Во власти мифа. Боги, герои, чудовища

Эти морские девы навсегда привязывали к себе мужчин слышавших пение. Когда Одиссей услышал, что они приближаются к острову сирен, велел привязать всю команду веревками и уши им воском залить, чтобы не слышали они этих песен.

Только так удалось спастись героям от морских чаровниц.

Но если все-таки взглянуть на них, как же выглядели чудовища?

У них были голова, грудь и руки женщины, а остальная часть тела заканчивалась рыбьим хвостом.

Говорят, так наказала морских дев сама богиня Афродита, когда они отказались от любви.

Они ближайшие родственники тех русалок, которых привыкли нам изображать художники, и описывать поэты и писатели. Только это были поющие русалки.

И моряки, еще не зная о них, наталкивались на великолепных дев, и сбивались с курса.

Иногда они оставались на этом острове, но чаще всего ничего не видя и не слыша больше, кроме этого пения, шли в воду и исчезали в морских глубинах навсегда.

Великий датский сказочник Г. Х. Андерсен поведал нам трогательную историю о том, как сирена ради любви к прекрасному принцу захотела отказаться от своего хвоста. Но сказка закончилась печально.

Так и остаются сирены где-то в глубине морских вод, поджидая моряков, чтобы очаровать их и утащить на дно.

Убьет это дивное пенье,

Не слушай его, не смотри.

И снова уходят в забвенье

И тонут, не видя земли.

Сцилла и Харибда

Об этих двух чудовищах греки обычно говорят вместе. Они и в море находятся по соседству.

Сцилла и Харибда – встречают моряков, и губят их если не одна, то вторая. Одиссей это испытал, как и многие другие беды на себе.

Сцилла- морское чудовище с шестью собачьими головами, тремя рядами зубов в каждой пасти. Ее родители – это змея Эхидна и стоглавый великан Тифон. Хотя говорят, что красавица нарушила какой-то запрет, – искупалась в ванне волшебницы Цирцеи и после этого стала такой уродливой и несчастной. Она жила в пещере и ждала мореплавателей. Каждая из шести голов хватала по моряку. Язону удалось проплыть мимо нее без потерь. Но у Одиссей она похитила моряков. Убил ее Геракл, когда она похитила у него скот. Но Сцилла снова воскресла.

Харибда же была страшным водоворотом в самом центре моря. Она глотала все, что оказывалось поблизости.

Ее родителями был Посейдон и Гея. Но родилась она страшно жадной, ничего с ней сделать не могли боги. Разозлился Зевс и сбросил ее в океан. В проливе она до самого конца и оставалась. И стала в том месте настоящей черной дырой, куда проваливалось все без разбора.

Но если удача была на стороне путешественников, то Харибды можно было легко миновать. Только три раза в день вода поглощалась чудовищем, и выбрасывалась из его пасти назад.

Если знать время, когда это происходило, то можно было проскочить и не заметить ее.

Это удалось сделать аргонавтам вместе с волшебницей Медеей, смог уцелеть во время своего путешествия и Одиссей.

Выражение «Между Сциллой и Харибдой» означает, что человек оказался перед двумя равными опасностями, почти в безвыходном положении.

Как пробраться между двух огней,

Как спастись, и нет пути обратно,

Появился тот ужасный Змей,

Он сожрет героя, вероятно.

А теперь бурлит водоворот,

И его им избежать едва ли.

Только аргонавты этот грот,

Этот ад спокойно миновали

Агамемнон

Любить Елену и метаться где-то
И ждать рассвета, и проклятья множить.
О, Агамемнон – темная комета,
Свети с ума любого нынче может.
И где-то там, где шорохи и звуки
Иных стихий, Париса торжество,
Ахейский царь готовится к разлуке,
И ничего не будет у него.

Пусть злится и лютует Артемида,
Пусть плачет дочь ночами, только он,
Забыв жены упреки и обиды,
В Елену, как юнец, опять влюблен.
Напрасно царь Приам просил пощады,
И Одиссей смеялся в этот час,
Царь Агамемнон больше не прощает,
И нет в той буре света дивных глаз.

Пока в объятьях мальчика Елена,
И Афродита лишь смеется зло,
Наш грозный царь легко и вдохновенно
Опять пытает душу на излом.
И где-то в пустоте иного мира,
Ахилл терзает, и молчит Патрокл,
И больше нет царевича, кумиром,
Забытый и казненный снова смолк.

И в высоте бестрепетного неба,
Все видит он Елены силуэт.
А этот мир прекрасный, был иль не был.
Ему Кассандра в суете побед
Достанется, и месть жены строптивой,
И судят победителей опять.
Уходит в глушь Елена молчаливо,