Троецарствие. Том 1

– Ты мне не государь, а я не твой подданный! – вскричал У Фоу. – Разве я бунтовщик? Твои злодеяния переполнили чашу терпения неба, и каждый честный человек горит желанием убить тебя. Я горюю, что не могу разорвать тебя, этим я заслужил бы благодарность Поднебесной!

Дун Чжо приказал увести У Фоу и изрубить в куски. Но тот до самой смерти не переставал осыпать Дун Чжо проклятиями. Потомки сложили стихи, восхваляющие его:

Средь верных друзей династии Хань У Фоу считали вернейшим:
Во время приема злодея убить пытался он скрытым оружьем.
И храбрость его дошла до небес, а слава живет и поныне.
Во веки веков его будут звать великим и доблестным мужем.

С тех пор Дун Чжо стал всюду ходить в сопровождении телохранителей.

Юань Шао находился в это время в Бохае. Когда до него дошла весть, что Дун Чжо захватил власть, он послал гонца с секретным письмом к Ван Юню. Письмо гласило:

Разбойник Дун Чжо, оскорбив небо, сверг нашего правителя, о чем верные люди не в силах молчать. Вы же миритесь с его распущенностью, будто ничего не знаете о ней! Разве так служат государству преданные слуги?

Я собираю войско, чтобы избавить правящий дом от недостойных лиц, однако опасаюсь поступить опрометчиво. Если вы поддержите меня, я сочту своим долгом при случае вместе с вами обдумать, какие надлежит принять меры. Если вы найдете нужным послать меня куда-либо, я исполню ваше повеление.

Ван Юнь, прочитав письмо, долго не мог принять никакого решения. Но как-то в сутолоке дворцовой приемной он встретился с близко знакомыми сановниками и обратился к ним:

– Сегодня я праздную день рождения и прошу вас вечером оказать мне честь своим посещением.

– Непременно придем пожелать вам долгой жизни, – отозвались сановники.

Вечером Ван Юнь приготовил пир во внутренних покоях своего дома. Собрались все приглашенные. Когда вино обошло несколько кругов, Ван Юнь вдруг закрыл лицо руками и заплакал. Все встревожились и стали расспрашивать его:

– В чем причина вашей печали? Ведь сегодня день вашего рождения.

– Нет, сегодня не день моего рождения, – отвечал Ван Юнь. – Я просто хотел увидеться с вами и поговорить откровенно, но боялся вызвать подозрения Дун Чжо и придумал этот повод. Дун Чжо, обойдя императора, присвоил власть и поставил под угрозу существование династии! Мне вспомнилось, как император Гао-цзу, разбив царство Цинь и уничтожив царство Чу, завоевал Поднебесную и основал династию Хань. Так неужели теперь все должно погибнуть от руки Дун Чжо! Вот в чем причина моих слез.

Тут все зарыдали. Но один из гостей поднялся и, громко рассмеявшись, сказал:

– Даже если все сановники примутся плакать с вечера до утра и с утра до вечера, вряд ли смогут они своими слезами убить Дун Чжо!

Ван Юнь, окинув взглядом говорившего – это был Цао Цао, – гневно воскликнул:

– Твой род пользовался милостями Ханьского дома! Ты же не только не думаешь, как послужить государству, но еще и смеешься над нами!

– Я смеюсь вовсе не потому, – возразил Цао Цао. – Мне смешно, что вы проливаете слезы и не думаете над тем, как убить Дун Чжо. Я хоть и не обладаю талантами, но сумею отрубить голову этому разбойнику и выставить ее у ворот столицы, чтобы заслужить благодарность Поднебесной!

– Какие же у вас планы, Цао Цао? – спросил Ван Юнь, подходя к нему.

– Вот что, – начал Цао Цао. – В ближайшие дни я отправлюсь к Дун Чжо и скажу, что хочу служить ему. Если он поверит, то со временем мне удастся попасть в число его приближенных. Я слышал, что у вас, сы-ту, есть драгоценный меч «семи звезд». Я хотел бы получить его, чтобы, пробравшись во дворец, убить им злодея. Случись так, что пришлось бы мне самому умереть, я не пожалел бы об этом!

– Если ваше намерение искренне, какое это будет счастье для Поднебесной! – вскричал Ван Юнь.

