Боги играют в большой теннис

Один из парней предложил мне погулять еще и завтра. Он сделал это тихо чуть ли не на ухо, тактично и смело. Тот самый парень, который мне понравился с самого первого взгляда. Мне ещё не приходилось разговаривать с парнем наедине. От него исходила уверенность, строгое спокойствие и доброта. Я влюбилась безоговорочно и сразу, старалась не показывать виду, но, это у меня не получилось. И через несколько дней он мне сказал:

– Ты красивая. Ты наверняка знаешь, что быть женой военного сложно. Но мне тут предложили остаться здесь и работать, вон в том заводе, – он указал на далекий холм, за которым и скрывался от взора военный завод, – Мне дадут навесь какое, но жильё, а потом мы построим свой дом.

На этой фразе у меня уже горели глаза, щеки. Я уже не могла не строить глобальные планы в своей голове.

Мы поженились. И жили не далеко от этого завода. Жили и вправду не особо в хороших условиях – в вагончике. Но он был наш. Помню, как радовалась, убирала, стирала, готовила, ждала его с работы. Готовила завтрак, провожала и опять его ждала. Родился наш первенец. Через год еще один сын, и вагончик мне перестал казаться моим раем, который меня от всего укроет. Стало мало места, тараканы шерстили на столе по ночам, я не высыпалась, и мне было душно. А муж просто работал, целовал нас с утра, дети провожали его до дороги. Я улыбалась и шла в дом убираться.

Каждый день становился для меня серее, я смотрела на другие семье и понимала, что мне повезло, меня выбрал хороший человек. Он любит меня, детей, у нас всегда есть что покушать, он не пьет, не ругается и всё обещает мне, что всё будет лучше. Он этого не говорил вслух, его глаза мой единственный стимул всё ещё продолжать что-то делать, в благодарность ему. Дети играли с соседями, а я пошла, отнести ему обед. Была беременна третьим ребёнком, и прогулочным шагом шла к нему на работу. Он радовался, когда я так к нему приходила на обед. И за всей несправедливостью жизни, я была очень рада, что его встретила. Пускай, было всё не так, как я хотела, но у меня была семья.

Давно не ходила в эту сторону, там достраивали дом. Я смотрела на его белый фасад. И такая горечь поднималась, слёзы катились по щекам. Я так хотела там жить. Возле дома доделывали забор, а я проходила мимо, всматриваясь в каждый сантиметр, представляя, что однажды я там буду жить. Слёзы совсем запеленали глаза, и я видела только мутные черты дороги. Так сильно, завидовала, и представляла, как все у нас в вагончике.

Я любила ходить с мальчиками к морю, смотреть на него и мечтать. Третий сынишка, только начал ходить, и мы пошли погулять к моему любимому месту на обрыве.

Была весна, и дети ждали, когда уже можно начинать купаться, и все в один голос хотели быть моряками. Тогда я ещё могла изредка радоваться, бегать с детьми, рассказывать им истории про морских чудовищ, и как храбрый капитан спасал свой флот. Мы ходили, дружно взявшись за руки, мне тогда было безумно хорошо. Они носились по полянам, играли.

Иногда приходили и другие ребята, они играли, а я сидела как будто в оцепенение, не слышала ничего, кроме моря. Я не помнила своих надежд, и о чём мечтала, но что-то внутри рвало мне сердце, оно болело и стонало, о том, что это не та жизнь, что это трудно. О том, что вся моя короткая жизнь наполнена горечью и пустотой.

Иногда я оборачивалась, видела, что нет никого, и вспоминала, что дети гуляют с соседями, что скоро будет темнеть и надо возвращаться готовить ужин. Всё было в забытье, день за днём я машинально что-то делала.

Вроде бы не было ничего плохого, я вышла замуж в восемнадцать, родила через год первого, и, казалось бы, всё здорово. Мы живём не далеко от города, ездим по выходным гулять, в кино. Но за шесть лет я, по-моему, так ни с кем и не говорила. Не то что бы, банальные фразы, а реально сесть и говорить о том, что тревожит душу. И это всё мертвым и тяжелым грузом легло на сердце. Я забыла, как выглядела моя лучшая подруга. Раньше хотела её найти. Вот, и прошло столько лет, а я так и не увидела её. Но я помню, что оставляла ей адрес свой, но отчего-то мучаюсь до сих пор вопросом, где моя подруга? Где я – веселая, хоть и уставшая, но с горящим сердцем и яркими глазами. Может быть, я и не была такой. У меня странные мутные воспоминания, и с моей пустотой никто не сможет совладать.

