Завтра всё наладится

– Да что такое! Зину собирай давай, в школу опоздаете! ? метнувшись следом, крикнула мать.

Зина испуганно зыркнула на неё из-под одеяла:

– Доброе утро, мамочка. Я уже встаю.

– Вот и вставай быстрее, время видели?

Один глаз у Натальи был уже чистый и потому маленький, невзрачный, на другом ещё красовалась ярко-синяя стрелка. Губы сына дернулись в усмешке. Наталья резко обернулась к нему.

– Собираемся-собираемся, ? пробормотал сын, глядя в пол.

– Вот и собирайтесь!

Наталья выбежала в коридор, несколько раз стукнула со всех сил в дверь ванной и на очередную реплику Машки сползла по стене, раскинув ноги в салатовых тапочках. На тапочках улыбались разноцветные почему-то зайцы, красный и оранжевый.

– Как же вы все меня задолбали, ? закрыв ладонями несимметричное лицо, глухо произнесла Наташа.

– Чай, может? Или кофе? ? осторожно перешагнула через её ноги Антонина.

– Да, не откажусь. Спасибо, ? вздохнув, невестка встала и вернулась к зеркалу.

В детской, негромко, оглянувшись на дверь, Юра спросил сестру:

– Зинка, ты что лежишь?

– Мне кажется, я заболела…

– Этого ещё не хватало, ты что, маму не видела? Держи градусник, быстро. Меряем и бежим. Сейчас бутер тебе принесу. Какое платье достать?

– Не надо платье, можно я дома останусь?

– Значит, синее будет. Давай-давай, засовывай под мышку, знаю, что холодный. Если 38 наберешь ? останешься. Но лоб у тебя не горячий, так что особо не надейся.

Зевая, из соседней комнаты вышел в коридор помятый Сережа, привычно пригнувшись под люстрой. Как и сын, он обошел Наталью по стеночке, та же, выплеснув все эмоции, сосредоточенно оттирала бордовый с губ.

– Мам, привет, ? упал Сереженька на табуретку в кухне. ? А где-то ещё оставалось…

– Никакого пива, ? понизив голос, твердо ответила Тоня. ? Чай почти заварился.

Заглянул Юрка, стащил со стола два бутерброда, без улыбки кивнул отцу и вернулся к сестре.

– Почти тридцать семь, смотри! ? подняла голову Зина.

– Не считается, вставай давай. Ешь.

– А зубы почистить?

– Там снова теть Маша. Сначала оденешься, потом умоешься перед выходом. Давай, косы тебе заплету. Осторожно, крошками кровать не засыпь, сама потом ворочаться будешь.

Поникшая Зина дотянулась до книги и успела перелистнуть страниц двадцать, пока брат справлялся с её волосами. Обычно кудри до поясницы распутывала Соня, но в последнее время между учебой и работой она по утрам ничего не успевала.

Грохнула дверь ванной, на кухню выкатилась раскрасневшаяся Маша в одном полотенце.

– Ну что, братец, как утречко твое?

– Машка, не ори.

– Ладно-ладно, молчу. Осталось масло ещё? А яйца куда подевались…

Называть Сережу братом Маша любила, но не уточняла степень близости их родства. Маша была дочерью двоюродного брата Игоря Семеновича, скончался тот уже лет десять как. Познакомились «брат с сестрой» всего месяца три назад, когда Машка с мужем Геной позвонили в дверь московской квартиры, приветственно помахав чемоданами.

Наталья вернулась на кухню через десять минут, посвежевшая, с накрашенными заново глазами, на этот раз менее броско ? золотыми и бежевыми тенями, и в рабочем синем, в цвет дочкиному, платье, которое успело высохнуть после вчерашней генеральной Тониной стирки. В чем же она тогда ночью работала? Утром Тоня видела невестку только в домашнем наряде. Неужели в той черной тряпочке с блестками, не прикрывающей колени, её на работу пустили?

– Дети, выезжаем, ? крикнула Наталья, не оборачиваясь, уже без особой злобы в голосе, и достала из холодильника питьевой йогурт со злаками и малиной. Муж зыркнул на неё из-за чашки чая, Наташа ответила ему столь ехидным взглядом, что оставалось только язык показать для завершения чистой эмоции. ? И тебе уже пора, небось. Глаза продрал наконец?

– Вот завелась-то, чесслово, на пустом месте. Поменяю я лампочку вечером, и к чемодану твоему колесико прикручу. А то вдруг тебе в дальние страны отдыхать, а ты вещи не соберешь в темноте, да не вывезешь!

– Ой, Наташенька, командировка что ли? ? обрадовалась Антонина.

– Что вы, мама, до командировок мы ещё не доработались. Но порядок-то в вещах быть должен!

– В отпуск она собралась. С подру-у-ужками… Знаю я шлюх твоих, и чем ты поедешь заниматься тоже знаю! ? проинформировал домочадцев Сергей.

– Сережа! ? воскликнула Антонина. ? Ты как с женой разговариваешь, чай пей лучше.

– И то правда, наедине потом поговорим, любимая. Тебе детей ещё в школу везти.

– И то верно, тебя-то прав лишили, ? наконец не сдержалась Наташка, показав язык и сразу помолодев от этого ребячества. Повернувшись на пятках (жаль, не успела туфли надеть, стукнула бы каблуками), она вылетела из кухни.

Из комнаты послышалось ворчание и нытье детей, через пару минут хлопнула входная дверь.

Выдохнув, Сергей допил чай одним глотком, поставил чашку в мойку и пошел скрывать дырки на майке рабочей одеждой.

– Ты что же, яичницу не дождешься? ? крикнула вслед Машка и продолжила тише, уже для Антонины: ? И вот куда они все спешат, нет бы поесть нормально, ничего ж не сготовлено ещё!

– Так они-то работают, ? беззлобно подметила Тоня и налила себе ещё чаю. ? Это ты встаешь ни свет ни заря, только чтобы в ванной ребятам помешаться. Спала бы на час подольше ? и то польза.

– Что вы, Тонь-Ванна, как же можно до обеда спать? Сейчас вот Генку растолкаю, чаю закинем и ? гулять.

– Где ходите-то хоть? По магазинам всё, небось?

– Нет, что сразу «по магазинам»? ? оскорбилась Машка. ? Вчера вот в парке Горького уточек смотрели. Ещё на выставке были недавно, этой, современного искусства.

– И как же тебе современное искусство?

– Да знаете, прямо говоря ? фигня! Но вот одна картина из пятен мне понравилась, я на неё минут двадцать смотрела, так и не поняла ? что в ней тоскливого.

– Да, сила живописи, ? кивнула Тоня и потянулась за книгой.