Соблазни меня в сумерках

Это замечание вызвало у нее кривую улыбку.

– Мне это говорили.

Небо за окном приобрело свинцовый оттенок. Пошел дождь, поливая мощенную камнем мостовую и прибивая к земле едкую пыль, поднятую проезжающими экипажами.

Поппи подошла к окну, встала так, чтобы ее не видели с улицы, и принялась смотреть на прохожих. Некоторые бросились врассыпную, некоторые раскрыли зонтики и продолжили путь.

На обочинах теснились уличные торговцы, зазывавшие покупателей нетерпеливыми криками. Здесь продавалось все, что только можно было вообразить: связки лука, чайники, цветы, спички и клетки с птицами. Последние часто становились проблемой для Хатауэев, так как Беатрикс была готова спасти каждое создание, попавшееся ей на глаза. Множество пернатых было куплено их зятем, мистером Роаном, и отпущено на волю в деревенском поместье. Роан клялся, что скупил половину птичьей популяции в Гэмпшире.

Отвернувшись от окна, Поппи обнаружила, что незнакомец наблюдает за ней с таким видом, словно пытается разгадать загадку. Он стоял, прислонившись плечом к книжным полкам и скрестив руки на груди. Несмотря на его расслабленную позу, у Поппи возникло нервирующее ощущение: в случае бегства ее тут же поймают.

– Почему вы ни с кем не помолвлены? – поинтересовался он с шокирующей прямотой. – Ведь вы уже два-три года как выезжаете в свет?

– Три, – отозвалась Поппи, чувствуя себя задетой.

– Вы из состоятельной семьи, что позволяет надеяться на богатое приданое. Ваш брат – виконт, еще одно преимущество. Почему вы не вышли замуж?

– Вы всегда задаете такие личные вопросы при первой встрече? – парировала Поппи, не скрывая своего удивления.

– Не всегда. Просто вы… заинтересовали меня.

Поппи задумалась и пожала плечами:

– Мне не подошел ни один из тех джентльменов, которых я встречала за эти три года. Никто не показался мне привлекательным.

– А какой тип мужчин вас привлекает?

– Те, с которыми я могла бы вести спокойную размеренную жизнь.

– Большинство молодых женщин мечтают о волнующих событиях и романтике.

Поппи криво улыбнулась:

– Боюсь, я предпочитаю покой.

– А вам не приходило в голову, что Лондон – неподходящее место для тихой размеренной жизни?

– Разумеется. Но я не в том положении, чтобы выбирать подходящие места. – Тут ей следовало бы остановиться. Не было никакой нужды пускаться в объяснения. Но Поппи любила поболтать и, подобно Доджеру, дорвавшемуся до ящика с подвязками, она не смогла устоять перед соблазном. – Беда в том, что мой брат, лорд Рамзи, унаследовал титул.

Брови незнакомца приподнялись.

– Беда?

– О да, – отозвалась Поппи с серьезным видом. – Видите ли, никто из Хатауэев не был готов к такому повороту. Мы были дальними родственниками предыдущего лорда Рамзи. Титул перешел к Лео только из-за нескольких безвременных смертей. Мы не имели представления об этикете, ничего не знали о высшем обществе. Мы были счастливы в Примроуз-Плейс.

Она помедлила, перебирая счастливые воспоминания детства: уютный коттедж с черепичной крышей, цветник, где их отец выращивал свои драгоценные розы, пара вислоухих кроликов, что жили в клетке у задней двери, стопки книг в каждом углу. Теперь брошенный коттедж превратился в руины, а сад зарос сорняками.

– Но что толку оглядываться назад? – произнесла Поппи скорее утвердительно, чем вопросительно. – Что это? – Она нагнулась, разглядывая содержимое нижней полки. – О, астролябия. – Она взяла в руки предмет, состоявший из медных дисков с циферблатами и шкалой, разбитой на градусы.

– Вы знаете, что такое астролябия? – удивился незнакомец, подойдя к ней.

– Да, конечно. Это инструмент, используемый астрономами и моряками. А также астрологами. – Она прошлась пальцем по звездной карте, выгравированной на одном из дисков. – Это персидская астролябия. Я бы сказала, что ей около пятисот лет.

– Пятьсот двенадцать, – уточнил он.

Поппи не удержалась от довольной улыбки.

– Мой отец изучал Средневековье. У него была целая коллекция таких штуковин. Он даже научил меня делать астролябии из дерева, веревки и гвоздя. – Она осторожно повернула диски. – Вы не могли бы назвать дату вашего рождения?

Незнакомец помедлил, колеблясь, словно ему было неприятно сообщать что-либо о себе.

– Первое ноября.

– Значит, вы родились под знаком Скорпиона, – сказала она, повернув астролябию.

– Вы верите в астрологию? – поинтересовался он с насмешливыми нотками в голосе.

– Почему бы и нет?

– Потому что она не основывается на научных знаниях.

– Мой отец считал подобные взгляды предубеждением и поощрял мой интерес ко всему непознанному. – Она провела кончиком указательного пальца по звездной карте и подняла на него лукавый взгляд. – Скорпионы бывают довольно беспринципны, знаете ли. Вот почему Артемида попросила одного из них убить своего врага, Ориона, а в качестве награды поместила Скорпиона на небо.

– Я не беспринципен. Я всего лишь делаю то, что требуется для достижения моих целей.

– А разве это не беспринципность? – рассмеялась Поппи.

– Это слово подразумевает жестокость.

– А вы не жестоки?

– Только если это необходимо.

Улыбка Поппи увяла.

– Жестокости нет оправдания.

– Сразу видно, что вы совсем не знаете жизни, иначе бы так не рассуждали.

Решив не углубляться в эту тему, Поппи привстала на цыпочки, чтобы рассмотреть содержимое верхней полки, где располагалась коллекция предметов из раскрашенной жести.

– Что это?

– Механические игрушки.

– Для чего они?

Он снял с полки один из предметов и протянул ей.