Здравствуйте, я ваша няня, или Феям вход запрещен

В первый день я только и делала, что пыталась пробраться в замок герцога, желая объясниться, рассказать все то, что скрывала. Сейчас эти тайны казались мне сущей глупостью. Я могла, я должна была сразу все рассказать, но стали бы меня слушать? Или заточили бы в казематах, как всех тех фей, которые не успели покинуть храм Матери Природы?

Хотя почему же не успели? Сбегая, Матушка Тез забрала с собой не только «Чашу Желаний», но и всех своих приспешниц, оставляя в храме лишь тех, кто имел толику силы. Она просто бросила их, посчитав балластом. Не захотела тянуть за собой молоденьких фей, а быть может, ей не хватило силы, чтобы открыть пространственный переход для всех.

Увы, сейчас уже не узнаешь, но, когда гвардия герцога ворвалась в храм, главной виновницы, как и артефакта, там уже не было и сопротивления им никто не оказал.

В этой ситуации радовало меня только то, что я сейчас пусть и находилась в тюрьме, но не в настоящих казематах.

Весь второй день после своего пробуждения я провела в истерике. Слезы лились ручьями, а я не могла перестать плакать, не могла заставить себя успокоиться. Весь мир вокруг казался мне черным, грязным, угрожающим. Я задыхалась без возможности дышать полной грудью. Я ощущала, как в клочья разрывается сердце. Как раны кровоточат, сжимаются, будто пронзенные чужими когтями.

Мне казалось, что для меня это все – точка. Что я больше не вынесу, не смогу, не встану. А зачем вставать? Зачем что-то делать? Зачем есть, пить, умываться и встречать новый день? Моя жизнь потеряла всякий смысл в этом чуждом и недоброжелательном для меня мире. Так зачем?

Третий день прошел под знаменем злости, чистейшей ярости. Поднявшись с утра, я привела себя в порядок, позавтракала и, согласно расписанию, отправилась на прогулку, но уже на ярких улочках города угнала собственную карету вместе с задремавшим кучером и примчалась к воротам замка.

Там я простояла до самого вечера, не сдаваясь под натиском увещеваний приставленной ко мне надсмотрщицы и кучера. Стояла под жутким ливнем, пользуясь тем, что ко мне – к герцогине де Зентье – никто не может прикоснуться.

Хмурые гвардейцы выслушивали все мои крики, испытующе глядели на то, как я пинаю забор, и даже слова не сказали, когда я нагло и бессовестно вытащила у одного из них из-за пояса кинжал, которым безуспешно пыталась расковырять магический замок на воротах.

Стоит ли говорить, что к тому времени, когда мои силы уже закончились, но меня все еще не покинуло упрямство, недалеко от ворот собралась толпа зевак. Но даже тогда герцог не вышел. Каким-то образом гвардия получила приказ разогнать балаган, но не его причину. Причина – то есть я – сидела на пеньке и осматривала окрестности на наличие длинной крепкой палки, чтобы перепрыгнуть через забор.

– Если ты не хочешь меня больше никогда видеть, то имей хотя бы честь сказать мне это в лицо! – кричала я воротам густой ночью.

Собственно, именно ночной холод вынудил меня, одетую в тонкое мокрое платье, вернуться в особняк. А еще – отсутствие подходящей палки и лопаты, которой можно было бы соорудить подкоп. Нет, я не собиралась останавливаться на достигнутом, потому что Себастьян должен был, просто обязан был меня выслушать.

Даже если он после этого останется при своем мнении, я буду знать, что сделала все от меня зависящее. Я буду знать, что в отличие от него я за свои симпатии боролась до самого конца.

– Ваша Милость, столик в беседке уже накрыли, – постучалась служанка в закрытую дверь моей спальни.

Взяв толстую тетрадь для записей, я отправилась в сад, где под ярким солнцем благоухали распустившиеся цветы. Сегодня был четвертый день моего заточения.

Сегодня я намеревалась приступить к активному завоеванию крепости под названием герцог де Зентье.

– Итак, попытка под номером один, – вывела я на чуть желтоватом листе. – Мне понадобится одежда служанки и длинная крепкая палка.