И, своими руками наполнив чашу вином, он поднес ее Цао Цао. Тот выпил и произнес клятву, после чего Ван Юнь вручил ему меч «семи звезд». Цао Цао спрятал его, поклонился сановникам и удалился. Все остальные вскоре тоже разошлись.

На следующий день Цао Цао, опоясавшись драгоценным мечом, отправился во дворец. Узнав от приближенных, что Дун Чжо в малом зале, он вошел туда. Дун Чжо сидел на ложе. Около него стоял Люй Бу.

– Почему вы пришли так поздно? – спросил Дун Чжо.

– На плохом коне быстро не доедешь! – отвечал Цао Цао.

– Я получил из Силяна добрых коней, – сказал Дун Чжо и обратился к Люй Бу: – Пойди выбери одного и подари Цао Цао.

Люй Бу вышел, и Цао Цао подумал: «Вот удобный момент убить злодея!» Он хотел уже выхватить меч, но заколебался, зная, как силен Дун Чжо. Тучный Дун Чжо не мог сидеть подолгу и лег, отвернувшись лицом к стене.

«С этим злодеем надо немедленно покончить», – снова мелькнуло в голове Цао Цао. Он выхватил меч и замахнулся, но не подумал о том, что Дун Чжо смотрит вверх и видит его в зеркале, висящем на стене.

– Ты что делаешь? – спросил Дун Чжо, быстро оборачиваясь.

В эту минуту Люй Бу подвел к крыльцу коня. Цао Цао быстро опустился на колени и, протягивая меч Дун Чжо, произнес:

– Вот драгоценный меч, который я хотел бы подарить вам за ваши милости.

Дун Чжо внимательно осмотрел подарок: острый клинок более чи длиною, в рукоять вправлено семь драгоценных камней – поистине драгоценный меч. Полюбовавшись, он передал меч Люй Бу, а Цао Цао отдал ему ножны.

Затем Дун Чжо и Цао Цао вышли посмотреть на коня. Выразив благодарность, Цао Цао сказал, что хотел бы испытать его. Дун Чжо приказал принести седло и уздечку. Цао Цао вывел коня, вскочил в седло и умчался на юго-восток.

– Направляясь сюда, Цао Цао замышлял убийство, – сказал Люй Бу, – но его постигла неудача. Вот почему он решил подарить вам этот меч.

– Я тоже заподозрил это, – согласился Дун Чжо.

Тут как раз подошел Ли Жу, и Дун Чжо рассказал ему о случившемся.

– У Цао Цао в столице нет ни жены, ни детей, – сказал Ли Жу. – Он один в доме. Пошлите за ним. Если Цао Цао придет, значит он действительно хотел подарить вам меч. Если же он не явится, это послужит доказательством того, что он и вправду замышлял убийство. Тогда схватите его и допросите.

Мысль эта показалась Дун Чжо правильной, и он послал за Цао Цао четверых тюремных стражников. Спустя некоторое время они вернулись и доложили, что Цао Цао выехал верхом через восточные ворота и домой не возвращался. Страже у ворот он сказал, что якобы послан по срочному делу, и, подхлестнув коня, ускакал.

– Нет сомнений – злодей почуял беду и бежал, как крыса! – воскликнул Ли Жу.

– Я так доверял ему, а он хотел убить меня! – жаловался Дун Чжо.

– У него, разумеется, есть сообщники, – утверждал Ли Жу. – Надо изловить Цао Цао, и тогда мы узнаем все.

Дун Чжо повсюду разослал приказ изловить Цао Цао; были указаны его приметы и обещана награда – тысяча лян золота и титул хоу тому, кто его схватит. Тот же, кто попытается укрыть Цао Цао, будет рассматриваться как его сообщник.

* * *

А Цао Цао тем временем, выехав из города, помчался в Цзяоцзюнь, но по дороге в Чжунмоу был схвачен стражей у заставы и доставлен начальнику уезда.

– Я – торговец, и фамилия моя Хуанфу, – заявил ему Цао Цао.

Начальник уезда пристально посмотрел на него и задумался, а затем сказал:

– Когда я в Лояне ожидал назначения на эту должность, я знал тебя как Цао Цао. Что заставляет тебя скрывать свое имя? Сейчас я посажу тебя в тюрьму, а завтра доставлю в столицу и получу награду.

Однако в полночь начальник уезда приказал преданному слуге тайно привести Цао Цао к нему на задний двор для допроса.