– Эй! – кричу, пытаюсь высвободиться, но с таким не поспоришь. И вот я уже в его футболке, которая мне до самых колен.
– Так тебе сказали вести себя со мной! Я же и отцу пожаловаться могу. Как ты будешь жить без своей службы?
Он вдруг наклоняется и шепчет мне в самое ухо, да еще так, что мороз по телу мгновенно плавится, превращая меня в растаявшее мороженое.
– Насчет тебя, – как мы резко на «ты» перешли, – было дано лишь одно указание – доставить тебя домой.
Он совсем рядом, близко, а у меня иррациональное желание ощутить эти полные, сухие губы на своих. Как он целуется? Так же слюняво, как Камиль? Или иначе?
С этим он вдруг поворачивает меня к себе. Резко, порывисто, смотрит пристально, и я теряюсь во тьме его глаз. Жду его действий, но он просто застывает каменным изваянием, разглядывая в ответ меня, словно видит впервые.
Ну признайся, бугай, что никогда не видел девушки прекраснее.
Ладно, дам тебе шанс. Первый и последний.
Сама тянусь за поцелуем, почти касаюсь тесно сжатых губ. Но лишь вскрикиваю, глотая воздух, когда он варварски закидывает меня на плечо и выносит из ванной.
Более того, он несет меня через весь холл, а я пытаюсь натянуть на задницу футболку и поймать взгляды друзей.
Они, если и в шоке, то вида не подают.
Камиль уже вовсю целуется с той кралей, и я мысленно показываю ему фак. А если бы меня сейчас похищали, что, в принципе, и происходит. Черт, это меня сейчас отцу доставят, потом в вуз МВД, потом скучнейшее лето в нашем доме, откуда мне даже выходить нельзя. Ненавижу все это дерьмо. Ненавижу.
– Может вы уже поставите меня, я могу идти сама!
Он не слушает, просто сваливает меня в какой-то ужасно пыльный, грязный джип и хлопает дверью, пресекая все мои возмущения. Я пытаюсь толкать дверь, но он просто закрывает ее и уходит.
Охренеть! Урод! Я тебе отомщу. Скажу папе, что он приставал ко мне и пусть потом оправдывается. И ведь правда приставал, пусть только на ментальном уровне, но до такой степени, что между ног до сих пор влажно, хотя вроде хорошо вытерлась. Блин, что за фигня. Я вообще ненавижу солдат в любом их виде. Высокие, красивые. У меня до сих пор триггер, когда я думаю о военном городке, об этих улыбках и конфетках, которые должны были расположить к ним моего отца. Словно хоть что-то может его расположить к людям. Порой кажется, он их всех ненавидит. И фраза из фильма «Девятая рота»: «Вы все говно», не далека от истины. Я не раз слышала, как он поливал грязью простых ребят, а потом слышала, как они в отместку поливали грязью его. И грабили. Столько раз, что не сосчитать. Мстили или считали это смешным, не знаю.
И этот такой же. Тоже ненавидит отца и задание, которое он ему задал. Но это все не мешает мне схватить футболку за ворот и зарыться туда лицом, буквально пропитываясь запахом чужака. Даже имени его не зная.
Глава 3
Парни, мужчины. Их было вокруг меня столько, что, кажется, я стала воспринимать их как насекомых, с которыми смиряешься, если идешь собирать грибы. Да-да, и такой фигней заставлял заниматься меня отец.
А может все дело в лизоблюдстве, которое я видела по отношению к моему отцу из года в год.
Появился бы человек, который дал бы отпор моему отцу генералу, черт, я бы, наверное, сразу ему отдалась.
И почему я подумала, что «Кхал» на это способен, потому что он первый из всех комаров, которого я пустила к своей коже добровольно?
Я раньше верила, что Камиль может стать тем самым. Но у него терки со своим предком и ему порой просто не до меня. Он вечно повторяет одну и ту же фразу, дурацкую до тошноты: «А чем ты недовольна. Где бы ты не училась, учиться не будешь, а просто тусить».
Никто почему-то не задумывается, что я не хочу тусить. Я хочу быть не дочкой генерала Даниленко, а просто Викой Даниленко.
Правда, чем именно заниматься хочу, тоже не знаю.
Как же это все сложно.
Отпускаю футболку, опуская пальцы на обнаженные бедра, и замечаю тень. Дверь машины открывается. На переднее сидение садится бугай, отчего машина чуть просаживается.
Сколько же он весит?
Ко мне летит мой рюкзак, и я удивленно вскидываю брови.
Сходил же, не поленился.
Я невольно смотрю на дом, где веселье в самом разгаре, где никого особо не волнует, что меня могут похитить или убить. А нет, Никитос звонит.
Неужели у меня есть один настоящий друг. Отвечаю, пока мой персональный провожатый закуривает и трогается с места.
– Да, Ник?
– Вика! – орет он в трубку. Вроде же пьяный был, а голос-то трезвый. – Ты где? Я тебя ищу везде!
– Да ладно, – бросаю взгляд в зеркало заднего вида, а бугай скорость набирает. – А что такое?
– Да, блять! Быстро к бассейну, тут парню плохо!
– А я тут при чем!
– А у нас только ты проходила курсы эти, как его…
– Медицинской подготовки, – отец заставил. До сих пор тошно от всех этих подробностей.
– Вика, не тупи! Он умирает! Нам потом отцы головы открутят!
– Ой не лечи мне, ты просто за свою карьеру волнуешься. Ладно, не гундось, сейчас приеду, – и уже в сторону своего вынужденного попутчика. – Разворачивайся.
– Нет.
Что? Что?
Я даже задохнулась от возмущения. В смысле!
– Ты не слышал, там плохо кому-то!
– Заводишь в друзьях золотых ублюдков – готовься к последствиям.
Серьезно?! Последствия!?
– Останови машину, гандон! – визжу я, ему хоть бы что. Ну ладно. Я просто врезаюсь ногтями ему в обнаженные тугие плечи и кусаю за ухо.
– Отпусти, ебанутая! Разобьемся же!
– Разверни машину! Иначе я тебе яйца отгрызу, или ты забыл, кто мой отец?! Разворачивайся! – не знаю, просто спасти я хочу того парня, или просто дело принципа – мужика этого каменного одолеть.
Он орет матом, пока я обещаю все кары небесные, включая оторвать его Фаберже.