В сумерках. Книга вторая

Но та не отказалась.

Наталья Петровна пожаловала вместе с сыном. Молодой человек ростом со слона выбрался из красного «матисса» с таким выражением на лице, будто покидает «порше» последней модели. Обошел автомобиль спереди и открыл дверцу для мамы.

– О как! – ткнула Алексея в бок жена, всегда самостоятельно вылезающая из их старенькой «нивы». А в «ниве» подножка будь здоров какая высокая.

Виновник торжества Павел, оценив демонстрацию манер, испытал желание уйти в тень, но Катерина его порыв преодолела, подтолкнув навстречу дорогим гостям. Тамара с Розалией заметили, как их дочки отреагировали на Вадика. А те убежали за баню и дружно хохотали, поочередно изображая повадки «дрессированого медведя».

– Как бы не влюбились двое в одного, – беспокоилась Тамара.

– Такого на пятерых поделить! – отвечала беспечная Розалия.

Праздник шел своим чередом. Гости оживленно общались, порой выразительно переглядывались, подмечая манеры новоприбывших. Наталья Петровна скормила своему мальчику яблоко, предварительно очистив шкурку и порезав на дольки.

– Вон как надо, – шепнула внуку жена Василия. – А ты хрясь да хрясь – кусаешь от целого.

Внук не внял. Он уже побывал за баней, где старшие девочки сформировали его отношение к Вадиму. Наконец, Наталья Петровна взяла слово для поздравления. Вручила Павлу подарок – конвертик с купюрами в красивой открытке – и объявила:

– Сейчас в честь виновника торжества прозвучит песня.

Вадик, оказывается, привез гитару – разумеется, особенную – и сейчас запоет! Вероника с Яной замерли в предвкушении. Вступительные аккорды произвели хорошее впечатление, и неизвестно, как повернулось бы дело, не объяви Наталья Петровна:

– Песня про коня!

Вообще, конечно, хорошая песня, голос у Вадима сильный, хоть и высоковат по его-то комплекции. Но песня почему-то не воспринималась как цельное музыкальное произведение, текст шел в отрыве от аккомпанемента. В устах Вадима он обретал нелепость и некоторую даже порочность.

–…Ночкой темной тихо пойде-ом, мы пойдем с конем по полю вдвоем… – Вадим порозовел щеками, поставил брови домиком.

Дачные соседи слушали вежливо-напряженно. Друг Вася с Павлом понимающе переглянулись, они оба с первой строчки взволновались за лошадь. Всерьез выступление принимала, кажется, одна только дяди-Лёхина жена, державшая за руку мужа, не желавшего приобщаться к культуре и потихоньку наполнявшего свою стопку. Медсестра Людмила внимательно изучала выражение лиц присутствующих. Лизавета – годы превратили ее из золотистой блондинки в платиновую – сжала губы, подняла брови и напряженно рассматривала собственную вилку в тарелке. Катерина хмурилась, вероятно, уязвленная музыкальностью Натальиного сына при ее-то беде – полном отсутствии слуха у единственной дочери. Павел изображал готовность терпеть. Но когда Вадим завел: «Сяду я верхом на коня, ты неси по полю меня…» – Вася, недаром же Тамара держала его за экстремиста, тихонько сказал в рюмку:

– Ой, не надо! – и подмигнул Лизавете, которая из последних сил дышала носом.

Девочки с хохотом покатились прочь с веранды вниз, к реке. Людмила, взрыднув, отошла к перилам, а Лизавета, не сдержавшись, прыснула и, делая вид, что чихает, удалилась в дом.

Вадим либо не замечал реакции слушателей, либо стойко держал удар. Он тряхнул головой так, что льняные, пробором разделенные пряди упали на лицо, и довел песню до финала. Рефрен «Я влюблен в тебя, Россия, влюблен» отдавал похотью, будто исполнитель признавался в намерении воспользоваться объектом вожделения неким нечистым способом.

Потом устроили танцы и показали театрализованное поздравление от Розалии, в котором она всем гостям раздала роли. По команде участники топали, крякали и качались, положив руки на плечи соседям по застолью. Угомонились за полночь, исполнив каждому из дачных соседей: «Так будьте здоровы, живите богато…».

Расшалившиеся Вероника с Яной подшутили над драгоценным Вадиком – подложили ему спящему на подушку пакет с томатным соком. Наталья Петровна обнаружила сына «в крови», устроила переполох. Виновницы признались не сразу, хотя причастность их к происшествию была очевидной. Тамара извинялась, напоминая Наталье Петровне, как в пионерском лагере девочки и мальчики мазали друг друга зубной пастой.

– Давайте считать этот поступок знаком внимания, – предлагала Тамара. – Неловкий знак, но с пастой было бы еще хуже, от пасты раздражение на коже, а от томатного сока ничего, он не вредный, даже без соли.

Не осуждал великовозрастных проказниц никто, а внук Васи вообще проникся уважением. Сам же Вася, когда улеглась пыль от красного «матисса», бросил в пространство:

– Ну и куда же этот бугай водил ночью коня? Ммм?!

Вадик и его мама внесли разнообразие в устоявшиеся годами ритуалы родительской компании. Да вот и Розалия впечатлилась. Тамара на замечание подруги про Вадика ответила:

– Надо еще подумать, кто из нас с девиацией. Маленков-то этот стал самым молодым руководителем департамента. У нас на него заявка, интервью будет в «Персону недели».

