писать сюда белиберду в стиле «дом-очаг». Возможно, ей самой было бы любопытно, как я отвечу на этот вопрос. А я не готова отвечать на него, потому что слишком больно вспоминать о том, что и у меня она когда-то была. Как и у любого человека, у любого ребенка…

Давным-давно. Так далеко, что кажется не со мной и не в этой вселенной. Но мое детство пахло молочной лапшой из садика и теплыми простынями. Колючими носками и вечно мокрыми варежками. Кукольными домиками и мягким хлопком бабушкиной ночнушки. А еще звездочкой. И кремом, которым мама мазала руки.

Оно было, а потом его как-то не стало.

Институт, побег с разрывом всех связей и возвращение, которое напоминало восстание феникса из пепла.

Я вернула себе свои имя и фамилию, вернула себе себя. Вот только родителей, которые умерли так и не узнав, куда делась их дочь, я так и не вернула.

И не вернула то ценное, что оставалось во мне в далекой прошлой жизни.

Он забрал это у меня. И за это я ненавижу его!

Беру карандаш и зачеркиваю вопрос так твердо, что грифель ломается. Полоска идет через весь лист и так ярко выделяется на фоне других вопросов, что становится смешно.

Семья.

Это то, что я вычеркнула из жизни и больше в нее не пущу.

Собираюсь нажать на селектор, чтобы оповестить секретаршу об ответах, но дверь моего кабинета распахивается так резко, что я на секунду теряюсь.

Агнесса запыхавшаяся бежит к столу, и полными паники глазами впивается в мое лицо.

– Он просит вашей аудиенции! Он здесь!

– Кто? – спрашиваю, стараясь успокоить ее тоном и взглядом.

– Жданов. Основатель Инкорп.

Меня как будто кипятком обдает, а открываю рот и пытаюсь вдохнуть, но вместо этого легкие заполняют колючие иглы, и я чувствую, как начинаю истекать кровью под ребрами.

– Охрана задержала его на первом этаже, но он очень настойчив, и просит немедленно впустить его к вам.

Ко мне.

Так успокойся, Юля. Наверняка все не так страшно…

– Он знает, что я… Как он сказал? Что сказал? – спрашиваю сбивчиво.

– Он просит впустить его к гендиру. Вашего имени он не называл, вы же не числитесь в соучредителях, – выдыхает, успокаиваясь. Но по ее взъерошенному виду понятно, что она как и я удивлена и взволнована. Агнесса в курсе давней истории со Ждановым. Я ей все выболтала, потому что просто необходимо было с кем-то поделиться наболевшим. И рассказала ей о своем плане, который мы методично воплощали в жизнь. Остались последние штрихи, но этот его визит спутал все карты.

– Так. Значит, он пока не знает, что я – это я.

– Нет.

– Окей, – отзываюсь, уже увереннее. – Возможно, все еще можно будет провернуть.

Разблокирую монитор, и едва не подпрыгиваю, когда замечаю на площадке цену в четыре сотни миллионов за участок. Инкорп подняли ставку, явно надеясь, что после нее я отсеюсь, и они заберут себе землю.

Ставлю четыре сотки пять, и выдыхаю, взволнованно.

Ценник прогружается, Агнесса заглядывает за мое плечо и охает.

– Теперь все ясно. Но я думала… Думала мы пока не готовы.

– Я не готова, но откладывать глупо. Раз Глеб хочет познакомиться, так тому и быть. Забронируй столик в ресторане, и вызови к черному входу моего водителя. Придержите Глеба еще минут сорок, я должна быть уверена, что территория, на которой мы пересечемся будет безопасной. После отправляй и его в ресторан.

Агнесса кивает и, подняв трубку телефона на моем столе, начинает набирать водителю.

Я перевожу взгляд на площадку для торгов и улыбаюсь.

Чтобы получить участок тебе придется выложить все, что у тебя есть, Жданов. И как только ты это сделаешь, я оставлю тебя без штанов.

Глава 4

– То есть как это не могу? – цежу пока еще спокойно, но внутри все так и кипит. Желание начистить рожу этому выскочке гендиру не знает границ. С какого-то хера я, основатель Инкорп, уважаемый человек, бывший политик, меценат, должен просить об аудиенции какого-то выскочку, чье имя я даже не знаю. Эта компания совсем недавно на рынке и про нее не слышно ничего, кроме того, что ни новенькие, но землю роют конскими темпами, догоняя гигантов.

И вот сейчас, я стою в фойе и меня как школоту не впускают в приемную к гендиру, который видимо возомнил о себе Бог весть что!

– Я оповестила о вашем визите, но не могу вас впустить, пока не получу одобрение сверху. Извините, – секретарь втягивает шею в плечи, извиняющимся взором глядя на меня. – Хотите кофе? – примирительно спрашивает, а я смотрю на нее так, что она замолкает и утыкается в монитор, стараясь не отсвечивать.

Что сейчас происходит?

Меня реально не впустят в гребаный кабинет гребаного директора?

Отталкиваюсь от ее стойки и шагаю к диванчикам. Если уеду сейчас, так и не выясню какого хера этому молокососу надо от участка, который был почти у меня в кармане. До самолета у меня есть еще четыре часа, если проведу здесь час, успею на регистрацию. Достаю телефон и пролистываю документы в почте. На экране высвечивается имя Теи, и я беру трубку, все еще кипя от злости.

– Привет, ты надеюсь уже собрался? – щебечет мне в ухо, а я морщусь и испепеляю взглядом часы на стене в фойе. – Я бегаю по магазинам в поисках купальника, а их как назло нет.