Поле чудес в стране дураков

Теперь Василию не надо было думать о своём будущем. Оно было обеспечено, потому что каждый день они с котом выступали на главной площади. Про них знали все, каждый раз собиралось множество людей. И в результате они заработали столько, что хватало не только на пропитание, но Василий открыл небольшую фирму, которая специализировалась на охранных мероприятиях, а толчком к этому послужили опять же необыкновенные способности кота, которые проявились как-то раз, когда к ним залезли грабители.

А дело было так. Когда у Василия появилось много денег, естественно, он начал покупать дорогие вещи. А через полгода денег скопилось уже столько, что он смог купить себе новую квартиру и дорогое авто. Ему давно уже хотелось сменить место жительства, потому что Ирина ему надоела со своей любовью и дикой опекой – она являлась к нему каждый день и требовала внимания. Мало-помалу дошло уже до того, что с её стороны начались настойчивые разговоры о том, что она его любит, а своего законного супруга – нет, что она с ним разведётся и выйдет замуж за Василия, тем более, что Василий стал теперь состоятельным человеком и завидным женихом.

Их город был достаточно большим, Василий купил квартиру в отдалённом районе на подставное лицо и сделал всё, чтобы Ирина ничего не узнала, куда он делся. Правда, он ей позвонил и сказал, что завербовался на работу на Крайний Север и чтобы в ближайшие года два-три она его не ждала. Ирина стала кричать, как она его любит и умоляла не уезжать, но Василий решительно повесил трубку.

Выступления с котом, естественно, пришлось прекратить, чтобы не наткнуться на Ирину, но у него теперь были другие источники дохода, более надежные. Но мошенники, в отличие от доверчивой женщины, узнали про него многое. Сначала им заинтересовались обыкновенные домушники. Они вломились к нему ночью. Их было двое, и коту ничего не стоило расправиться с ними. Он разукрасил им физиономии так, что их бы не узнала родная мать, и они с позором бежали.

Но это были цветочки, ягодки начались тогда, когда Василий попал в сферу интересов крупного бизнеса. Даже в наши дни там царили волчьи законы и властвовал крупный криминал. Но Василий довольно скоро разобрался, что нужно делать. Он заручился поддержкой влиятельных людей, для этого надо было всего лишь отстегивать им энную сумму. Дела шли неплохо, и ему это было совсем нетрудно. И вскоре от него отстали. Помаленьку он перевел свои немалые капиталы за рубеж, в надежные банки.

Будущее – его и кота – теперь было обеспечено. Но на этом чудеса не закончились. Стало происходить такое, что Василию впору было поверить в мистику. Оказалось, что кот может лечить любые болезни. Выяснилось это, опять же случайно. Василий простыл и заболел воспалением лёгких. Он задыхался, поднялась высокая температура, и он чуть не умер, у него уже начинался отёк лёгких. Но стоило коту прыгнуть на него и полежать на его груди, как через полчаса всё как рукой сняло!

Короткая повесть

В сущности, она была уже древняя старуха, но совершенно себя ею не чувствовала. В душе бурлили такие страсти, которых не бывает даже у молодых. Всю жизнь она прожила почти без мужиков, и не потому, что она им не нравилась и на неё не было спроса. Напротив, они к ней липли по страшному, но она всех отшивала, столкнувшись однажды с предательством человека, которого любила – или вообразила, что любит: она была большая фантазёрка и людей придумывала такими, какими они в действительности совсем даже близко не являлись.

Вот так и прожила всю свою глупую жизнь в фантазиях. Под старость лет осталась нищей и совершенно одинокой. Потеряв уже давно отличную новенькую квартирку в Петербурге по собственной глупости, скиталась по съёмным квартирам, разным грязным неблагоустроенным хибарам, потому что снять хорошее жильё не было денег.

Вот уже несколько лет она кантовалась в маленьком поселке, он был в общем-то тихим и симпатичным. Жили тут в основном пенсионеры, потому что молодым работы не было, и они уезжали в большие города. Здесь, как и везде в России в последние годы, царил бардак, всё было развалено. Как только случались природные катаклизмы в виде, например, затяжного сильного ливня, отказывало всё на свете – начинались аварии в электросети, водопроводе, переставал действовать интернет, потому что оборудование всего этого было изношено, а менять его никто не собирался, деньги были давно разворованы на самом верху.

