Клеймо ювелира Перхина

Могла бы родить ему ребёнка, но вместо этого сделала аборт. В глубине души он не мог её простить. Он считал её поступок предательством. В такие минуты мысль о сыне, которого ему не суждено иметь, всегда приходила в голову. Он спрашивал себя, что не так делает, и всегда получал ответ. Одно и то же слово. Он гнал его от себя, но всегда слышал: «Обида».

Светлана же, пройдя несколько метров, достала телефон.

– Игорь, я буду на Лялином в шесть. Приезжай! Приготовлю ужин. Плевать на всех! Осточертело! – эмоции у Светланы зашкаливали, муж не слушался. Варя всегда была, как кость в горле, и она ничего не могла с собой поделать. Трудная, своенравная и да, умная, в отличии от своего отца, но маленькая ещё, без опыта за плечами, наивная интеллектуалка, впитавшая в себя сюжеты мировой литературы, в которых так мало общего с жизнью. В этом Светлана была убеждена. Надо спешить. Виктор, парень не промах, после свадьбы всё может поменяться.

Игорь Петрович, главный врач клиники, где она работала, всегда был не против. Тоже с женой никак не мог разобраться. На Лялином переулке была квартира двоюродной сестры Светланы, которая уехала с мужем в Индию. Сдать квартиру не успели. Светлана тут же вызвалась помочь, поняв, что это отличный шанс иметь в распоряжении свободную площадь. И конечно, тянула с арендаторами, как могла – то цена, то кошка, то временная прописка, то маленькие дети – выдумывала и выдумывала, а Игорь исправно платил ЖКХ.

И ещё эта старая ведьма, Мария Сергеевна. Игорь прав, все беды с Варей из-за бабки. Что будет с наследством после смерти свекрови, Светлану беспокоило больше всего. Последнее время даже стала приносить ей продукты, особенно яблоки, старуха их обожала. Постоянно посылала к ней Сергея, чтобы следил за её мыслями, но Сергей слабый, да и рос практически без неё – с её матерью, ненавидевшей их знаменитого Мелехова. Да, конфликт этой семейки родился тогда, и Сергей оказался в противоположном лагере, но ничего не сделал, болван, чтобы это осознать.

Светлана свернула в магазин купить продукты на ужин с любовником. Что она будет говорить мужу вечером, вообще не волновало.

9. Предложение

Весеннее солнце будоражило настроение. В обеденный перерыв Виктор вышел из офиса, прошёлся по улице и заглянул в кафе. Есть не хотелось, он уже перехватил на работе, в столовой для персонала, ему хотелось просто сменить обстановку и посидеть одному полчаса в другом месте. Сначала решил на лавочке пристроиться, но ветер ещё был довольно холодный. Кафе, которое выбрал, стояло далековато, и там обычно собирался люд незнакомый. Войдя в кафе тут же увидел Женьку Никонорова, соседа по родительской квартире, они ещё вместе в детский сад ходили и иногда перезванивались или встречались, но в основном до того, как у Виктора появилась Варя. Он её с Никоноровым даже не стал знакомить, вообще не её компания, но она знала о его существовании. Женька работал кровельщиком в какой-то частной строительной фирме. Мог бы стать инженером, но после армии, и то на флоте, так и не сподобился до института. Они пару раз с ним сходили на футбол, и остались довольны. Второй раз он пришёл с девушкой. Она вместе с ними болела за «Спартак» и кричала, когда гол забили, ещё похлеще, чем они. Весело было. Представить себе Варю на стадионе Виктору казалось также трудно, как представить пингвина у подножия египетской пирамиды.

– Мальчишник-то будешь делать? – спросил Женька.

– Может, и буду, позвоню, – пообещал Виктор.

– Большой шаг эта женитьба. Я не хочу. Так и сказал своей: если тебе нужна печать в паспорте, то это не ко мне. А то начала: когда да когда, я не могу быть никем, типа. А у самой памперсы в голове, кольцо с бриллиантом и прописка. Знаю я их. Мои же в Краснодар укатили, квартиру мне оставили.

Виктор слушал, не перебивая.

– В МИСИ пойду со следующего года, учиться на теплогаз.

– Рад был повидаться, мне в офис пора, – посмотрел на часы над барной стойкой Виктор.

– Давай, звони, – Женька протянул руку, чтобы попрощаться.

На обратной дороге у Виктора мелькнула мысль, что и правда, Варя может забеременеть после свадьбы. И эта мысль, в отличии от Никонорова, вовсе его не страшила, а наоборот, грела душу. Он даже улыбнулся, как дурак, самому себе. Только Варя никогда об этом с ним не говорила, а он стеснялся как-то. Он ей сделал предложение, а Варя ни разу об этом даже не заикнулась. Тогда в душе. Они вернулись от Христофора, пропахли костром и пошли мыться. На них тёплым дождём лилась вода, пахло её шампунем, она ему мылила спину, и он ей сказал.

– Бобров, ты другого места для такого дела подобрать не мог? – засмеялась Варя, – хорошо! Женимся!

