Мама слышит тебя. Тонкое искусство баланса между личными границами и безграничной любовью

Так началось наше взаимодействие – со страха потерять. Так оно продолжалось долгих 16 лет, пока, наконец, мы не разгадали вдвоем этот сценарий. Мы так боялись друг друга потерять, что это и случилось однажды на небольшой срок. Это очень личная история, но я присваиваю новый опыт легко (что и вам советую – не искать оправданий, а присваивать свое без стыда).

Мне было 20, я не знала о жизни ничего, а потому вышла замуж за «правильного» человека, и мы «правильно» зачали с ним ребенка, только эта правильность для меня заключалась в том, чему я научилась, но что не было нормой для взрослого человека.

Мой партнер воспитывал меня, манипулировал и тоже боялся потерять (поскольку в 17 лет он потерял брата). Наши отношения выстраивались не так, как у двух взрослых людей. Я была как падчерица в руках отчима, который делал что хотел, я была зависима от него финансово, а потому однажды он разлучил нас с сыном.

Мы жили за границей, и моя виза заканчивалась. Чтобы продлить ее, я должна была на месяц поехать в Россию. Поскольку отношения трещали по швам и муж боялся, что я не вернусь, в последний день он не отпустил со мной двухлетнего сына, не купив ему билет, а мой младший полугодовалый сынок летел по одному билету со мной. Не буду оглядываться на то, как можно было бы сделать иначе и как я могла бы поступить сейчас. Тогда я уехала с одним младшим.

Мой двухлетний сын, прежде окутанный любовью и заботой, остался без меня. Остался с отцом, который считал, что сыну давно пора взрослеть и быть «мужиком», а потому условия стали для него сложными. Он плохо ходил из-за особенностей развития, но для папы он просто был капризным, поэтому никаких «на ручки», никаких песенок на ночь… Когда я через месяц вернулась, ребенок просыпался ночами в бреду и истериках с криками «мама!», в страхе, что я исчезну опять. И с тех пор его как подменили.

Он стал просто невыносимым. Любыми способами он пытался вывести из себя меня и всю семью.

Позже мы вернулись в Россию, и тут досталось еще и бабушке, которая водила его в садик, пока я работала. Он мог встать перед входом в маршрутку и молча стоять, ни на что не реагируя, забраться на самую верхушку батута в парке аттракционов и не слезать, когда время его прыжков завершилось, смотреть в глаза и не отвечать, демонстративно не идти туда, куда идет вся семья, выбегать далеко на дорогу (а я напомню, у меня уже был младший сын). Вы, естественно, скажете: «Мой такой же!»

Ну вот и почитайте.

Не такой же. У детей бывают капризы, а мой ребенок выбрал тактику, по которой его близкие должны на него злиться, реагировать агрессивно, ненавидеть!

Я чего только не пробовала, мне казалось, что это не закончится никогда. С ним невозможно было ничего решить, он был непредсказуем (потому что у него была цель и, если я меняла тактику, он тоже), он был невыносим по отношению к брату. Это было как будто «приступами», никогда не знали, в каком месте его заклинит и все пойдет не по плану. С ним было ТЯЖЕЛО, я искала специалистов, сама искала ответы.

Ему было 14 лет, когда после очередной нашей ссоры я начала свою терапию с психологом. После каждого скандала он становился идеальным (ненадолго, конечно), но ничего не менялось. У меня был ребенок, который в любой момент мог выпасть из реальности и начать провокацию. Неважно, где мы, кто вокруг, просто вдруг – хлоп, и все, ничего не слышит, не хочет, не видит, пока не начнешь долгожданную им реакцию гнева. Реакции я меняла, особенно после начала терапии, но и он не стоял на месте. Подстраивался и все равно выводил из себя любого, даже моего невероятно сдержанного второго мужа.

Как же это разрешилось?

Я собиралась на работу, за столом сидели все дети, мы разговаривали, и я попросила о чем-то старшего сына, которому уже было 16 лет. Вдруг вижу – его линия поведения выстраивается в провокацию, он ждет, что я взорвусь! Я продолжаю спокойно говорить – нет, не работает. Тут уже братья поняли, что он опять ушел в провокацию, что ждет моей реакции, и говорят: «Мама, ты опаздываешь, иди, все он сделает».

Но на этот раз я увидела очень ясную картину: ему надо, чтобы я разозлилась, чтобы я дошла до истерики, ему не надо делать или не делать, ему необходимо мое состояние.

Вопрос: зачем?

И я вошла в этот скандал, швырнула сумку, телефон, увидела, что он расслабился, как только я разозлилась. Круто, подумала я тогда, это ключ, он в напряжении, когда я добрая! Четырнадцать лет! Четырнадцать лет лет поисков ответа!

Его братья начали переживать, что я швыряю сумку и телефон, ведь я опаздываю и не веду себя так обычно, но я решила раз и навсегда разгадать этот сценарий. Чтобы его изменить. Я начала швырять вещи и орать и увидела, что ему стало легче. Он расслабился и готов вести диалог. Но теперь я не была готова соглашаться, я хотела получить ответ: зачем ему это нужно?! Я встала над ним и глядя в глаза раз 50 медленно повторила, погружая его в трансовое состояние: «Зачем мне злиться на тебя, чтобы тебе было легко?» Повторяя этот вопрос, я смотрела ему в глаза. Он смотрел на меня и слился в одно поле с моим состоянием.

