Троецарствие

– Хэ Цзиня хотел убить Цзянь Ши, а мы тут ни при чем, – уверял он императрицу. – Теперь он, слушая наветы Юань Шао, собирается перебить нас всех. Пожалейте нас, матушка!

– Не бойтесь, я защищу вас, – успокоила Чжан Жана императрица.

Она послала за своим братом и, когда тот пришел, тайком сказала ему:

– Мы с тобой люди низкого происхождения, и, если бы не Чжан Жан, как бы мы приобрели богатство и знатность? Цзянь Ши погиб из-за своей жестокости, и поделом ему! Но зачем слушаться чьих-то наговоров и убивать всех евнухов?

Выслушав императрицу, Хэ Цзинь созвал чиновников и объявил им:

– Цзянь Ши замышлял меня убить – уничтожьте весь его род, остальных евнухов оставьте.

– Если не вырвать эту сорную траву с корнем, мы сами погибнем, – возразил Юань Шао.

– Я уже объявил свое решение и больше не хочу ничего слушать, – оборвал его Хэ Цзинь, и чиновники разошлись.

Через несколько дней императрица Хэ назначила Хэ Цзиня на должность шан-шу[26 - Шан-шу – высший сановник, ведавший корреспонденцией и перепиской императорского двора.], другие его приверженцы тоже получили высокие посты.

Тогда вдовствующая императрица Дун пригласила Чжан Жана и других евнухов к себе во дворец на совет.

– Я первая возвысила сестру Хэ Цзиня, – сказала она. – Теперь сын ее на троне, все сановники ее поддерживают, и влияние ее возросло очень сильно. Как же быть нам?

– Матушка, вы можете управлять государственными делами негласно, – сказал Чжан Жан. – Дайте сыну императора Се титул вана, назначьте своего брата Дун Чжуна на высокую военную должность, наконец, используйте нас, и тогда можно будет вершить великие дела!

На следующий день вдовствующая императрица Дун созвала двор и объявила сына императора Се ваном Чэнь-лю, а Дун Чжуну присвоила звание бяо-ци-цзян-цзюнь[27 - Бяо-ци-цзян-цзюнь – дословно: «военачальник пегого коня». Высшее воинское звание, дававшееся членам императорской семьи.]. Чжан Жан и другие евнухи снова взяли бразды правления в свои руки.

Императрица Хэ пришла в волнение. Она устроила пир в своем дворце и пригласила вдовствующую императрицу Дун. В разгар пира императрица Хэ встала, подняла кубок и сказала:

– Мы – женщины, и вмешиваться в государственные дела нам не следует. Ведь в старину, когда императрица Люй-хоу взяла слишком большую власть, весь ее род – более тысячи человек – был уничтожен. Нам, женщинам, следует жить в своих покоях, а великие дела предоставить государственным мужам – так будет лучше для Поднебесной. Полагаю, что вы поступите именно таким образом.

– Это ты из ревности отравила красавицу Ван, а теперь с помощью брата посадила на престол сына! – в гневе воскликнула императрица Дун. – Не слишком заносись, ведь стоит мне только приказать своему брату Дун Чжуну, и голова твоего брата слетит с плеч!

– Зачем гневаться? – сдерживая злобу, произнесла императрица Хэ. – Я пытаюсь уговорить вас добром…

– Что вы вообще смыслите! Вы, невежественные мясники! – язвительно бросила императрица Дун.

Ссора разгоралась. Чжан Жану и другим евнухам едва удалось уговорить женщин разойтись по своим покоям.

Ночью императрица Хэ вызвала к себе своего брата Хэ Цзиня и рассказала ему о случившемся. Хэ Цзинь тотчас же пригласил на совет трех гунов, а наутро были созваны все придворные, и чиновник возвестил, что императрица Дун, будучи всего лишь побочной женой князя зависимого удела, не имеет права проживать в императорском дворце – ее место в Хэцзяне, и она должна покинуть столицу еще до заката солнца.

Тут же была назначена свита для сопровождения императрицы Дун. Тем временем дворцовая стража окружила дом Дун Чжуна и потребовала у него государственные регалии – пояс с печатью. Попав в ловушку, Дун Чжун перерезал себе горло. Домашние его подняли было вопли, но их быстро заставили замолчать.

Прослышав об изгнании императрицы Дун, евнухи Чжан Жан и Дуань Гуй бросились с дарами золота и жемчуга к младшему брату Хэ Цзиня, Хэ Мяо, и его матери и стали молить их заступиться за них перед императрицей Хэ.

Так евнухам снова улыбнулось счастье.

