Мой роман со Стивеном Кингом. Тайные откровения

– Но может если не ты сам, то хотя бы тебя убивали?

За окном шелестели деревья, от одного из них по траве проскакала белка. Коктейль в бокалах переливался на солнце рубиновыми отблесками. В составе коктейля ощущался горьковатый привкус полыни. Это Кампари. Люблю Кампари, с ним связаны добрые чувства. Чирикали птички и стрекотали цикады. Мы оба погрузились в воспоминания. Стивен, понятно, в свои, я в свои.

Ветерок приятно обдувал лицо.

– Где ты, Стивен? О чём ты вспоминаешь?

– Я вспоминаю, как убил странствующего бездомного.

Повисла нехорошая пауза. Стивен оставался, как обычно, спокоен и невозмутим.

В самом деле, ну чего особенного? Ну попался на дороге странствующий бездомный… ну наверно чем-то помешал… а не надо было. Вот как я во сне – ответила грубо, формально, совсем не человечно. Оно и понятно – схлопотала пулю в лоб. В другой жизни буду аккуратнее с людьми, бережнее к собратьям… лояльнее, внимательнее – это же хороший урок, или как?

– Ну да, урок. Урок это всегда хорошо. – Стивен едва заметно шевельнул плечами – ласковый и безмятежный, давая понять о закономерной разумности в устройстве вселенной… а мне снова захотелось, чтобы он меня ласкал.

Подумать только: он рассказал, что спокойно убил человека, а мне всё равно – моё тело изнывает, скучая по его телу. Убил бездомного… а может и не одного, но только сказал про одного. Может он запомнил этого, потому что тот «ощупывал голову руками» когда принц безмятежно выстрелил ему в лоб? Ощупывал так же, как лягушка в моём погребе далёкого детства. И потому запомнилось?

В груди зябко поежилось что-то неведомое. Интересно, а вдруг он убьет меня?

А что? Вот так же спокойно как подстрелил птичку?

Стивен будто читал мои мысли и соглашался. Так ласково, так замечательно – от его взгляда у меня плавилось в голове. Не не только. Похоже, у меня вот-вот намокнут трусы. Однако, ломать это дремотное состояние совсем не хотелось. Я просунула руку через шорты и проверила, не нужно ли срочно бежать в ванную, чтобы привести себя в порядок. Но нет, такого уровня увлажнения ещё не наступило.

Я извинилась взглядом и отхлебнула значительный глоток коктейля. Через край бокала, без трубочки. Трубочка эта дурацкая… В Москве – юные студенты-художники – мы пили спирт, в парке, частично поливая им дорожку и поджигая, чтобы продемонстрировать зевакам, какой крепости напиток мы изволили заглотить без закуски, а лишь занюхивая воздухом, или рукавом… а вино или коньяк запросто лакали из горлышка! А тут – трубочки, мать их… Какие нежности…

Мне припомнилась Россия, Москва в доперестроечные времена. Боже мой, как же мы кутили… Конечно, ничего криминального, но приключения ловились нашими задницами регулярно и в больших количествах.

А теперь я в Америке, сижу со знаменитым писателем, – он же знаменит? – Уж, наверно, если отгрохал себе такой дом?!!

До чего же лениво было задавать насущные вопросы! Я просто ничего не хотела знать. Какая, к чёрту, разница! Замуж он меня не позовёт, а тогда какое мне дело до его биографии и прочих деталей быта? Ну, про дочку рассказал же… Чего сам захочет – расскажет. А чего не захочет – мне без разницы. Конечно, самосохранения ради, нужно бы вызнать, но до чего же лениво… – вот хоть стреляйте, а спрашивать не буду. – Не буду! И не уговаривайте!

И я снова значительно отпила из бокала, после чего коктейля оставалось совсем немного, на дне.

Стивен следил за моими мыслями. Зачем с ним вообще разговаривать, если он читает по излучениям из моей многострадальной бошки? Он меня читал – как книгу, которую сам же и пишет. Я чувствовала как он влияет, он чувствовал как я реагирую.

Отличная парочка!

А где-то садится человек в пирогу и думает: поеду, нарву бананов… – медленно, словно засыпающая осенью муха, проплыла гениальная фраза из кинофильма Неоконченная пьеса для механического пианино.

Да уж, а где-то люди, там у них дела, суета, заботы. А тут – сидим мы двое – за ночь облобызавшие друг дружку с ног до макушки, и подумываем:

Я: А не убьёт ли он меня?

Он: Интересно, как она себя поведёт, если я начну причинять ей реальную боль?

Ну действительно, не плохо бы подготовиться заранее. Только ведь бесполезно! Он же всенепременно выберет момент, когда я расслаблюсь, и неожиданно… – что сделает?