– И?! – снова сильно удивилась Розалия. – Поедешь сама?

– Нет. Саша.

– А какой департамент возглавил наш патриот-любовник? Молодежной политики и коневодства?

– Взаимодействие с общественными объединениями граждан станет курировать. Совершенно новый департамент только что создали.

– Под него нарочно?

– Не знаю. Папаша его – какая-то мутная личность. Я его видела один раз. Очень давно. Они с тетей Наташей и не живут вместе. Был в то время каким-то номенклатурным вроде.

– Олигарх теперь?

– Не исключено. А может, Вадик сам себя двигает. Сейчас такие особенные мальчики всплывают.

– Думаешь, он того?..

– Черт его знает. Может, в коня влюблен или не определился еще. Знаешь, под тридцатник, а всё с мамочкой под ручку ходит и, похоже, девственник.

Глава шестая

Принципы построения большой любви и взаимовыгодной дружбы

Порядок! В воздухе витала жажда порядка во всем, что касается частной и общественной жизни, экономики, политики. Заговорили о формировании среднего класса – страна вышла из кризиса и зашагала в ногу со всем миром. «Наличие среднего класса обеспечивает стабильность любого общества», – вещали телевизионные люди в хороших костюмах и чистой обуви. Одинаковые внешне, совпадающие в суждениях до точки, они будто переходили из студии в студию, чтобы, развалившись в модерновых креслах, убеждать друг друга в правильности пути, по которому идет страна. В полночном эфире еще кипели страсти дискуссионных клубов, а предметов для споров почти не осталось. Теперь уже все будет хорошо, осталось только внести законопроект и своевременно обеспечить инвестиции. Но главное – навести порядок, обеспечить порядок и поддерживать порядок неукоснительно. Представление о порядке еще не сложилось – вот в чем был фокус. Каждый вкладывал в слово собственный смысл.

Теми угрожал транспортный коллапс. Всего за два года численность автомобилей в Темской области увеличилась в три раза. Основная часть прироста пришлась на областной центр. Население накупило иномарок. «Мерседесы» и «тойоты» ночевали возле фабричных общежитий, ставших доходными домами. Обитатели городских трущоб утратили надежду обрести достойное жилье, однако им хватало денег выплачивать кредит за «ниссан патрол», а то и «кадиллак», пожилой, но в приличном состоянии. Самой востребованной недвижимостью года стали гаражи.

«Постоянное организованное парковочное место имеют только 30 процентов автомашин, – писала Тамара Меркушева в аналитическом обзоре. – В зависимости от качественных характеристик стоимость гаража в центральной части города составляет 200–350 тысяч рублей, стоимость машиноместа в подземном гараже колеблется в пределах 450–550 тысяч рублей».

Спрос возрастал. Люди стали неплохо зарабатывать. Истерическое стремление иметь хоть какие-то деньги любой ценой сменилось стремлением достичь устойчивого благополучия.

В Теми строили – еще в советское время начали, но теперь не оставалось сомнений, что достроят, – великолепный бассейн, спортивный комплекс с трибунами, прыжковыми вышками, набором саун и тренажерными залами. Объект считался пусковым. Пресс-служба губернатора давала еженедельные репортажи со стройплощадки. Комплекс сравнивали с Олимпийским бассейном в Москве, гордились, что он уступает московскому совсем немного. Тамара на пресс-конференции, посвященной завершению очередного этапа «великой стройки», поинтересовалась, зачем Теми спортивный комплекс, уступающий объекту, построенному четверть века назад. Застройщик стал сбивчиво объяснять про документацию, составленную еще в те времена, когда… Руководитель пресс-службы его остановила:

– Вы не понимаете, где Москва и где Темь? Разницу почувствуйте!

Коллеги – а присутствовали в основном молодые репортеры – охотно почувствовали разницу и посмотрели на Тамару так, будто она пукнула посреди комнаты. Посмела испортить приятный разговор неприятным вопросом! Кто ей позволил?!

Только успела войти в редакцию, а там ждет, на стуле вертится директор по рекламе с просьбой не ставить этот фрагмент в репортаж: звонили из мэрии.

– Переполошились! – похохатывал директор. – Ох, Меркушева, ох, остра! Обещали оплатить сюжет по оптовым, правда, расценкам. А так-то он бесплатно прошел бы в новостном блоке. Ну, зацепила!

– Пусть сначала подпишут заявку, а то мы их удовлетворим, а они нас – нет. Я пока этот фрагмент держу. Если не заплатят, поставлю в итоговый выпуск.

– Послали уже курьера. Подпишут, как милые.

Инна Эдуардовна Бельская понимала, что репортаж с вопросом про устаревший проект смотрелся бы выигрышно. Однако и Тамара понимала, что отказываться от денег неразумно. Допустим, покажет она в эфире беспомощную реакцию застройщика и реплику «Темь – не Москва». Что от этого изменится? Она, конечно, мастер задавать неудобные вопросы. Если кое-кто готов доплачивать ей за молчание, то почему бы и не промолчать в эфире на этот раз? Так надо для порядка. Ощущение неотвратимого упорядочивания и усовершенствования жизни отдавало новизной и тревогой. Все ли будет так хорошо, как видится?

В тот день тревогу ее подогрел призрак из прошлого. Бывший муж появился на проходной телекомпании. Он постарел и облез. Буквально! Его по-прежнему длинные локоны, очевидно, помытые ради визита, обрамляли проплешину на темечке и едва скрывали потертость на затылке.