Жилья здесь тоже почти никто не сдавал – невыгодно было. У неё имелся разваленный домик в глухой деревне в 30 км от поселка, но жить там было уже нельзя, потому что деревня давно обезлюдела, а зимой её заносило снегом так, что выбраться из неё было невозможно. И приходилось половину своих жалких денег тратить на аренду жилья в посёлке, в котором ещё теплилась какая-никакая «цивилизация».

Ей очень сильно не везло с этой арендой – всё время натыкалась на непорядочных людей, которых в наше время развелось немеряно. Одни её выгнали среди зимы, им было наплевать, что человеку некуда идти, а следующий арендодатель сильно нагрел руки за её счёт. Она до сих пор была наивной и верила людям, никак не могла понять, что совесть у большинства давно уже находится на нуле.

Но вот ей, кажется, немного повезло. Это была совершенно пустая двухкомнатная квартира, в которой имелось центральное отопление и из крана лилась вода, что было большим благом для этого посёлка, потому что в основном здесь стояли уличные колонки. Хозяйка этого «роскошного» помещения жила в Петербурге и возвращаться вроде не собиралась.

Казалось бы, живи себе в покое и пиши, пиши, высказывай миру всё, что ты про него думаешь. Но за несколько лет она написала так много (делать-то было нечего, она была занята только борьбой за существование!), что это превратилось в целое собрание сочинений, и книги эти издали несколько разных бесплатных издательств, но они заломили за них такие цены, что их никто не покупал. Да если бы и покупали, то ей доставались бы сущие гроши.

В итоге это занятие ей сильно наскучило. Писать дешевку про вампиров, драконов и гарри поттеров она не умела. Её собственная жизнь, которая, в сущности, не была реальной, потому что она жила в каком-то выдуманном мире, а не в том, который находился вокруг, тоже не стоила того, чтобы её описывать – её бы никто не понял. А писать для самой себя – это походило на какой-то духовный онанизм, что было совершенно бессмысленным, бесплодным и, самое главное, очень глупым занятием.

Впрочем, жизнь и у всех прочих на 90 процентов состояла из такой вот бессмыслицы, но она не хотела походить на людей, у которых между рождением и смертью кроме прочерка ничего не было. Но героем она тоже себя не чувствовала, Данко, который вырвал сердце, чтобы осветить дорогу людям, из неё не получился – она прекрасно понимала, что это дорога в никуда…

Всю жизнь она держала себя «в черном теле», впрочем, это не требовало особых усилий. По молодости жизнь хлестала через край, прислушиваться к тому, чего хотят природные инстинкты в её организме, ей было некогда. А вот очутившись наедине с собой тело вдруг начало шалить. Основной инстинкт, так долго спавший в ней, вдруг проснулся и требовал его удовлетворить. Но не ту напал – она умела держать себя в узде.

Сумасшедшие мечты о молодом мужчине, который жил в этом посёлке и очень ей нравился, пришлось задавить на корню. Она понимала, что если она вякнет каким-то образом ему о том, что безумно его жаждет, он просто скажет: «Бабуля, вы чокнулись». Вот и вся «любовь». Хотя по телевидению очень часто показывали примеры таких ненормальных отношений между старушками и молодыми людьми, было совершенно ясно, что деревенские мужички всё ещё не подверглись разрушению устоев нормальной жизни. Впрочем, например, всё это было в порядке вещей в Египте, где любой молодой араб без слов согласился бы быть её любовником, только помани его пальчиком. Но арабы ей были в этом смысле неприятны, она не любила экзотику в таких основополагающих жизненных ситуациях, как секс.

Здесь, в посёлке, к ней тоже приставали молодые люди, в основном, по интернету. Один очень долго напрашивался прийти к ней в гости якобы для того, чтобы «помочь по хозяйству», но она спокойно и категорически ему отказала, и он отстал. Ну а мерзкого похотливого старикашку, который долго склонял её на сожительство, она пнула так сильно, что он её возненавидел и при встрече что-то долго шипел ей вслед.

Но ей нужен был только он, Олежек… Небольшого роста, он походил на молодого Бонапарта. Любил поговорить (им приходилось встречаться в его кабинете – исключительно по делу, и естественно, она и виду не подавала, как сильно он ей нравится), болтал он просто без умолку, но его болтовня была ей приятна, и было даже немножко смешно, когда он высказывался, хотя видно было, что он совсем не прожженный пройдоха, которые обычно попадают на такие «хлебные» места, а обыкновенный деревенский мужичок, в чем-то даже немного наивный…Однажды он кому-то звонил, чтобы помочь ей с дровами, и сказал такую фразу: «Вот тут у меня сидит женщина лет шестидесяти…» А ей-то уже было намного больше! Но её порадовала такая ошибка в оценке её возраста, потому что она люто ненавидела, когда её малокультурные граждане называли «бабулей», ведь объективно она ею не была, потому что, как пионерка, была способна на любые «подвиги».

