Она не принцесса

Несмотря на то, что ей удалось вызвать у него улыбку. Лючия чувствовала необходимость возмутиться его словами.

– Никакое я не существо. Ma insomma! Как можно так говорить! Существо? Будто я дракон или... морское чудовище.

– Это еще одно выражение. Его не следует понимать буквально. – Он выдвинул стул перед белыми фигурками и вопросительно посмотрел на нее.

Она еще немного постояла в нерешительности, затем села. Он перешел на другую сторону столика, снял фрак и повесил его на спинку стула.

– У меня никогда не было намерения чем-либо оскорбить вас, – сказал он, занимая место напротив нес.

– Надеюсь, что нет. Будучи дипломатом, вам следовало бы осторожнее выбирать слова. – Она замолчала, ее рука застыла над королевской пешкой. – Например, комплименты, – продолжала она, многозначительно посмотрев на него, – всегда высоко ценятся.

– В самом деле? – Он взглянул на доску. – Я буду иметь это в виду при следующей встрече с турками.

Она тяжело вздохнула и, начиная игру, продвинула пешку на две клетки вперед.

– Вы не владеете искусством флирта, и остается только пожалеть вас.

– Неужели? – Он сделал ход конем.

– Да. – Лючия не смотрела на него. Она следила за игрой.– Красивый мужчина должен всегда уметь флиртовать с женщинами. Если он не умеет, его внешность пропадает понапрасну.

– А сейчас этот красивый мужчина я? – Казалось, его это позабавило. – Подумать только, всего несколько часов назад я был умным изворотливым ублюдком.

– Вы по-прежнему такой, – заверила она его и сделала ход другой пешкой, – так что не обольщайтесь только потому, что я нахожу вас красивым. – Она задрала нос кверху и отвернулась. – Кроме того, я все еще сердита на то, как вы заморочили мне голову.

– А вы не пытались играть со мной в кошки-мышки?

Лючия повернулась к нему.

– Это совсем другое дело.

– Понятно. Для меня одни правила, а для вас – другие. Не очень справедливо. – Он провел своего слона по диагонали, именно такого хода она и ожидала. Он хороший шахматист, решила она, но ему не хватает воображения.

Она тоже сделала ход слоном.

– Я борюсь за свое счастье, свою жизнь и будущее. И мне все равно, что справедливо, а что нет.

– А я исполняю долг, – возразил он, беря ее пешку, и этого хода она тоже ожидала от него. – Мой долг для меня так же важен, как для вас ваше счастье.

– Нет ничего важнее любви.

– Я знаю, женщины всегда думают, что любовь и счастье неизбежно связаны друг с другом, но это неправда.

– Правда, и потому я хочу предупредить вас. При выборe мужа я сделаю все, что нужно для моего счастья. А ваш долг – это ваше личное дело.

– Таким образом я предупрежден. – С этими словами он, казалось, решил углубиться в игру, а не разговаривать, и она последовала его примеру.

Они сосредоточились каждый на своей стратегии. Лючия основывалась на его консервативном, довольно предсказуемом стиле игры. Темп игры замедлился, ибо он намного дольше, чем она обдумывал ходы. Можно было предположить, что он выдумывал что-то сложное; но иногда он ходил наудачу, казалось, без какой-либо определенной цели, как будто в растерянности. Она без промедления пользовалась этими моментами, чтобы осуществить свой смелый план нападения.

В перерыве между ходами она откидываясь на спинку стула и, пока он изучал положение на доске, наблюдала за ним. Свет лампы бросал светлые блики на его темные волосы. Она заметила, что когда-то у него был сломан нос. На скуле виднелся едва заметный белый шрам, и еще один на лбу. Зная сдержанность и прекрасные манеры этого человека, она не могла представить, его участником кулачной драки. Она разглядывала ту часть его тела, которая возвышалась над столом, и ее воображение рисовало мускулы под безупречно белым полотном рубашки и зеленым жилетом. Если он когда-нибудь и получил в драке эти шрамы и сломанный нос, он в ней, вероятно, победил. Невозможно и обидно было поверить, что этот прекрасно сложенный человек стал таким сухарем.

Пока они играли, звуки пианино Дилана Мура и скрипки аккомпанирующей ему жены доносились до них через холл из музыкальной комнаты, но спустя несколько часов музыка умолкла и в доме наступила тишина. Слуги погасили лампы и задули свечи, и в затихшем доме не спали только Лючия и сэр Йен.

– Я думал над тем, что вы сказали в начале вечера, – произнес он, передвигая одну из своих оставшихся пешек. – Голос моей совести говорит мне, что нельзя не принимать во внимание, как важно для вас быть счастливой в браке.

Она с удивлением посмотрела на него, вглядываясь в его лицо. Неужели мраморная статуя начинала оживать?

В это невозможно было поверить. Она снова сосредоточилась на игре.

Я только надеюсь, – продолжал он, когда она сделала следующий ход, – что из всех мужчин в моем списке хотя бы один удовлетворит вашу потребность в таком счастье.

Лючия затаила дыхание, ее рука застыла над шахматной доской.

– У вас действительно есть список? Уже?

– Конечно. Я говорил вам, что у нас мало времени, и в нашем положении требуется брак, а не ухаживания. Я в течении нескольких дней успею переговорить с каждым из джентльменов и устрою им встречу с вами. В этом отношении концерт у леди Кеттеринг мог бы быть хорошим началом.

Больше он ничего не сказал. Лючия от нетерпения убрала руку и заерзала на стуле.

– А кто в этом списке? – спросила она. – Что это за люди?

– Я не могу обсуждать их с вами, пока не буду знать точно, кто из них склонен породниться с семьей вашего отца. Это было бы некорректно. – Он указал на доску. – ваш ход, – напомнил он ей.

– Вы самый несносный человек! – упрекнула Лючия, и взяв его коня, поставила на это место своего. – Сначала вы поднимаете вопрос о моем будущем муже, а затем отказываетесь обсуждать возможных кандидатов. Вы издеваетесь надо мной.

Он оторвал взгляд от доски и как будто смутился.

– О нет, мисс Валенти, – укоризненно ответил он. – Это не в моем характере.

Сэр Йен, больше ничего не сказав, вернулся к шахматам. Несколько минут они сражались в полном молчании, но у Лючии на уме была другая игра. Между ходами она наблюдала за ним, пытаясь найти способ преодолеть невероятные, сбивающие ее с толку этические принципы этого человека. Она хотела знать, что за людей он подыскал, и, черт побери, она заслуживала этого. Ведь он играл ее будущим.

Лючия пригладила волосы, покусала губы, чтобы сделать их ярче, и выпрямилась на стуле, затем немного наклонилась вперед, в позе, наиболее привлекательной дня взгляда мужчины.

– Сэр Йен?

Он даже не взглянул на нее.

– Гм?..

Он протянул руку к краю доски, и Лючия дотронулась до нее, чтобы привлечь его внимание.

– Ваше чувство чести и справедливости заслуживает восхищения, – сказала она, задержав на минуту кончик пальца на его руке.

Его губы сложились в нечто, похожее на улыбку.

– Снова, как я вижу, умасливаете меня, – пробормотал он и протянул руку, чтобы конем взять ее слона. – Ваш ход.

Она передвинула пешку, уже утратив интерес к игре. До сих пор очень мало его ходов были неожиданными для нее, она не меняла своей стратегии и имела основания быть уверенной в победе. Шахматы не были так увлекательны, как та, другая игра, которую они сейчас вели.