Троецарствие. Том 1

– Смотрите! – воскликнул Сунь Цзянь. – Ведь это брат последней жены Лю Бяо! Кто из вас поймает его?

Чэн Пу, вооруженный стальным копьем, бросился на Цай Мао, и тот после нескольких схваток отступил. Сунь Цзянь избивал врагов до тех пор, пока поле не покрылось трупами. Цай Мао сумел укрыться в Сянъяне.

После поражения Куай Лян обвинил Цай Мао в том, что, не послушавшись совета, он довел войска до полного разгрома и по военным законам должен быть казнен. Но Лю Бяо, недавно женившийся на сестре Цай Мао, не дал на это согласия.

Сунь Цзянь, послав войска по четырем направлениям, осадил Сянъян и начал штурм. Внезапно поднялся свирепый ветер, и у знамени, на котором было написано «Полководец», сломалось древко.

– Это несчастливое предзнаменование, – сказал Хань Дан, – надо на время отвести войска.

– Я сражался много раз и столько же раз побеждал, – сказал Сунь Цзянь. – Взять Сянъян – дело одного дня. Неужто ты думаешь, что я отведу войска только потому, что ветер сломал древко?

И, не слушая Хань Дана, он еще яростней продолжал осаду города.

Тогда Куай Лян сказал Лю Бяо:

– Ночью я наблюдал небесные явления и заметил, как упала звезда полководца*. Если рассчитать по градусам место ее падения, то оно придется там, где находится Сунь Цзянь. Скорее посылайте письмо к Юань Шао и просите у него помощи.

Лю Бяо написал Юань Шао письмо и вызвал охотников прорваться через осаду. На призыв вышел богатырь Люй Гун и предложил свои услуги.

– Если ты решился на это, то вот тебе мой совет, – сказал Куай Лян. – С тобой поедут пятьсот всадников – отбери таких, которые умеют стрелять из лука. Прорвавшись через строй осаждающих, скачи прямо к горе Сяньшань. Враг непременно станет тебя преследовать. Тогда ты, отделив сто человек, пошли их на гору приготовить камни, а сто человек с луками пусть спрячутся в лесу. Когда преследователи приблизятся, не бегите от них прямым путем – двигайтесь зигзагами, завлеките их к месту засады и затем обрушьте на них камни и стрелы. Если одержите победу, дайте сигнал хлопушками, и мы из города выйдем на помощь. Если же преследования не будет, сигнала не давайте, а стремительно следуйте дальше. Сегодня ночью луны не будет, и вы в сумерки можете выступить из города.

Люй Гун, получив эти наставления, собрал всадников. Как только стемнело, тихо открылись восточные ворота, и войско вышло из города.

Сунь Цзянь, сидевший в шатре, вдруг услышал шум. В ту же минуту он вскочил на коня и во главе тридцати всадников выехал из лагеря. Ему донесли, что конный отряд прорвался из осажденного города и поскакал в сторону Сяньшаня. Не теряя времени, Сунь Цзянь бросился в погоню.

Люй Гун уже скрылся в горном лесу. Быстроногий конь Сунь Цзяня вынесся далеко вперед, настигая врага. Люй Гун повернул своего коня и вступил в бой с Сунь Цзянем, но после первой же схватки бежал. Сунь Цзянь помчался за ним по горной тропинке, но потерял его из виду.

Неожиданно раздались удары гонга. С горы посыпались камни, из леса полетели стрелы. И всадник, и конь погибли у подножия Сяньшаня. Жизнь Сунь Цзяня оборвалась на тридцать седьмом году.

Люй Гун отрезал путь тридцати всадникам и уничтожил их всех до единого, а затем дал сигнал хлопушками. По этому сигналу из города вышли войска Хуан Цзу, Куай Юэ и Цай Мао и обрушились на цзяндунцев. Хуан Гай, услышав крики, потрясшие небо, повел на помощь свой флот и тут встретился с Хуан Цзу. После короткой битвы Хуан Цзу был взят в плен живым.

Битва продолжалась до рассвета, затем противники собрали свои войска. Армия Лю Бяо ушла в город, а Сунь Цэ вернулся к реке Хань. Здесь он узнал, что его отец сражен стрелой, а тело убитого воины Лю Бяо унесли в город. Сунь Цэ горько заплакал. Печаль охватила и все войско.

– Как мне вернуться домой, если тело отца у врага? – растерянно вопрошал Сунь Цэ.

– У нас в плену находится Хуан Цзу, – сказал Хуан Гай. – Пусть кто-нибудь отправится в город и предложит обменять Хуан Цзу на тело вашего батюшки.

Выполнить это взялся Хуань Кай, бывший друг Лю Бяо. Он явился к Лю Бяо и изъяснил ему суть дела.

– Тело Сунь Цзяня лежит здесь в гробу, – сказал ему Лю Бяо. – Отпустите Хуан Цзу и давайте прекратим войну.

Хуань Кай поклонился и хотел удалиться, но на пути его встал Куай Лян и воскликнул, обращаясь к Лю Бяо:

– Нет! Нет! Не отпускайте его! Я скажу вам, господин мой, как надо поступить, чтобы не возвращать цзяндунским войскам ни единой пластинки от панциря! Прошу вас, казните прежде этого человека!

Поистине:

Бился с врагами Сунь Цзянь и пал у друзей на виду.
Мира просил Хуань Кай и тоже попал в беду.