Менялась погода, годы, но не безропотное существование, в надежде, что кто-то услышит меня. Я стыдилась того, что не довольна жизнью. Хотела кричать, но не могла. Поэтому, как только выдавалось свободное время, приходила на обрыв, чтобы побыть слабой и поддаться воле и своей незримой боли. Медленно приходила и вставала на самый край, смотрела вниз, и каждый раз представляла, как лечу, врезаясь в камни. Как подхватывает ветер, как волны унесут меня и освободят от тяжести жизни. Каждый раз я думала, что именно сегодня прыгну. Что наконец-то прибьёт к родному дому, что я вспомню, как выглядит мама, мы зайдем в дом. И я начну ей пересказывать всю жизнь. А потом она перед сном споёт колыбельную, и я спокойно усну.

Ранним утром, когда еще все спали, или часа в четыре дня я приходила на обрыв. Вставала на край и представляла, как я покончу с этой жизнью. Но каждый раз отходила на шаг и падала на колени. Я не знала другой жизни. Не умела жить, и никто не учил этому, не объяснял, что всё тяжело. Что всем тяжело, но я этого не знала, и страдала от самой себя.

Однажды, когда я вешала на веревку сушиться бельё, к нам во двор заехала машина. Из нее вышел мой муж, он светился.

– Теперь эта наша машина, – сказал он, подходя ко мне, обнял.

Я радовалась, но всё повторяла про себя, – "А дом? Когда у нас будет дом? Нам скоро дадут дом?"

Он поцеловал и сказал, что такими темпами они скоро переедут. И только тогда и я озарилась немного, дети сбежались и начали разглядывать машину, лазали внутри.

Я помню, как смотрела на мальчиков, они были так рады, и я зарядилась от них счастьем и, наверное, впервые за долгое время заметила какие они большие. Как они выросли, а я и не замечала. И муж такой же красивый, и излучает уверенность, я бы и сейчас ушла с ним куда угодно. Но я обернулась и увидела наш вагончик. Зашла и на день перестала думать обо всём плохом, заставила себя показать радость. Успокаивала себя, и счастливо смотрела на мужа.

Месяц я держалась, держалась за ручку двери в автомобиле, пока мы ездили в город и обратно. Держалась за руки детей. Держалась за мгновение, за секунды, чтобы не сорваться.

Моя жизнь не была ужасной, но была просто в моих глазах не такой. У меня не было покоя в душе, не было чего-то важного, что я потеряла. Если бы я знала, что это, попыталась найти.

Когда все-таки нам выделили комнаты, рядом с тем самым домом, я обходила их кругами. Такой же белоснежный дом как я мечтала, своя земля, печь. Тепло, простор и никакого железа. Не верила своим глазам, но не радовалась. Я думала, что буду рада, но не была.

Около десяти лет мы прожили в вагончике, может мой муж и догадывался, что я несчастна, но по своему характеру гнал из себя такую мысль. Смотрел на меня, я улыбалась, и он понимал, что всё хорошо. Шёл на работу, возвращался, и всё было хорошо. Я отчаянно старалась не показывать боль, особенно детям. Когда мы переехали, я с горечью поняла, что этот вагончик вообще был не причём. Мне становилось ещё хуже. День за днём я старалась, но выходило все меньше. Чаще стала ходить на обрыв, и подолгу смотрела вниз. И не могла уже себе объяснить, от чего он так тянет.

– Всё же хорошо, – говорила я себе, – вот и младший в школу скоро пойдет, дом есть, в нём места хватает. Отчего же мне так плохо? От чего я хожу сюда, и так хочу прыгнуть столько лет. Даже не находя повода.

После тридцати лет я совсем зачахла и иногда даже не могла встать. Хотела увидеть море, хотела встать, но не могла. Загнала свою душу, и тело отозвалось на мольбы. Врач мотал головой, дети старались маме помочь, но реакции не было. Были промежутки ясности, когда хваталась за дела, без сил, но убиралась, готовила и опять падала на кровать.

