Между нами обман

– Ну и правильно. Он уже переключился на дочь партнёра, с которой я его познакомил.

Во мне это отзывается болью, но я лишь киваю. Правильно, забыть меня самое правильное в этой ситуации. Переключиться. Жить дальше. Пусть раздельно, но жить.

– Думаю, вот тебе тоже нужно с кем – то познакомиться.

Чтобы рассказать потом Мише, что я шлюха, которая врала о любви?

– Конечно. Как только найдется кто – то подходящий.

– Не затягивай. Сейчас я заканчиваю подготовку с документами. Думаю, скоро Мишу можно будет убрать. Ты же мне поможешь?

– Чем смогу. Убивать сама я не буду.

– Конечно нет. Умные люди вообще никого своими руками не убивают. Ты знала, кстати, что Гитлер никого лично не убил, – просто интересно, он сравнил с Гитлером себя или меня? – Приехали. Пойдем, может там твоя девочка.

Он выходит, а я наконец отрываю взгляд от телефона и вглядываюсь в серое здание. Обшарпанное, но разукрашенное в радугу. Волнение нарастает, ноги отказываются идти. А вдруг она там. Вдруг в этот раз повезет?

Выхожу из машины, иду вперед, догоняю его крупную фигуру. Мы добираемся до входа, где нас встречает орава детей и женщина. Уже немолодая, но симпатичная. Она перестает улыбаться, запахивает шаль плотнее на груди, смотрит хмуро. Судя по всему, тут не любят чужаков.

– Чем могу помочь?

– Нам сообщили, что тут может быть вот эта девочка. Элла Васнецова, – он показывает экран телефона.

В меня врезается мяч, и я отдаю его белокурой девочке с пятнышком на носу. Она могла бы быть очень красивой, если бы не оно.

– Пойдемте посмотрим конечно, но к нам никого не переводят. О нас вообще мало кто знает.

Разочарование горьким вкусом скапливается на языке. Я уже знаю, что мы не найдем ее тут.

– Простите, можно вас, – прошу внимания женщины, когда Климов отходит поговорить по телефону.

– У меня есть шанс ее найти?

Она смотрит на меня с долей сочувствия и качает головой.

– Вы видите это фото? А ее платье? Вам не кажется ничего странным?

– Странным?

– Это фото качественное, а платье из дорогой детской коллекции. Я могу ошибаться, дорогая, но скорее всего вашу девочку усыновили еще младенцем. И документы как раз хранились в том детском сгоревшем доме. Если только поискать электронную документацию. Только вот…

– Что?

– Она скорее всего вполне довольна и счастлива, у нее есть отец и мать. Ну это как вариант.

– А если ей плохо? Если она страдает?

– Все возможно. Удачи вам в поисках.

– Спасибо, – киваю я, чувствуя, как сердце заходится от стука. Больно то как. Словно мне снова сказали, что возможно она умерла. Я даже мысли не допускала об усыновлении. Ведь Ирина тогда бы точно знала об этом?

– Все, едем. Не переживай, дорогая. Мы будем искать, пока не найдем.

– А если, – торможу перед машиной. Вглядываюсь в небо. К нему я обращалась сотни раз, когда была в тюрьме. Так хотелось дышать свободно. И никак не получается. Словно кто – то цепью обтянул все тело. – Если ее усыновили?

– Мы отберем нашу внучку. По закону. Не переживай. С родной матерью ей всегда будет лучше, верно?

И с дедушкой, который в любой момент может убить?

Мы возвращаемся в город, и я даже забываю о Мише. О телефоне. Обо всем. Всматриваюсь в лучистые глаза Эллы, рассматриваю оборки на красивом платье. У меня такого никогда не было.

Горе от потери захватывает все больше, а поговорить не с кем. Внутри такой раздрай, что я почти не замечаю людей вокруг себя. Учусь и работаю на автомате. С Ниной больше не могу разговаривать, ее дифирамбы Климову отдаются острым желанием сказать ей, кто он такой на самом деле. Проблема в том, что даже я не знаю, кто он такой на самом деле и на что способен.

Ирина… Обманула меня. Но у нее же должны были сохраниться хоть какие – то документы. Хоть что – то, что поможет мне понять. Как жить дальше.

Я нахожу в своей сумке ключи от квартиры, в которой мы обитали с Ириной. После ареста Миши лишь молчаливыми соседями. Я не захотела туда возвращаться, просто не имела права, тем более, что именно там Ирина покончила с собой.

Но теперь мне придется туда вернуться. Только телефон я свой оставляю на работе «случайно», а сама еду на метро. Время уже позднее, людей почти нет, а на улице свежо после очередного дождя. Мне не хватает солнца. Уже очень давно.

Порой мысленно возвращаюсь на Бали, когда лицо горело от прямых лучей, жгло, делало больно, но все равно дарило удовольствие. Наверное, потому что эту боль я делила с Мишей. И боль, и радость, и похоть.

Все на двоих.

А теперь я снова одна.

Я раньше думала, что одиночество моя прерогатива, была уверена, что меня это устроит. Но очевидно ошиблась. Не хватает плеча, просто на которое можно опереться и на разрыв пореветь.

Дохожу до жилого комплекса, поднимаю глаза к темным окнам. Там уже давно чисто, но призрак Ирины так и витает возле меня. Сглатываю страх и смело вхожу в подъезд. Поднимаюсь на десятый этаж. Вставлю ключ, замираю, чувствуя неотчётливое волнение. Сердце ускоряет ход, а шею сдавливает страх. Толкаю дверь ступая в темноту, сразу чувствуя запах горелой бумаги.

Вскрикиваю, когда на моем рту оказывается тяжелая рука. Крик рвется из горла, но тут же глохнет в родном, любимом голосе.

– Не ори, это я.

Он отпускает руку, когда понимает, что кричать не буду. Поворачивает к себе. Его лицо видно лишь тенью на фоне уличных фонарей, что светят в окна.

Мы смотрим друг на друга, почти не дышим. Кажется, что он за спиной, а я над пропастью. Толкнет? Спасет?

Глава 15

Все мое существо тянется к нему, жаждет любого контакта. Даже боли. И вселенная слышит. Миша впивается пальцами в мои предплечья, почти шипя в лицо.

– Любишь меня?

Боже, какой простой вопрос.

– Люблю. Очень люблю. Порой кажется, что любовь к тебе единственное, что держит меня здесь.

Он шумно выдыхает, кивает.