Мой черный ангел. Лапы и хвосты

– Ей там сразу объяснят, что это не лечится, и надеюсь, она поступит разумно, зачем кота мучить, ведь будет только хуже.

– Девицы очень эгоистичны, она не позволит его усыпить, типа – не могу убить Ваську, пусть такой, но мой. Будет молить своих святых совершить чудо, смотреть на то, как он медленно умирает в страшных муках.

– Значит, мы должны послать ей сон с намеком на то, как ей следует поступить, иначе, зачем мы тут? Хранители должны хранителями оставаться, и относиться к этому надо спокойнее и разумнее. И кто-то должен исполнять и эту работу.

Я выспался и отдохнул под их тихий говор, и казалось в первый миг, что уже ничего не болит, и все как прежде, только есть совсем не хотелось, а это плохой знак. Нельзя так долго котам оставаться голодными.

Домовые правы, надо было посмотреть правде в глаза, ведь это не жизнь, а одна сплошная мука, и будет еще хуже. Я терял силы на глазах, едва доходил до середины комнаты и валился на бок, потому что двигаться дальше никак не мог. И как только не испустил дух, сам не понимаю. Просто очень хотелось пожить еще немного.

Глава 22 Диагноз

Но в тот субботний день неожиданно пришла старая знакомая Галина, от которой пахло собаками, такими мелкими собаками, с которыми девицы любят везде появляться и таскают их с собой повсюду. От нее мне точно надо было спрятаться подальше. Но в тот момент, когда она явилась, я был на руках у Алины и сбежать никуда не мог, сколько сил надо было, чтобы вырваться от нее, где уж мне теперь такую прыть показать. У Галины со зрением все было хорошо, а может она просто внимательно смотрела и видела меня не так часто, как моя Алина. Да и за долгие годы она много раз видела умирающих собак и определила все с полувзгляда. Я, как только посмотрел на нее, сразу все понял в один миг.

– А что с котом случилось, ведь на нем одна кожа и кости остались, ты посмотри, какой у него живот при этом, десны синие, глаза мутные. Да он же до утра не дотянет.

В это время она держала меня на руках и разглядывала со всех сторон.

Алина поспешила забрать меня скорее, прижала к груди, но она была словно молнией прошита насквозь в тот момент.

– А ты сама ничего не видишь. Он болен, смертельно болен, идите к врачу завтра с утра, пусть он тебе все сам скажет, чтобы потом на меня не грешила, но не жилец он на этом свете, не жилец.

Они еще о чем-то таком говорили. Я боялся, что она упадет и помрет. А что я тогда делать стану? Нет уж, пусть она живет, она не должна как баба Лиза помереть раньше меня, не правильно это. Она же не виновата, что я такой дохлый оказался. Бродячая жизнь не прошла бесследно, а в неожиданный момент и треснула меня со всей силы.

Вот тут мы и остались вдвоем с Алиной, тайное стало явным. И осталось только прижаться к ней и лежать обмерев.

– В больницу, конечно в больницу. И как же я раньше ничего не видела, но ты ведь и голоса не подавал, не пискнул ни разу, – смотрела она на меня так, словно я превратился на ее глазах в какое-то чудовище.

– Потому и не подавал, – хотелось ответить мне, – чтобы ты те тащила меня в больницу, пока еще все было не так скверно.

Но я лежал на мягкой подушке у нее на коленях и думал о том, как хорошим такие маленькие радости. Хотя и было очень больно, но ту боль можно одолеть легко и просто. Она собралась в больницу, но смогу ли я ее остановить и спрятаться. Боюсь, Домовой мне этого не позволит сделать. Да и сил совсем не осталось, даже ходить, не то что бегать.

Я вытянул лапы – их сводило все время, так что они прямо заворачивались. Она мне часто говорила, что если я не буду есть, то не смогу лапы таскать. Вот теперь я видел это в реальности, на своей шкуре испытывал.