Ветер стучал ветками о стёкла, с моря шел шторм. Я лежала и вслушивалась в гул моря, оно звало. Лежала на краю кровати и смотрела в пол, видя море. Оно бушевало, перекатываясь синевой, играло незадачливо с камнями, превращаясь на мгновения в белую пену. Тучи приближались, застилая на своем пути последние лучи солнца. Капли волн разлетались гулом, треском об камни. Вновь падали в пучину и опять налетали на камни. Волны были покрыты как будто белыми капиллярами и шли одна за другой; с ветром мчались на берег, с призывом.

Я ощущала сильный ветер, который отодвигал меня от пропасти, своими нескончаемыми порывами. Перебирала пальцами мокрую, холодную траву и всё больше хотелось придвинуться к обрыву. На этот раз я не отошла. Последний раз шепнула ветру, последний раз взмолилась и упала навстречу к водной стихии. Волны захватили тело.

Вся моя жизнь перечеркивается последними словами, для мужа, который лежал рядом на кровати.

– Я больше так не могу, – испустив последний вздох, прошептала я.

И вот теперь. Новый день. Где я научилась жить и верить себе. После познанного сожаления к самой себе – я живу опять.

Море окутывает камни, частями, порывами, я научилась дышать полной грудью, учусь любить и по иронии судьбы смотрю на тот берег, где жила в прошлой жизни. Я обходила стороной эти воспоминания как могла. Проходила лишние километры лишь бы не увидеть тот самый завод куда приносила еду своему мужу. Лишь бы не вспомнить как во мне жило непреодолимое желание спрыгнуть с обрыва.

Я не могла найти то, что не могла понять.

И теперь я тут, на другом берегу со всеми страстями и печалями разных жизней и пытаюсь вспомнить хоть что-то хорошее.

Моя дорога, личная дорога, по которой я должна была идти, чтобы прийти сюда, чтобы все однажды закончилось.

Теплый уже ночной ветер, смотрю на еле заметный край заката, скорее уже на звезды и дальние огни кораблей. Волны накатываются и мое ожидание каждый вечер приводит меня сюда. «Какая вероятность что, сидя на одном месте он найдет меня быстрее?» – но тут же пытаюсь замять эти мысли и настроить себя на то, что я вовсе никого не жду. Ни сейчас, ни все жизни, ни все те тысячу жизней ради той, когда я встречу того, кого ищу. Осознание этой простой, казалось бы, задачи поставило меня в неопределенность. «Неужели все эти жизни я прожила лишь для того, чтобы встретить того самого?» – это кажется малозначимым. Ведь все эти знания не лишены смысла, мой опыт и я как цельная личность, которая прибыла на эту несовершенную планету. Должно быть больше, чем любовь или рассказы про вторую половинку. Больше, чем сидеть тут и наслаждаться незначительным. Но я отлажено пытаюсь этим заниматься или забывать, что бы не думать вовсе.

Я себе представляла кучу вариантов как я встречу того, кого мне не хватало все это время. Он будет иди мимо, думать о своем, поднимет взор и доли секунды будет достаточно, что бы он узнал меня. А я не признаю и пойду дальше. Он возьмет меня за руку, потянет к себе и поцелуй как в сказке разбудит мою память. Или. Мы идем на встречу, и не можем пройти мимо друг друга.

Маленькие совсем не значимые вещи, которые вершат историю события каждый день. Люди делают маленькие шаги, чтобы достичь своей большой цели.

Усердно пишут дипломы, устраиваются на престижную работу, которая поведет их к космическому шаттлу. Может я конечно и перегибаю, может вовсе и нет. Но для кого-то это цель, для другого смех. Для меня это тоже определённый прогресс, спустя тысячу лет понять, что меня незаметно тревожило все это время. Всего лишь незначительный пазл, не значительная клеточка в игре, на которую я никак не могла ступить. Он. Тот самый кого я потеряла много веков назад. К этому склоняется вся история потерь и находок этого или иного века. Любовь.

Я выросла в обычном городе, сейчас уже можно сопоставить все факты этой жизни. Где был он и где я. Мы были по разную сторону жизней, и мне пришлось переезжать из одного города в другой. Когда я поняла, что ошиблась, выбрав стратегию ждать на берегу моря. Ведь все это время он ждал в другом городе. Куда я и направилась ради него, себя, и наконец, познать ту самую клетку с названием «счастье».