Ударит ножом? Выстрелит из ружья? Но его всё-таки внезапно не вытащишь, обязательно увижу… Хотя если уложить в постели лицом вниз, то пожалуй и можно… Да, из ружья было бы удобно. Но кровать прострелит, а может и пол. И вообще: не похоже, что Стивен большой любитель выскребать из-под кроватей кровь и разбрызганные мозги, а её, уж наверно, натечёт… Весь матрас на помойку…

Нет, в кровати он стрелять не будет. И ножом резать тоже.

Тогда яд? – Нет, яд не позволит наблюдать перемены в глазах. Вряд ли – яды не его стихия…

Вывести в парк? Или на озеро… Прижать посильнее, обнимая, и… быстро, резко, глубоко… и смотреть, смотреть, смотреть… – в глаза, на грудь, снова в глаза… а я буду медленно уходить. Так медленно, как только смогу. Чтобы он насладился – увидел, рассмотрел то, что хочет увидеть.

Вот как я: хочу его увидеть! Так и он – вполне имеет шанс…

– Может нам пора поесть чего-нибудь? – я тихонько возвращалась из внутренних видений о том, как возлюбленному Принцу Стивену будет удобно меня прирезать… – Может поедем куда-то? Или можно приготовить дома. Мы же вроде вчера покупали? Можно по быстрому соорудить, например, омлет? – Мой голос нисколько не изменился, привычно и буднично он звучал ровно так, как надо. Спросить про еду мне не показалось лениво. Не странно ли, отчего так?

– Просто про еду спрашивать привычно, а про необычные вещи нет. Не волнуйся об этом, это нормально, – читал он мысли, легко и непринуждённо…

– Ты что, подсыпал что-то в коктейль? – у меня странно кружилась голова. Подумала, было, встать, но сразу отказалась – лениво. Зря я предложила что-то приготовить – надеюсь откажется, ведь я не смогу стоять? А может даже и встать с кресла…

Его глаза, искорки… так приятно… моя сонливость…

Ах, до чего же мне хочется погружаться в омут его тайны…

Забинтованные ноги

– И сколько я спала? – Тщательно щурясь пробуробила я сонно, но обиженно, ни к кому не обращаясь и при этом продолжая дремать. Голос хрипловатый. В теле тяжесть, в затылке блуждающая боль. Ноги казались чужими и опухшими. Потрогав их под одеялом, я обнаружила что они аккуратно забинтованы.

Где я? В гостях… у… парижского любовника… прилетела… хорошо… несколько дней… мы разговаривали… я стреляла уток… пила текилу… и? – горький… как на юге… Спрашивала… что-то ещё… и теперь? – лежу в спальне… – живая… Стивен? – Одна.

И сразу – недоумение.... Почему одна? Почему заснула? Похоже я заболела… как будто знобит…

За окном темно. В комнате тоже.

В ногах что-то дернулось, где-то отдалось, сердце неприятно заныло. Поранилась что ли где-то? Что с ногами-то?

Интересно, где Стивен? Может ушёл? В бар? К тайному любовнику? Или где-то поблизости – замышляет что-нибудь… но скорее всего сидит в кабинете и работает. Или читает письма поклонниц. А может занят колдовскими экспериментами?

А может мне пришили чужие ноги?

Вот как в фильме «О счастливчик»? Согласился паренёк на эксперимент в мутной больничке, обещали заплатить – позарился, а среди ночи, непосредственно перед операцией, проснулся случайно, а сосед по палате странно хрипит и пускает из носа пузыри. А ещё дёргается телом… Вроде как будто чего-то с ним не так…

Паренёк главный герой тогда подкрался к кровати соседа, да и простыню-то, укрывающую тушку – откинул!

А там – с пришитой головой соседа – дёргается эпилептическим манером волосатая туша свино-борова! – Лежит на боку, вздрагивает и мелко-мелко сучит четырьмя копытцами…

Герой – с перепугу – аж с третьего этажа выпрыгнул: – сквозь стекло. Не иначе, каскадёра нанимали…

Да. Сквозь стекло… – навылет…

А в Москве?

На четвёртом этаже… по комнате мечется великовозрастный детина, выпить хочет, ломает его со всей дури… пока мать детины побежала на своих инвалидных ногах за водкой… А сам-то… ловит кого-то в воздухе. Руками схватывает: одной, другой, потом снова… И снова. Чёртиков, наверно, как описано в медицинских признаках белой горячки… Так, хватая попеременно обеими руками воздух, дошёл до окна, да, похоже, большого чёрта увидал! Да и – сквозь стекло – навылет… – рукой… что тот каратист на показательном выступлении…

Ясно дело – стекло вдребезги, двойное – оба слоя пробил: «стукнул раз – специалист, видно по нему»!