О дальнейшей судьбе Хуань Кая вы узнаете в следующей главе.

Глава восьмая,

в которой повествуется о том, как Ван Юнь придумал план «цепи», и о том, как Дун Чжо разбушевался в беседке Феникса

– Сунь Цзянь погиб, сыновья его молоды, – сказал Куай Лян, – воспользуйтесь их слабостью и нападайте немедленно. Цзяндун можно взять с одного удара. Не давайте им накопить силы, это грозит бедствиями Цзинчжоу.

– Мой военачальник Хуан Цзу у них в лагере, как я могу оставить его? – возразил Лю Бяо.

– Разве не стоит отказаться от этого разини Хуан Цзу, чтобы взять Цзяндун?

– Мы с Хуан Цзу большие друзья, и было бы нечестно поступить так, – заявил Лю Бяо.

Он согласился обменять тело Сунь Цзяня на Хуан Цзу, и Хуань Кай уехал обратно. Сунь Цэ освободил Хуан Цзу и, получив дорогой ему гроб, возвратился в Цзяндун, где с почетом похоронил отца у истоков реки Цюйэ.

Сунь Цэ решил собрать вокруг себя мудрецов и ученых, он был очень милостив к тем, кто честно служил ему, и вскоре со всех сторон к нему стали стекаться самые выдающиеся люди.

Дун Чжо в это время находился в Чанане; узнав о том, что Сунь Цзянь погиб, он воскликнул:

– Я избавился от недуга, который подтачивал мое сердце! – и, обратившись к окружающим, как бы невзначай спросил: – Сколько лет сыну Сунь Цзяня?

– Семнадцать, – сказал кто-то, и Дун Чжо перестал о нем думать.

С тех пор Дун Чжо еще более возомнил о себе и стал буйствовать безудержно. Он присвоил себе титул шан-фу* и во всем старался подражать Сыну неба. Он пожаловал своему младшему брату Дун Миню высокий воинский чин и титул Хуского хоу, а племяннику Дун Хуану – звание ши-чжуна[50 - Ши-чжун – чиновник (адъютант), постоянно присутствующий при императоре и высших придворных сановниках.] и начальника дворцовых войск. Все остальные из рода Дун независимо от их возраста получили титулы хоу.

В двухстах пятидесяти ли от Чананя Дун Чжо заложил крепость Мэйу, на строительство которой согнали двести пятьдесят тысяч крестьян. Стены крепости по высоте и толщине не уступали чананьским. В Мэйу были дворцы и склады с запасами провианта на двадцать лет. Дун Чжо выбрал восемьсот молодых и красивых девушек из народа, нарядил их в золото и парчу, украсил жемчугами и яшмой и вместе с семьями поселил во дворце. В Чанань Дун Чжо наезжал один-два раза в месяц. Сановники выходили встречать и провожать его за стены дворца. Дун Чжо раскидывал тут шатер и устраивал пиры.

Однажды во время такого пира доложили, что прибыло несколько сот воинов, добровольно сдавшихся в плен при усмирении северных земель. Сидя за столом, Дун Чжо придумывал казни для них. Он приказывал отрубать им руки и ноги, выкалывать глаза, отрезать языки, варить в большом котле. Вопли истязаемых жертв потрясали небо. Придворные ежились от страха, а Дун Чжо пил, ел, беседовал и смеялся как ни в чем не бывало.

В другой раз Дун Чжо собрал сановников на дворцовой башне и усадил их около себя в два ряда. Когда чаша с вином обошла несколько кругов, вошел Люй Бу и что-то шепнул Дун Чжо на ухо.

– Вот оно что! – с усмешкой воскликнул Дун Чжо и приказал Люй Бу схватить сидевшего на циновке сы-куна[51 - Сы-кун – высший сановник, один из трех гунов. Ведал государственными землями и водами.] Чжан Вэня и сбросить с башни вниз.

Сановники изменились в лице. Через несколько минут слуга на красном блюде принес голову Чжан Вэня. У присутствовавших душа ушла в пятки, а Дун Чжо, улыбаясь, сказал:

– Не пугайтесь! Чжан Вэнь связался с Юань Шу, чтобы погубить меня. Он послал к нему человека с письмом, но оно случайно попало в руки моего названого сына Люй Бу. Вот почему я казнил Чжан Вэня. Вам же нечего бояться, если на то нет причин.

Чиновники, почтительно поддакивая, разошлись.

Сы-ту Ван Юнь, возвратившись домой, стал размышлять над тем, что произошло во время пира, и не находил себе покоя.

Глубокой ночью, опираясь на посох, Ван Юнь вышел в сад. Ярко светила луна. Ван Юнь подошел к цветам и, обратив лицо к небу, заплакал. Тут ему послышалось, что кто-то протяжно вздыхает возле беседки Пиона. Ван Юнь потихоньку подкрался и увидел свою домашнюю певицу Дяо Шань.

Девушка эта, с малых лет взятая в дом Ван Юня, была обучена пению и танцам. Ей едва исполнилось шестнадцать лет, и она была так изумительно красива и искусна, что ее прозвали Цикадой. Ван Юнь обращался с нею как с родной дочерью. Услышав ее вздохи в эту ночь, он с удивлением спросил:

– Послушай, негодница, не завела ли ты шашни с кем-нибудь?