Но всё это было совершенно безнадёжным мероприятием, и ей пришлось наступить на горло своей песне, потому что она никогда бы не получила желаемого. А она всё-таки, несмотря на любовь к несбыточным мечтам, была пейсатель-реалист.

Да, чукча был не читатель, чукча был пейсатель… Читать она перестала давным-давно. Зато написала двадцать (!!!) книг. Их почти никто не читал. Неинтересна была она широкой публике, ведь массы зачитываются любит Гарри Поттером. Или, на худой конец, читают Донцову и подобных ей. Это верх того, что могут переварить их хилые мозги.

И всё время он слышала упрёки: «Вы пишете только про себя!» Милые мои, а кого ж человек лучше всех знает, как не себя? Она вполне отдавала себе отчёт, что в этом был элемент какого-то духовного онанизма. (Это она почитывала «Психологическую газету», которая приходила к ней на имейл – дочка у неё по специальности была психотерапевтом, так надо же было знать, что это такое и с чем эту психотерапию едят. Так вот она как-то прочитала весьма оригинальную статью какого-то маститого профессора, где он сравнивал работу психотерапевта по скайпу и вживую как мастурбацию и реальный секс. И ещё поправила его в комменте – он назвал её любимого философа Мераба Мамардашвили Зурабом. И это явно была не случайная опечатка, ведь если бы он его много читал и хорошо знал, то не ошибся бы! Правда, Мамардашвили – очень сложный товарисч, не каждому по зубам).

Ей уже давно пора было писать мемуары, потому что за спиной была хуча туева лет. И надо было успеть написать, потому что скоро будет уже поздно – не останется сил, ни моральных, ни физических. Правда, старухой она себя совсем не чувствовала. До такой степени не чувствовала, что иногда по ночам ей очень хотелось присутствия рядом молодого мужичка. Но не абы какого, а вполне определённого…

В мемуарах обычно перво-наперво упоминают детство. Ну, детство было как детство, ничего особенного. И практически до совершеннолетия жизнь её была ничем не примечательная. Зато потом! Ой, потом началось такое… А всё потому, что бабушка твердила ей чуть не каждый день, что она необыкновенная, ребёнок с разными талантами и дарованиями, и поэтому должна и обязана учиться лучше всех и потом стать этим самым профессором или даже академиком.

Сейчас смешно вспоминать такое, а бабушка говорила это на полном серьёзе. Вот так и портят детей. Потом у них на всю жизнь в душе застревает мысль, что они – гении, с которыми несправедливо обошлись. И чем же ещё заниматься по ночам, как не писать? Ведь мужичка-то под боком не было! И с некоторых пор началась старческая бессонница. Но это было ещё только начало. Было страшно даже заглядывать в ближайшее будущее…

И всё чаще стали сниться странные сны. В них – очень много людей, буквально тысячи, а может даже миллионы, и она напрасно искала там своих умерших близких. Она так понимала – это ей показывали тот свет. Готовили, так сказать…

И вообще, это занятие – когда пытаешься что-то сформулировать про свою жизнь – это и есть психотерапия. Потому что она никогда бы не пошла к какому-то чужому человеку, да ещё за деньги (которых, кстати, у неё не было вообще), рассказывать про свои проблемы. Вот такая она была стеснительная, как оказалось. Впрочем, и когда писала, она не больно-то собиралась откровенничать, хотя вполне могла написать про себя чёрт знает что – всё равно ведь никто читать не будет. Но она считала, что вполне достаточно только надводной части айсберга.

Когда она видела, как изощряются другие в своём неприкрытом духовном эксгибиционизме и желании выпендриться, ей становилось противно. Одна деревенская сплетница обозвала её писанину «пасквилем» (слово-то какое знала, надо же!). Она обиделась и прекратила с ней всякое общение. И многие другие, кто её читал, считали, что она пишет одну чернуху, то есть несправедливо очерняет действительность.

