Око Дракона

– Так вот этот Ваня Мехлис, не рассчитавшись со мной, неожиданно пропал. И его жена, вернее, подруга Лора, отдала мне эту картину, которая лежала у Мехлиса в задней комнате.

– И что сталось с этим антикваром? – заинтересовалась Иванка.

– Лора до сих пор не знает, где он сейчас, но считает, что он не пропал, а просто уехал к родителям после того, как они поругались, – ответил Гуруджи.

– А как картина попала к Мехлису? Кто был ее хозяином до этого? – спросила Иванка.

– Когда Лора, подруга Ивана, предложила мне картину вместо денег, я, конечно, спросил, откуда она? А вдруг оставлена в залог? Мне не нужны потом сложности…

– И что же?

– Ее и вправду оставляли в залог. Но потом за ней никто так и не пришел. Лора сказала, что я могу ее оставить себе как оплату за мою гармошку. Таким образом, у Мехлиса будет одним долгом меньше.

– Так что же получается, – прервал молчание Аменхотеп, – выходит, что те, кто владел картиной – рано или поздно исчезают? Сначала художник, затем, тот, кто оставил ее в залог, потом, хозяин лавки?…

Иванка зябко передернула плечами. Встала, нашла среди дискет, валявшихся на подоконнике, запись последних творений Валерии и вставила его в проигрыватель.

Музыка сразу овладела всеобщим вниманием. Все-таки Валерия была прекрасным композитором. И ее музыка, равно как и чудесным образом появившаяся снова картина, словно дополняли друг друга, овладев слухом и зрением всех, кто здесь находился.

Гуруджи в ритм музыке задумчиво то открывал, то закрывал дверь огромного, но почти всегда пустого Иванкиного холодильника, словно надеясь на волшебство, состоящее в том, что при новом открытии дверцы холодильник вдруг окажется набит вкусной снедью.

Иванка молча вглядывалась пустыми глазами в потемневшее небо за окном, за которым еще не зажглись фонари.

– А вот и нет! – вдруг сказал Гуруджи.

– Что? – вздрогнул Валентин, пробудившись от размышлений.

– А? – вскинула голову Иванка.

Аменхотеп и Иракли дружно уставились на Валдиса.

– Сколько уже дней у нас картина? – спросил Гуруджи.

Присутствующие не понимали, о чем он.

– Уже дней пять, – торжествующе произнес Гуруджи. – И кто-нибудь исчез? Как бы не так! Правда, ее пытались украсть и у меня, и у Иванки, и у Мехлиса. Но – не удалось!

– Допустим, что это одни и те же злодеи, но лишь – допустим. Мы не можем знать этого наверняка, – отчасти согласился с ним Валентин.

– И что ты хочешь этим сказать? – спросила Иванка.

– А просто они не на тех нарвались! – торжествующе закончил Гуруджи. – Мы их объегорили! Мы им оказались не по зубам!

Это его категоричное заявление, кажется, и в самом деле немного разрядило обстановку. Гуруджи порой бывал таким наивным, но тем не менее…

Все на самом деле сложнее, чем кажется

Когда Гуруджи отправился домой, Валентин послал Ираклия за парой бутылок красного вина, и весь вечер они с Иванкой наставляли молодых литераторов, какой должна быть концовка «Черного ветра», последнего романа Иванки Панчовски.

Лит.пацаны согласно кивали головой, уминали с неимоверной быстротой пиццу, запивая ее красным сухим.

В общем, этот вечер закончился на удивление спокойно, без приключений.

Затем, когда уже ушли и лит.пацаны, Валентин поставил еще раз новый, недавно записанный диск Валерии. Музыка и в самом деле была хороша, хотелось слушать еще и еще. Особенно вторая часть рондо, очень спокойная, светлая, со внутренней едва заметной улыбкой.

Иванка сидела рядом на диване, молча смотрела на загорающиеся по очереди фонари и звезды за окном.

Слишком много событий за один день. Ничего говорить и обсуждать ей уже не хотелось. Хотелось просто помолчать с закрытыми глазами, ни о чем не думая.

Быстро темнело, но они не зажигали света, довольствуясь быстро меняющимися оттенками вспыхивающих фонариков за не занавешенным окошком.

– Так что с тобой происходило в эти последние пару дней? Я уже Бог знает что передумал, – спросил вдруг Валентин, – телефон твой не отвечал. И только Лера знала, что позавчера ты была с каким-то приятелем в арт-клубе.

– Неплохая музыка, – невпопад ответила Иванка, теребя бахрому на диванном покрывале.

– Так что это за… охотник за змеями? – не успокаивался Валентин.

– Ты что, отец мне, или брат? – по-прежнему вяло попыталась возразить Иванка, хотя было видно, что ее мысли сейчас где-то очень далеко.

– Я просто опасаюсь, как бы этот твой новый знакомый тоже не оказался каким-то образом замешан в эти приключения с картиной. Ты давно его знаешь?

– Ревнуешь? – довольно нахально спросила Иванка.

– Размечталась! Просто этот человек… жаль, не рассмотрел, не поговорил с ним. Но, по крайней мере, он хоть не похож ни на культуриста, ни на тренера по фитнесу. Уже одно это хорошо. Он очень напомнил мне… ах да, я тебе уже говорил. Я мог бы поклясться, что это вылитый Эдик…

– В таком случае, почему он тебя не узнал? Да и зовут его вовсе не Эдик.

* * *

…Иванке в эту ночь снова приснился зеленовато-коричневый водоворот из листьев, плавающих на воде и увлекающий в свою влажную и теплую глубину. (В глубину тоннеля, похожего на глубокую пещеру).

И она провалилась – то ли в этот водоворот, то ли в сон.

…В этой темной, теплой, парной глубине – то ли тоннеля, то ли пещеры клубился теплый туман и почти ничего не было видно. Лишь впереди нечетко поступало что-то вроде решетки. А из-за нее, из-за этой решетки на нее смотрели чьи-то глаза. Она вглядывалась в полумрак. Из тумана выступило лицо. Это… Николай Май! Где это он? В пещере? Что это за решетка? Тюрьма?