Месяц спустя тайно подосланный Хэ Цзинем человек отравил императрицу Дун в ее поместье в Хэцзяне. Останки ее перевезли в столицу, чтобы похоронить на императорском кладбище. Хэ Цзинь на похоронах не присутствовал, сославшись на болезнь.

Юань Шао пришел повидаться с Хэ Цзинем и сказал ему так:

– Чжан Жан и Дуань Гуй распространяют слухи, что вы отравили императрицу Дун и хотите занять трон. Если вы не воспользуетесь этим предлогом, чтобы перебить евнухов, нас ждут великие беды. В свое время попытка Доу У покончить с дворцовыми евнухами не удалась потому, что он не сумел сохранить в тайне свои замыслы. Вы и братья ваши – люди храбрые и умные, стоит вам только приложить усилия, как все окажется в ваших руках. Небо посылает вам удобный случай, не теряйте его!

– Погодите, дайте мне подумать, – сказал Хэ Цзинь.

Об этом разговоре слуги доложили Чжан Жану. Евнухи опять поднесли богатые дары Хэ Мяо, тогда он отправился к императрице Хэ и заявил ей, что Хэ Цзинь, являясь главной опорой нового императора, очень жесток и помышляет только об убийствах. Вот и сейчас он без всякой причины хочет перебить придворных евнухов.

– Это может привести только к смуте! – закончил Хэ Мяо.

Императрица вняла его словам и, когда пришел Хэ Цзинь, чтобы сообщить ей о своем намерении, сказала ему так:

– Евнухи давно управляют делами ханьского двора, и если убить старых слуг сразу же после того, как император покинул сей мир, это будет воспринято как неуважение к памяти усопшего.

Хэ Цзинь не нашел что возразить и, вернувшись к Юань Шао, сказал ему:

– Императрица не соглашается, что же нам делать?

– Созовите в столицу доблестных полководцев с их войсками и перебейте евнухов, – предложил Юань Шао. – Не важно, что императрица не дала своего согласия.

– Это прекрасный план! – воскликнул Хэ Цзинь.

Он не стал медлить и тут же заготовил указ о том, чтобы со всех городов полководцы шли в столицу.

– Не делайте этого! – запротестовал чжу-бо[28 - Чжу-бо – начальник канцелярии или старший чиновник приказа, следивший за правильным ведением записей и книг. В Ханьскую эпоху чжу-бо состояли в штате некоторых высших должностных лиц, имевших свои канцелярии.] Чэнь Линь. – Пословица недаром гласит: «Ловить ласточек с закрытыми глазами – обманывать самого себя». Если уж в таком пустячном деле вы не можете добиться своими силами желаемого, тогда как же вы будете поступать в важнейших государственных делах? Действуя от имени Сына неба и имея в своем распоряжении войско, вы и так можете делать все, что пожелаете. Но собирать все войска, чтобы убить нескольких евнухов, – это все равно что разжигать печь для того, чтобы сжечь один волосок! Действуйте быстро, бейте без промаха – тогда ни небо, ни люди не станут вам противиться. Когда же вы созовете в столицу полководцев и они соберутся… У каждого из этих героев есть свои собственные устремления… Положение у вас будет не лучше, чем если бы вы приставили копье острием к своей груди, а древко его отдали в руки врага! Успеха, безусловно, не будет, но смуты пойдут.

– Это мнение труса! – с насмешкой заметил Хэ Цзинь.

При этом человек, стоявший рядом, хлопнул в ладоши и громко засмеялся:

– Чего тут долго решать! Ведь сделать это так же легко, как махнуть рукой.

Хэ Цзинь обернулся. Это сказал не кто иной, как Цао Цао.

Вот уж действительно:

Хочешь рассеять смуту на самой ее заре,
Слушай благие советы мудрых людей при дворе.

О том, что еще сказал Цао Цао, вы узнаете в следующей главе.

Глава третья,

в которой повествуется о том, как Дун Чжо погубил Дин Юаня, и о том, как Ли Су подкупил Люй Бу

В тот же день Цао Цао сказал Хэ Цзиню:

– В несчастьях теперь, как и прежде, повинны евнухи. Государю не следовало бы наделять их властью и оказывать им милости, ибо это толкает их на злые умыслы. Если уничтожать зло, так уничтожать с корнем! Для этого достаточно одного тюремного смотрителя. К чему призывать войска со стороны? Если вы задумали убить всех евнухов, то дело это раскроется и, как мне кажется, провалится.

– Так, может быть, у вас есть свои соображения? – сердито спросил Хэ Цзинь.