Ее руки втирали новую порцию прохладного «Викса» в мои икры. Я поморщилась, когда она снова потянулась к баночке с мазью.
– Так тебе и надо. – Она мазала пятки и пальцы; кожа слезала с них лоскутами. – Если больше не сможешь носить свои красные босоножки на каблуках, сама будешь виновата, hermana[19 - Сестра.].
Да, я сама виновата. Вот что бывает, когда пробегаешь больше двадцати миль за пять с лишним часов и чуть ли не ползешь в конце. Стоило начать, и я не могла остановиться. И мне просто было плевать на последствия.
Пилар суетилась вокруг меня: взбивала подушки, доливала воды в стакан, периодически высовывала голову в коридор, чтобы посмотреть, где родители. Она бормотала по-испански:
– Глупая девчонка. Бестолковая, безрассудная и эгоистичная. Что, если бы я тебя не нашла? Что тогда? Господи, Лайла.
Вот что я слышала.
Вот что я видела.
Мами и папи теснились у порога моей комнаты со своим судебным приговором. Папи опустил голову, демонстрируя черные с сединой волосы и залысину размером с четвертак.
Мами сжимала в руках пачку салфеток.
– Мы только что говорили по телефону с Каталиной и Спенсером.
Ее слова прозвучали быстро и резко: «Англия. Лето в “Сове и вороне”. Остынь. Отдохни».
В конце мами расплакалась, а в моей груди образовалась зияющая дыра.
– Англия? Вы шутите?
Папи сделал шаг вперед.
– Это для твоего же блага. Тебе и так пришлось нелегко весной, а теперь еще и Стефани уехала.
Им просто нужно было оставить меня в покое. Я бы сама со всем справилась.
Мами откинула черные волосы с лица.
– Думаешь, мы не видим, как ты уже несколько недель плачешь по углам? Ходишь, ссутулившись, и чуть ли не натыкаешься на стены? Папи видел, как ты рыдала в кладовке в пекарне. Сидела там одна, совсем замерзла. Это ненормально, Лайла.
Но для меня это было более чем нормально. Я помню сладостное облегчение от полного оцепенения, которое охлаждало жгучую нехватку бабушкиных поцелуев в лоб. И Андре тоже. Он обнимал меня так крепко, мы словно были одним целым. Согретая с головы до пят в его объятиях, я чувствовала себя одновременно огромной, как целая планета, и легкой, как перышко. В кладовке я только хотела снова почувствовать это облегчение. Но папи вломился, начал волноваться и слишком остро реагировать.
– Вы не можете отправить меня в Англию. – Не хочу покидать «Ла Палому». Не хочу покидать Майами. Не хочу покидать семью.
– Но соседи. Они говорят о тебе больше, чем обычно. Ты не сможешь поправиться, пока…
Пока что? Пока о моей личной жизни шепчется весь район? Хм, даже не знаю почему. Это продолжалось уже три года. Мне стоило всего лишь урвать Андре, сына солидного конгрессмена роскошного городка Корал-Гейблс. Об Андре писали в местных журналах и газетных статьях. Его модельное лицо мелькало по телевизору вместе с его семьей во время кампаний. Клиенты, соседи и владельцы магазинчиков благословляли наши отношения, считали нашу историю любви умилительной. Четыре года назад я работала на благотворительном мероприятии, устроенном его родителями. Тогда Андре впервые попробовал выпечку с гуавой от Лайлы. Следующие два года он приходил в «Ла Палому» каждую неделю за новой порцией, пока, наконец, не пригласил меня на свидание. Мне было пятнадцать, и я по самые pastelitos[20 - Кексы, булочки.] влюбилась в сына конгрессмена.
Кубинская сказка в Западном Дейде. Но Андре не увез меня в замок.
Родители посмотрели на Пилар, практически отвернувшись от меня.
– Елена из свадебного салона «Дейдленд» заходила на прошлой неделе в «Ла Палому», – сообщила мами, глотая слезы. – Говорит, сотрудники и некоторые из постоянных клиентов устроили пари. Они делали ставки на то, когда Лайла придет выбирать свое vestido de boda.
Свадебное платье? Серьезно? Мою кровь словно пропустили через пламя.
– Мами! Ты себя слышишь?
Она только что вскрыла меня и размазала предыдущие три месяца по моей комнате, прямо поверх слоя бледно-синей краски.
– Но это правда, – сказала мами. – И мне так жаль.
– Теперь ходят другие слухи. – Папи посмотрел на Пили. – Почему Андре с ней расстался? Как Стефани могла оставить лучшую подругу, ничего ей не сказав? Ужасно. Люди говорят об этом на складах, в продуктовых магазинах, у газетных прилавков.
Пилар села на кровать.
– Знаю. Я тоже слышала эти сплетни.
Эй, я ведь тоже тут. Разве речь идет не о моей жизни? Откровения этой троицы летали вокруг, над головой и даже пронзали насквозь, очевидно, невидимую меня.
– Хватит, хорошо?
Наконец мами посмотрела на меня.
– Ничего не хватит. Ты ведь даже не делишься с нами своими чувствами. Мы не можем помочь, если не знаем, что происходит.
Я выпрямилась на кровати, все мои конечности болели и ныли.
– Я не хочу говорить о своих потерях. Мне просто нужно пережить их.
– Что, если это невозможно? – спросила мами.
Невозможно. Я слышала это слово раньше и разбила его о камень, словно кокос. Затем я взяла насыщенную белую мягкость и испекла из нее торт.
– Ты потеряла бабушку, – мягко сказал папи. – Она занимала самое большое место в твоем сердце.
– Папи. – Слово было вязким и темным, но я не собиралась плакать; они не должны были увидеть моих слез. Боль настоящая, и она моя. Я должна ее чувствовать, и я должна ее пережить. Если бы я рассказала им об этой боли, они все равно не смогли бы ее разделить, чтобы «помочь» и направить. А теперь они хотели «помочь», отправив меня подальше?
– Англия пойдет тебе на пользу. Chisme[21 - Сплетни.] утихнут, а ты вернешься отдохнувшей… – У мами зазвонил телефон. – Это Каталина. – Они с папи вышли из комнаты.
Я беспомощно широко раскинула руки. Мне нужно было, чтобы Пилар обняла меня и прогнала эту дурацкую идею прочь. Она обязательно это сделает. Мы же команда – лас Рейесы.
Теперь, после окончания школы, я была, наконец, готова стать полноценным пекарем и будущим владельцем пекарни «Ла Палома» вместе с Пилар. В колледж я не пойду, abuela уже и так научила меня всему, что нужно. Мы должны перенять управление бизнесом через год. Это наше наследие, наше будущее. Abuela открыла свое дело, мы должны продолжить, начиная с этого лета. Я не смогу сделать этого через океан.
– Жду не дождусь увидеть, что ты придумаешь, – сказала я с саркастической усмешкой.
Пилар выпрямилась и заставила сделать еще один глоток воды. В этот раз я не стала сопротивляться.
– Придумаю?
– Как ты избавишь меня от поездки в Англию. У нас нет на это времени. Нужно разработать новую бизнес-модель, меню и нанять новых сотрудников…
– Лайла. – Она повернулась, ее брови изогнуты. – Они правы. Так будет лучше. Я люблю тебя, но я должна тебя отпустить. Это ведь ненадолго?