Она не принцесса

– Ты плачешь, потому что счастлива?

– Si.

– Так это кирпич или самшит вызвали такую радость?

Она покачала головой и рукой обвела окрестности.

– Как мне это объяснить? Всю жизнь меня перевозили с места на место. Школы, монастыри, дома родственников, дворец Чезаре, дом моей мамы, дом твоего брата, Тремор-Холл. – Она скомкала в кулаке платок и прижала руку к сердцу. – А здесь я смотрю на все, окружающее меня, и знаю, что я дома.

У него сжалось сердце, и он перевел взгляд на долину, видневшуюся за фруктовыми садами, с ощущением какой-то неловкости и в то же время неожиданной радости.

– Я рад, что тебе здесь нравится.

– Здесь красиво. Как это может не нравиться? – Она в последний раз шмыгнула носом, сложила носовой платок и спрятала в карман.

Затем обвила руками его шею, встала на цыпочки и поцеловала в губы.

– Я дома, – сказала она и поцеловала его в подбородок.

Затем в щеку, – Спасибо тебе, муж. Спасибо.

– Лючия. – Он с беспокойством бросил взгляд за плечо на садовников, работавших неподалеку. – Нас могут увидеть.

Но она снова поцеловала его.

– Тебя это смущает?

– Нет. – Он взял ее за запястья, но ему больше нравилось чувствовать ее руки на своей шее, чем обращать, внимание на то, что за ними наблюдают, и он не стал думать о том, чтобы убрать ее руки.

Она еще раз поцеловала его.

– Или ты просто стеснительный?

Ему нравились ее поцелуи. Он нежно погладил ее запястья.

– Нет, я не стеснительный, – поправил он. – Я скрытный. Я... – Он помолчал. – Я никогда не выставлял напоказ свои чувства.

– Если ты поцелуешь меня всего один раз, – проронила она, почти касаясь его губ, – я от тебя отстану.

Ее слова вызвали у него улыбку.

– Так вот ты что задумала, – тихо сказал он, чувствуя, как огонь пробегает по его жилам. – Раздразнить мужчину, а потом остановиться. Почему-то меня это не удивляет.

Она стала серьезной. И ему даже не пришло в голову сопротивляться, когда она запустила пальцы в его волосы.

– В самом деле? – спросила она.

Он задумался над вопросом, стараясь найти ответ, но в данный момент ему было трудно о чем-то думать.

– Что в самом деле?

Она всем телом прижалась к нему, и все старания думать о чем-то кончились ничем.

– Я очень сильно раздразнила тебя, Йен? – шепотом спросила она.

– Боже мой, очень. – Вожделение, как будто что-то густое и тяжелое, быстро овладевало им. – И, по-моему, ты тоже это знаешь.

Он крепче ухватился за ее руки и, отступив, потащил ее за высокую живую изгородь лабиринта. Скрывшись от любопытных глаз, он отпустил ее руки, взял в ладони ее лицо и поцеловал. Это был долгий опьяняющий поцелуй, напомнивший ему ту ночь в карете. В эту минуту он не думал, во что обошлось ему обладание этой женщиной и какую роль она, вероятно, сыграла в гибели его карьеры. Он наслаждался поцелуями. Накануне, полагая, что поступает как джентльмен, он оставил ее одну отдыхать после долгого путешествия. Это было вопиющей глупостью.

Он с нежностью прикоснулся к ее шее. Лючия оторвалась от него и выскользнула из объятий, прежде чем он пришел в себя и успел удержать ее. Когда он попытался схватить ее, она со смехом отскочила и, обойдя изгородь, остановилась там, где их могли видеть.

– Я обещала не приставать к тебе, – напомнила она и, повернувшись, стала спускаться с холма. – Я всегда держу свое слово.

– Ты сводишь меня с ума, – посетовал он, беря корзину и следуя за ней.

Она остановилась и, обернувшись, одарила его божественной улыбкой.

– Я очень на это надеюсь, англичанин. Очень. – Она со смехом подобрала юбки и побежала вниз по склону.

Эта картина заставила его остановиться. Он вспомнил, как, впервые встретив ее, он в своем воображении увидел ее именно такой: она, смеясь, бежала по высокой траве, и волосы развевались за ее спиной. Он никогда не страдал избытком фантазии, но даже тогда, в первую же минуту, почувствовал, что их судьбы переплелись. До сих пор он думал, что его связывает с ней просто очень сильное физическое влечение, но сейчас, в эту минуту, понял, что это и кое-что другое, более глубокое чувство. Оно заставляло его снова и снова смотреть на нее, когда разум и здравый смысл не переставали твердить ему, что он должен отвернуться.

– Йен, что ты там все еще делаешь?

Он очнулся, услышав, как она, смеясь и чуть запыхавшись, звала его.

– А? Что?

– Что ты делаешь? Стоишь, как будто примерз к этому месту.

Он не примерз. Его сердце уже не было холодным. С тех пор как он встретил ее. Он смотрел на женщину, которая в этот ясный осенний день улыбалась ему, и в лучах солнца блестел серебряный гребень в ее волосах.

Лючия. По-итальянски значит «свет». И она была светом. Этот свет всегда притягивал его, заставлял поворачиваться к ней, как растение на окне настойчиво тянется к солнцу. Она была так нужна ему, что он не раздувая отказался от всего другого, когда-то очень много значившего для него. Это пугало его, ибо никогда в жизни ему никто не был нужен.

– Йен, с тобой все в порядке? У тебя странное выражение лица.

Он начал спускаться с холма, заставляя себя что-то сказать.

– Я вспомнил о том, как впервые увидел тебя.

Она огляделась и затем посмотрела на него.

– В тот день, в маминой гостиной?

– Да.

Она с недоверием взглянула на него, как будто сомневалась, в своем ли он уме.

– Иногда, англичанин, я тебя не понимаю. Я люблю тебя, но не всегда могу постичь.