Когда Алина куда-то ушла, вера в мое излечение не давала ей покоя, меня с двух сторон окружили Домовые – сразу оба нарисовались. Думаю, Галину они к нам привели, чтобы она рассказала обо всем, как иначе они могут общаться с людьми —посылать им другого человека, который и расскажет все, что сами они не могут сказать, глаза откроет на то, что творится вокруг.

Глава 23 Прощальный пир в полночь

Как прекрасно, когда твой первый и твой последний Домовой сидят рядом бок о бок, и присматривают за тобой с разных сторон.

– Не печалься, Васька, – первым подал голос Кеша, – усыпить – это гуманно, люди только мечтать о таком могут, но для них нет этого закона. Ты и не представляешь, в каких муках погибают те, кого не усыпили. А мы со Спирей столько всего повидали, этого не пересказать словами.

– Ну ладно, ты сам такой упрямый, но разве тебе плохо было с Алиной, ты же не хочешь наказать ее еще больше. Она и сейчас уже голову совсем потеряла. А когда ты будешь дней десять лежать пластом. Она не сможет забыть этого никогда, сколько бы времени не прошло, сколько бы еще котов у нее не было. Все мечтают о легкой смерти, если они бессильны ее отодвинуть и что-то изменить, – вторил ему Спиря.

– Вам легко говорить, – невольно вырвалось у меня.

– Конечно, нам легко, стольких мы уже и котов и их хозяев похоронили, и не пересчитать, и не вспомнить всех. А тебе было легко, когда твоя бабушка Лиза померла. Так вот умножь это на 10 и на сто. Знаешь, будь моя воля, я бы с тобой запросто местами поменялся. Только мне придется остаться и теперь, и когда Алина без тебя останется. Жизнь ведь такая штука, что от нее помирают все люди и все коты, и остальные звери тоже.

Они так говорили и говорили. И я постепенно успокоился, и был благодарен им за то, что они со мной в эту ночь оставались. Я не сразу понял, что сидеть не могу и распластался на линолеуме, как коврик.

– Ты не был таким худым, даже когда по улицам носился голодный или всякой дрянью питался. А сейчас, когда есть все, чего твоя душа желает, вдруг дошел совсем.

Они смотрели на меня так, что я сразу понял, что в этот дом живым больше не вернусь.

– Вернешься, – успокоил меня Спиря, – ты останешься здесь столько, сколько захочешь, как только по ту сторону окажешься, у меня появится свой кот. Иногда я буду тебя Кеше одалживать, у него-то такого нет, ты же от него сбежал и ко мне прибежал. Но мы ему тоже кота подберем со временем.

Больше он ни о чем сказать не успел, потому что проснулась Алина и взяла меня на руки. Хорошо, что она все только вчера узнала, иначе бы мне этого не пережить. А я успел еще недельку урвать, пожил нормально, хотя и мучился сильно, но это лучше, чем ничего.

Нет, все, что не делается к лучшему, правы Домовые, ой, как правы, и все сложилось так, как и должно было. Хотя все-таки не так хорошо, как хотелось бы. Но мало ли чего нам всем хочется.

Я запрыгнул на спинку дивана, откуда только силы взялись, и посидел там немного. Хотелось просто потянуть время, насладиться тем, что тут было у меня, и чего меня голая кошка лишает навсегда. А она уже стояла на пороге и страшно вращала глазами, словно потеряла меня и никак не могла отыскать. Может быть, она слепая и ничего не может разглядеть, кто ее знает, но мне казалось, что я был в тот момент на безопасном расстоянии. Только могло ли это продлиться долго? Нет, конечно. Она победит все равно, они всегда побеждают. А мы только отступаем на время, а потом снова возвращаемся в их объятьях, такова вся наша жизнь, кому —то везет больше, кому-то меньше, вот и вся разница.

Глава 24 Сон и явь

Надо было просыпаться, нырять в черную сумку и отправляться в больницу. Не хочу рассказывать о том, как мы добрались до клиники. Видно мне так поплохело, что я совсем отрубился. Очнулся только на железном холодном столе, таком холодном, что боль отступила, она все время отступала перед холодом. Там было так много собак и кошек. Но кажется они были не в таком плачевном состоянии, как я.