Но она с этим была не согласна категорически. Возможно, она была необъективна, но покажите того, кто объективен! Все мы до одного субъективны, так уж устроен человек, судит всегда только со своей колокольни. А жизнь продолжается, даже если уходит твой самый близкий человек. Ведь далеко не каждый способен на самоубийство, даже если горе твоё хлещет через край. И не только потому, что наша православная религия осуждает это как величайший грех. Просто для того, чтобы убить себя, надо иметь какие-то нечеловеческие силы. А человек – он слаб, и душой, да и телом тоже, на подвиги, как правило. он в большинстве ситуаций не способен. А боль со временем притупляется и через энное количество лет сходит на нет. Рана зарубцовывается и человек опять возрождается к нормальной жизни. А из чего она состоит – да из мелкого повседневного существования: надо добывать себе на хлеб насущный, да и вообще существует множество таких забот и хлопот, которые отвлекают тебя от мрачных мыслей. И живёшь себе потихоньку. как ни в чём ни бывало.

Жизнь вообще почти целиком состоит из скучного и серенького бытия, редко кому на его долю достаются какие-то необыкновенные события, когда кажется, что ты ходишь не по земле. а летаешь выше облаков, купаясь в счастье, которое невозможно описать словами. Совсем неплохо, когда живёшь размеренной и неторопливой жизнью обыкновенного обывателя, ешь-пьёшь-спишь и на бОльшее не претендуешь. Ведь в любой момент даже эти незатейливые, доступные любому радости могут оборваться ни с того ни с сего, и тебя столкнут лицом в грязь и страдания. И тут наступает тот самый пресловутый момент истины. когда ты смутно начинаешь понимать, что жить-то надо было как-то иначе, а не просто плыть по воле случая в никуда. Но как? Этого не знает никто. Ведь человек проживает только свою, одну-единственную ни на что не похожую жизнь, и все на свете примеры чужих жизней не способны научить его прожить эту жизнь так, чтобы в итоге уйти в ладу с самим собой. А терпение и смирение у нас далеко не бесконечны, и далеко не каждому удаётся заглушить свои страхи от бессмысленности своего существования алкоголем или ещё каким-то бесполезным средством, к которым прибегают очень многие. И счастливы те, кто вообще не способен думать на эту проклятую тему

Дневник

22 февраля 2019 года

Наверное, опять начну писать дневник. Много накопилось всякого. Пенсию неожиданно отобрали, но вроде всё сделала для её восстановления, в марте должна получить.

Этот Дзен – дикий отстой, впрочем, не только администрация в этом виновата, это общество у нас такое, одни дебилы и уроды.

Хочется свалить в Египет, но все деньги истратила на эту квартиру. Зато моюсь по 2—3 раза в день. В итоге, конечно, слиняю, проклятые арабы лучше этих придурков, из которых у нас теперь состоит общество.

1 марта. Утро.

Ну вот, зиму опять пережили, хотя до настоящей весны как до Луны, сугробы и минус 7.

Но пока что жива. Болит всё снизу доверху, даже зуб повадился болеть. Прижимаюсь щекой к Муре – проходит.

Набрела на интересное чтиво – Сергей Савельев «Нищета мозга». Обсирает человечество в научных терминах, но при этом он профессор МГУ, а меня подлая администрация Дзена лишила бабла. Я думаю, что именно за взгляды, схожие с профессорскими. Но во многом он высказывается очень примитивно и непрофессионально.

5 марта.

Стоял холод собачий, до -14, но сегодня потеплело, -1.

В инете делать абсолютно нечего, эти козлы из Дзена обещали включить рекламу после 6 марта, ну посмотрим.

По ночам слушаю Чайковского. Странная у них жизнь, у гениев… Впрочем, вот у Баренбойма жизнь вполне нормальная: жёнушка (пусть и совершенно бездарная), детки…

Цыбину опять заблокировала – надоела, дура. И вообще, дико скучно.

Сахар всё-таки помаленьку снижается. Вчера было 12.4, это всё-таки не 20 и выше. Таблетки глотаю всего лишь неделю, посмотрим, что будет через месяц.

Эх, зря я сижу в этом Сандове! Но с этой квартирой я в нём капитально завязла.

6 марта.

Натощак сахар совсем неплох – 8.4 Ещё чуть-чуть, и снизится до нормального.

Эти суки из администрации таки поставили меня в очередь на жильё – ещё месяц назад, и не соизволили сообщить. Я от них ничего хорошего не жду, могут сделать мне подлянку – дать, например, в Вокшине (у меня ведь «прописька» в Мякишеве). Ну в этом случае тоже можно предпринять какие-то меры.