Легонько листвой шелестит,
Воробышек гибкая стая
Макушку его теребит.
Прощальный огонь разливает
Закат над вершинами гор,
И медленно ночь голубая
Свой звёздный рисует простор.
ВОРОНЬЁ
Снова мы взахлёб кипим речами.
Пустобрёхов драки у трибун.
Вороньё слетается ночами.
Снова обещаний сладкий бум.
Снова искушенье за плечами –
Переплюнуть всех в последний час,
Передвинуть рельсы – для начала,
Но куда? – Не спрашивают нас!
ВОСМЁРКА
В ущелье пробирались мы «восьмеркой».
Скрипели тормоза, захватывало дух!
Бледнели Васканян и дока Борька,
Когда петлёй наш завершался спуск.
Всё позади: бежит дорога гладко.
Белеют корпуса среди огромных ив.
А я, закрыв глаза, давно зеваю сладко.
Курбан уже храпит и так по-детски мил.
Ну и жара! Автобус раскалился.
Рубашки липнут, ноги затекли,
А за окном прохладой манят листья,
Студёной влагой манят родники.
У- р – а – а – а ! Приехали! –
В ущелье раздаётся.
Сонливость вмиг скатилась там с лица,
И заплясало над чинарой солнце,
И прыгнула в кусты испуганно овца.
Уже двух крабов с речки доставали,
Горел костёр, и баянист играл.
Из дома узелки развязывались сами…
Так начинался наш чулинский бал…
Давно ушла в историю «восьмёрка»,
Тот миг объединения забыт.
Спят вечным сном
И Васканян, и Борька…
Чулинских карнавалов помнятся костры.
ВОСТОРГ СЕРДЕЦ
Сердца их радостью объяты,
Что жизнь им встречу подарила,
Покой в его душе утрачен,
И он свидание назначил…
Люблю! Люблю! Люблю!
Ему на ушко ты шептала,