Доктор Наташа была такой молоденькой и такой хорошенькой, повезло тем котам, которых она лечила и вылечивала, но мне с ней долго все равно не быть. И все-таки у нее был такой ласковый голос, что снова появилась надежда на чудо. Меня кололи, брали какие-то анализы, смотрели на аппараты, о чем-то говорили. Потом они вышли к Алине и сказали, что все подтвердилось, это Фип и все котики с ним обречены, он не лечится нигде в мире. Она ничего не могла сделать и для своего котика. Она уверяла Алину, что усыпить – это гуманно, не стоит продлевать страдания и смотреть на страшные муки животного. Она говорила все, что я уже слышал от Домовых, но Алина это слышала впервые, хотя Галина ей сказала почти то же самое накануне, но разве так легко и быстро можно в это поверить? Все происходит постепенно, ничего сразу не рождается, тем более такое решение.

Наверное, мне трудно даже представить, каким это было для нее ударом. Но я снова вырубился, провалился в пропасть от страшной боли, которая, наверное, решила меня доконать здесь и сейчас. И только ослепительный свет заставил прийти в себя и еще раз на все взглянуть.

Наверное, меня укололи, теперь уже отправляя на тот свет, но ручаться ни за что не могу, где-то рядом оставался огромный полосатый кот под капельницей. И он смотрел на меня, забыв про то, что ему тоже причиняют какую-то боль. А может он просто видел мою смерть и радовался, что она пришла не к нему на этот раз. А коли обошлось, то можно потерпеть эту боль, ведь другим значительно хуже. Но я уже чувствовал странную легкость. У меня больше ничего не болело. Вы можете себе такое представить? Я не мог, но так было. Просто я вырвался из своей потрепанной болезнью шкуры и полетел куда-то, и поднимался все выше и выше. И это было невероятное счастье.

Я забыл обо всем, и боялся, что ангелы увидят черного кота, парящего в облаках, и откажутся от меня, разбегутся в разные стороны. Но я уже не был черным котом. И там, с земли меня больше никто не мог видеть, так как они не видят Домовых и остальных духов. А я стал духом, как и обещали мне Домовые, стал одним из них. Сколько длилось ожидание конца, и вот теперь оно случилось, и ничего страшного, как оказывается.

Я не хотел смотреть на тех, кто оставался на земле, все-таки это было печальное зрелище, и зачем душу рвать, если ничего все равно не изменится. Это тоже была жизнь, на том свете, только совсем другая, на ту вовсе не похожая. И она была замечательной.

Когда коты внезапно высоко прыгают, они готовятся к этой жизни, к этому полету на облаках. Теперь я это точно знаю. И если бы в те последние дни я знал, что так будет здорово, то перебрался бы сюда значительно раньше, да хотя бы с балкона спрыгнул или еще что сотворил такое. Хорошо, что мы не можем знать этого заранее. А может потому и не можем, чтобы пройти путь от начала до конца.

Глава 25 Возвращаются все

Я летал до изнеможения и все никак не мог налетаться в тот воскресный день. Это было воскресенье. Но потом стало пусто и одиноко, и я соскучился по тому миру, который только что покинул. Если бы накануне не было разговора с Домовыми, я бы даже и не понял, что произошло, и только гадал бы о том, почему меня не видят и не слышат ни люди, ни коты, ни собаки. А мне так хотелось увидеть снова и Милу, и Алину, наверное, они грустят там без меня. А еще больше хотелось увидеть моих Домовых. Спиря же говорил, что теперь я стану его котом, ведь не утешения ради он все это сказал. Летать, конечно, прекрасно. Но и в этом мире нужен крылатому коту кто-то близкий и родной, кто бы его погладил, приласкал, вот уж точно, ласковое слово и кошке приятно. Наверное, потому души ушедших особенно в первое время стремятся вернуться назад, еще немного побыть среди живых, привычки – самое главное, что у нас остается.