И нашел ответ: «Тогда мне не жалко тебя потерять».

Тогда не жалко потерять, тогда легко потерять, то есть всю свою жизнь, с двух лет, он делал все, чтобы не страшно было потерять близких. Ведь если они плохие (а такими их можно сделать своим поведением), то не страшно их потерять. И он так и озвучил это: «Если вы плохие, вас не страшно потерять». В течение 14 лет он боялся опять потерять то, что у него было, естественно, бессознательно зависнув в том двухлетнем конфликте.

После этого ответа мы еще час сидели все вместе и «учились терять». Тут хорошую роль сыграл приемный сын, ведь он столько раз терял, но мог показать другим: «Смотри, это безопасно и все может быть хорошо для тебя даже там, где никого из родных не осталось».

Конфликт разрешен. И да, тело отреагировало очень круто! Такой конфликт не мог разрешиться незаметно для тела. У него загноился пупок. Да, в 16, как бы ни было это удивительно. Пуповина с мамой разорвалась.

Зачем вам эта информация?

У всего есть причина, надо только наблюдать и замечать. И не обесценивать свои наблюдения, не обесценивать чувства ребенка, не исключать свои реакции и поступки.

Своей историей сын открыл мне мир прощения. Я простила его отца, ведь он тоже боялся терять, потому что пережил смерть брата, и вся его линия поведения была выстроена так же. Эту же линию взял мой сын, чтобы компенсировать свою потерю. По этому принципу живут миллионы людей, «потерявшие маму», а мама даже не догадывается.

«Я сделаю тебя плохой, чтобы было легко потерять» тогда, когда потерять страшнее всего. Любить опасно. Большинству из нас любить опасно, потому что можно потерять. Поэтому когда я пишу о вашем влиянии на ребенка, начиная с перинатального периода, это надо не отрицать, не стыдиться, не бояться, А РЕШАТЬ.

И, пожалуйста, перестаньте «бросать» маленьких детей, чтобы отдохнуть! Они не готовы отдыхать от мамы. Им рано, это не вмещается в их сознательное – «почему уезжает мама». Это остается с ними навсегда, как «бросает».

И об этом мы еще поговорим.

Что чувствует ребенок в утробе?

Любить безопасно.

Любить нельзя устать, а потому не спешите отдыхать от ребенка, ведь он будет бояться любить, если хотя бы раз терял. Моя история, конечно, про ребенка двух лет, но что, если малыш только родился? Он же еще ничего не понимает. И это действительно так, понимания нет, но ощущения, согласно которым он ориентируется и формируется его психика, есть.

Эти ощущения есть еще в утробе.

Самое время вспомнить описание перинатальных матриц Грофа. Многие критикуют его теорию, однако мне не раз приходилось наблюдать в терапии, что некоторые сценарии поведения людям знакомы, начиная с утробы, а какие-то пришли от родителей.

Давайте обсудим, что же чувствует ребенок в утробе. Будем опираться на логику: нервная система есть, кровообращение связано с матерью, а значит, малыша в утробе нельзя считать полностью изолированным от маминых эмоций.

Матрицы Станислава Грофа

Итак, начнем с того, как Станислав Гроф описывает матрицы. По его мнению, формирование личности завершается в момент рождения, однако есть мнение, что психика формируется до трех лет. Наша с вами задача – увидеть, что мы уже привнесли в жизнь ребенка, а не думать, что является истиной. Возможно, и скорее всего, истины нет.

1-я матрица – Рай (матрица любви)

Здесь для ребенка мир является раем.

А себя ребенок ассоциирует с миром.

Я и все вокруг и есть рай.

И вот, представьте себе, что собственный рай – это, например, «я ненужный ребенок» (если мама не хотела его).

В этом периоде ребенок учится адаптации. Условно говоря, если он желанный, мама счастлива, его рай соответствует представлению о счастливой жизни, он нужен и готов справляться с чем-либо, потому что есть ради чего, мир прекрасен.

Быть нужным – это ценнейшее ощущение для каждого.

И как выглядит его адаптация к миру, если он не нужен или если его маме плохо в момент, когда он проживает свой рай?

2-я матрица – Ад или Жертва

Эта матрица формируется во время схваток. Привычный безопасный дом ребенка, где он был в раю, вдруг разрушается.

И разрушается не потому, что мир плохой, а потому, что с ребенком что-то не так, прежнее разрушается. Здесь малышу очень важно прожить схватки в эмоциональном контакте с мамой, которая своими движениями, дыханием, словами, гормонами (гормоны, которые вырабатываются в ответ на боль в схватках, – это очень важно) поддерживает ребенка и ведет его к разрешению.

Разрешение – я справился, я смог. Это самая первая задача в жизни. От того, как ребенок справился с ней, как он это ощущает, зависит, как он будет решать проблемы и воспринимать их, здесь можно получить роль жертвы на всю жизнь, а можно стать героем.

3-я матрица – Борьба

Если предыдущая матрица была матрицей жертвы, то эта для меня – матрица героя.

Это период потуг, здесь ребенок выбирается из проблем. Если мама включена в роды и они проходят без анестезии, в момент потуг приходят гормоны адреналиновой группы, которые с точки зрения физиологии помогают подготовиться к первому вдоху, а главное, дают маме силы, а ребенку – навык совершить свой рывок к жизни.