Соблазни меня в сумерках

Глаза Беатрикс заинтересованно вспыхнули.

– Что?

– Вначале пообещай, что никому не скажешь.

– Обещаю.

– Поклянись чем-нибудь.

– Клянусь святым Франциском, покровителем всех животных. – Увидев нерешительность Поппи, Беатрикс вдохновенно добавила: – Я ничего не скажу, даже если меня похитит шайка пиратов и увезет на свой корабль, угрожая бросить за борт, где кишат акулы. Даже если меня свяжут и оставят на пути табуна лошадей с железными подковами, а единственным спасением будет выдать похитителям твою тайну…

– Ладно, будем считать, что ты меня убедила, – усмехнулась Поппи и добавила, понизив голос: – Я встретила мистера Ратледжа.

Голубые глаза Беатрикс округлились.

– Правда? Когда?

– Вчера утром. – И Поппи рассказала ей всю историю, описав потайной коридор, комнату редкостей и самого мистера Ратледжа. Единственное, что она опустила, был поцелуй, которого, насколько это касалось ее, вообще не было.

– Я ужасно сожалею о поведении Доджера, – произнесла Беатрикс с покаянным видом. – Извини, Поппи.

– Все в порядке, Беа. Вот только… жаль, что он потерял письмо. Будем надеяться, что никто его не найдет.

– Значит, мистер Ратледж не дряхлый безумец? – спросила Беатрикс с явным разочарованием.

– Конечно, нет.

– А как он выглядит?

– Вообще-то он довольно красив. Высокий и…

– Как Меррипен?

Кев Меррипен остался жить у Хатауэев после того, как на его табор напали англичане, которым хотелось выдворить цыган из страны. Мальчика бросили умирать, но Хатауэи взяли его к себе и выходили. Недавно он женился на их второй по старшинству сестре, Уинифрид. Меррипен взвалил на себя грандиозную задачу по управлению поместьем в отсутствие Лео. Молодожены были вполне счастливы, оставаясь в Гэмпшире во время сезона и наслаждаясь красотой и относительным уединением Рамзи-хауса.

– Таких высоких, как Меррипен, не бывает, – сказала Поппи. – Что не мешает мистеру Ратледжу быть высоким. У него темные волосы и пронзительные зеленые глаза… – При этом воспоминании ее желудок неожиданно сократился.

– Он тебе понравился?

Поппи помедлила, колеблясь.

– Трудно сказать… Мистер Ратледж сбивает с толку. При всем его обаянии чувствуется, что он способен практически на все. Он похож на злого ангела из поэмы Уильяма Блейка.

– Хотелось бы взглянуть на него, – задумчиво произнесла Беатрикс. – А еще больше мне хотелось бы побывать в комнате редкостей. Я завидую тебе, Поппи. Как давно со мной не случалось ничего интересного.

Поппи негромко рассмеялась:

– Неужели? И это при том, что лондонский сезон в самом разгаре?

Беатрикс закатила глаза:

– Лондонский сезон так же интересен, как гонки улиток.

– Девушки, я готова, – бодро произнесла мисс Маркс, войдя в комнату. – Не забудьте захватить зонтики, если не хотите загореть на солнце.

Вся троица вышла из номера и чинно двинулась по коридору. Повернув в сторону парадной лестницы, они обнаружили, что в фешенебельном отеле царит необычное оживление.

Слышались возбужденные, даже сердитые мужские голоса, в некоторых угадывался иностранный акцент, снизу доносился топот ног и скрежет металла.

– Что за черт… – пробормотала мисс Маркс себе под нос.

Свернув за угол, все три женщины резко остановились при виде полудюжины мужчин, столпившихся возле лифта для провизии. Кто-то вскрикнул.

– Это женщина? – спросила Поппи, побледнев. – Или ребенок?

– Оставайтесь здесь, – обеспокоенно произнесла мисс Маркс. – Я попробую выяснить, в чем дело.

Все трое вздрогнули от панических воплей, прорезавших воздух.

– Это ребенок, – сказала Поппи, шагнув вперед, несмотря на запрет мисс Маркс. – Мы должны как-то помочь.

Беатрикс опередила ее, кинувшись бегом.

– Это не ребенок, – бросила она через плечо. – Это обезьяна!

Глава 6

Мало какое занятие доставляло Гарри Ратледжу такое удовольствие, как фехтование, особенно потому, что оно вышло из употребления. Шпага больше не являлась средством защиты или модным аксессуаром, и только военные и немногочисленные любители продолжали практиковаться в искусстве владеть ею. Но Гарри нравилась элегантная точность этого оружия, требовавшая физической и умственной дисциплины. Фехтовальщику приходилось заранее просчитывать последовательность движений, что было естественным для Гарри Ратледжа.

Год назад он вступил в фехтовальный клуб, состоявший примерно из сотни членов, включая аристократов, банкиров, актеров, политиков и военных из разных родов войск. Три раза в неделю он встречался в клубе с компанией доверенных друзей, и они устраивали поединки под бдительным оком тренера. Хотя в клубе имелись комнаты для переодевания и душевые, там часто была очередь, и Гарри обычно уходил домой сразу же после тренировки.

В это утро тренировка была особенно напряженной. Тренер обучал их технике ведения боя сразу с двумя противниками. Это был увлекательный вызов, но все участники устали и обзавелись синяками. Гарри получил два удара в грудь и взмок от пота.

Он вернулся в отель, все еще облаченный в белый фехтовальный костюм, сняв лишь защитный кожаный панцирь. Ему не терпелось принять душ, но довольно быстро стало ясно, что с душем придется подождать.

Когда он вошел в отель через боковую дверь, его встретил один из управляющих, молодой человек в очках по имени Уильям Каллип. Его лицо осунулось от беспокойства.

– Мистер Ратледж, – произнес он извиняющимся тоном. – Мистер Валентайн поручил мне передать вам, как только вы вернетесь, что у нас… возникли затруднения…

Гарри молчал, терпеливо ожидая продолжения. Это был единственный способ получить сведения от Каллипа.

– Это связано с нагараянскими дипломатами, – сообщил управляющий.

– Опять пожар?

– Нет, сэр. Это связано с одним из подарков, которые нагараяне собирались преподнести королеве завтра. Он исчез.

Гарри нахмурился, представив себе коллекцию драгоценных камней и произведений искусства, которые нагараяне привезли с собой.