Потом он спохватился, что как-то всё по-идиотски получилось. Но надо знать Варю. Она даже от кольца отказалась, сказала, что успеется. Он так его ещё и не купил. Зато сразу напросился в гости к её отцу и к Марии Сергеевне на Чистые пруды в её музейную обитель с роялем. Она тогда им даже сыграла что-то. Классная у неё бабка, мощная какая-то, породистая.

Два раза они ругались вдрызг. Из-за телевизора, который Варя хотела выбросить в окно, потому что он опять забыл купить наушники, а на самом деле не хотел. Телек, видите ли, мешал ей писать, и от спортивных каналов у неё пропадало вдохновение. В это Виктор не верил и спорил. И второй раз из-за того, что явился пьяным в три часа ночи без объяснения причин. Если в одиннадцать, она особо не злилась, то в три, просто с ума сошла. Никоноров затащил его в казино, и они там оторвались по полной. Девки какие-то ещё намешались, от него пахло дешёвыми мерзкими духами, как она кричала, и вообще несло скотством, шлюхами и так далее. Никоноров он такой. И ведь знал, чем всё кончится.

По мелочи, конечно, можно много было ещё набрать разных недомолвок, но это всё фигня. Единственное, иногда не хватало её рядом на диване, не в постели. В постели было всё путём. Ещё как путём. А вот на диване, перед её нелюбимым телеком или на каких-нибудь велосипедах летом. Она не любила просто так, надо было, если за город, то в дом-музей или дворец, ну, или на выставку. И он боялся, но иногда говорил сам себе, что ей с ним наедине может быть немного скучно. Да нет, бывали же дни, когда они прекрасно проводили время, ничего не делая. Редко, но бывали. В основном летом.

10. Апельсин

Лёня приобрёл квартиру-студию недалеко от Третьяковской галереи пару лет назад. Долго возился с ремонтом, ломал стены, менял трубы, переносил раковины, стелил паркет, додумывал освещение, и всё никак не мог закончить. Антон, зайдя внутрь, сразу отогнул простыню на диване и плюхнулся на него, вытянув больную ногу.

– Кухню ты классно придумал. Сталь, белые кирпичи, холодильник такой, будто ржавый.

Там есть что, в холодильнике?

– Ща, яичницу сделаю, – засуетился Лёня. Он встретил гостя в халате на голое тело. Антон пришёл, как и договаривались в одиннадцать, но Лёня проспал. Воскресенье, как-никак.

– Старуха дверь ни в жисть не откроет. Я, если честно, не пойму, что я должен у неё узнать. Ты сам-то знаешь? – по его голосу Лёня понял, что тот нервничает.

– Яйцо где-то спрятано, это наши с тобой бабки. Старуха не может не знать про яйцо, если даже Снегирёв, сука, всё разнюхал. Её отец лечил Перхина у себя в клинике в Петербурге. Понимаешь?

– От чего лечил?

– Да какая тебе разница? Садись за стол, всё готово.

Антон переместился и сел за стол. Лёня поставил перед ним горячую сковороду с яичницей-глазуньей.

– Вот тарелки, приборы, – Лёня положил на стол вилки, ножи и тарелки.

– Он же был психиатр, насколько я помню. Значит, Перхин, мягко выражаясь, был не совсем в себе. Так было ли яйцо-то? Я про это, – Антон любил ясность, что и говорить, – хлеб есть?

– Не ем. Апельсин могу дать.

– Ну ты весь в этом. Лишь бы не отказать. Расслабься, продавец! Можно сказать просто и ясно? Хлеба нет, Антон. Жри без хлеба три яйца. Приятного аппетита!

– Зато я нигде, мне кажется, не наврал.

Антон положил себе на тарелку яичницу.

– Я с Варей не очень хорошо расстался.

– Подумаешь? Скажешь, всё как есть, или ещё как-нибудь. Ногу покажи. Хватит прошлое ворошить, к тебе стучится шанс.

– Опять рынок устраиваешь? Ты можешь вообще нормально разговаривать? Дай подумать. Надо как-то подготовиться прежде, чем к бабке идти.

– Знаешь, ты тут не приглашённая звезда – у тебя есть часть маршрута. Ты должен меня с этой Варей познакомить. И быстро. Мне Снегирёв время на подготовку не выделял.

– Ты понимаешь, что твой Снегирёв просто бросает тебя в зимнем дремучем лесу?

– Ты мне ещё стихами заговори. Алё, Антон!

– Мы спалимся, и бабка нас заподозрит. Ему что? Сам не знает, с какого конца дёргать,

давно бы сам всё сделал. Мария Сергеевна – кремень, и не глупее твоего Снегирёва.

– Завтра приступай, короче.

Антон совсем пригорюнился. Нахмурился и замкнулся. А вдруг есть шанс, один на миллион? Чёрт с ними с деньгами, ногу бы вылечить. И всё остальное.

Лёня начал мыть посуду.

– Неси свой апельсин, – вдруг сказал Антон.

Лёня шагнул к холодильнику.

11. Веточки