Королева снегов. Елизавета Ярославна

Ярился муж, обманутый в ночи,
И молнии метал в леса густые,
Но страсти не унять и высоты.
И вот они в порыве том забыли,
О том, что тайны вечные хранит,
Переливаясь разными цветами,
Там Лады пояс, и опять горит,
В слепой ночи ее звезда над нами.

Звезды в небе сияли в ту лунную ночь, когда Перун бросился к своей вечной возлюбленной Ладе. И не нашел ее в чертогах. Она же только что говорила с Мокошью. Сурова в тот миг была богиня судьбы.

– Он любит тебя, да и как тебя не любить. И Арес любил Афродиту, у них там война с любовью всегда рядом шли, но у нас совсем другой мир, и подумай хорошо, прежде чем в объятьях Перуна оказаться. Стоит ли страстью вашей множить не только любовь, но и вражду. Тебе ли не знать каков он.

– А если я откажу ему, что будет? – вопрошала ее Лада.

Слова богини судьбы и для нее были решающими.

– Ничего хорошего, – согласилась она, только хуже не будет, чем тогда, когда ты согласишься быть с ним.

Это и стало той последней каплей, переполнившей чашу Сварога, когда они смотрели на воду в ней, и только после этого принимали решение. И решение было и на этот раз принято. И прежде с тоской и горестью взирала Лада на Велеса – вечного возлюбленного всех богинь. Когда-то в ярости его не просто сбросил Перун на землю, но заставил весь день в медвежьей шкуре ходить. И только ночь, когда не могли красоты его видеть женщины на земле, и богини на небесах, только тогда и позволял он ему до рассвета от шкуры той избавляться.

Знала о том чародействе Лада, как не знать. Но когда Мокошь позволила ей быть с ним, или, если не позволила, то и не противилась, тогда и закружилась от восторга Лада, что-то сказала Лелю, развязала свой разноцветный пояс и на небеса его закинула.

И быстро, стремительно сбежала в лес заповедный по этой радуге, где и обитал красавец – медведь уже успевший человеческий облик принять. Он готовился отправиться к хороводу, чтобы на молодежь полюбоваться, но задержался, когда радугу в небесах узрел, только смотрел на нее и поверить не мог, что это она, наконец, решилась к нему на землю ступить. А серебристый плащ Лады уже мелькал между деревьями, и, сбросив его на ходу, она бросилась в его объятья, плакала и смеялась, и говорила обо всем сразу. А он только молча вытирал ее слезу на щеках, и любовался ею.

Какие тут слова. Да ради такой ночи он готов был и шкуру и все остальные наказания терпеть, никогда не понять воинственному сопернику его, что такое страсть, пусть и на земле, и в заповедном лесу. Но он даже и не понял – этот грозный Перун, когда на землю его бросал, что только здесь он и сможет почувствовать и насладиться ею в полной мере. На небесах, среди туманов и великолепия ничего такого не пережить. А она уже горела от нетерпения, и все дальше его увлекала. И тела были обнажены, и объятий никакая сила не разорвет.

В тот момент и прошмыгнула где-то рядом первая молния Перуна. Осветила ее прекрасное тело в миг соединения, так, что Велес замер от восторга, да и пропала. И только по тому, как визжали девицы с одной стороны леса, а черти выскакивали из своих омутов с другой, и понятно было тем, кто ничего не видел и не слышал, что шуму Перун натворил немало.

Беспечны и веселы были они, и разноцветный пояс ее сверкал на звездном небе. Какая беспечность. Но когда и о чем влюбленные задумывались?

№№№№№№

Какая беспечность, подумал в тот миг бог влюбленных Лель, когда увидел тот пояс, и молнии, в беспорядке метавшиеся. Сначала он сорвал и спрятал пояс, а потом и к Перуну направился.

– Сварог отдыхает, смотри, новые молнии не скоро получишь, а что ты без них делать станешь, как чертей и людей пугать будешь.

И хотя Лель разозлил его еще больше, но он здраво рассуждал, потому и остановился Перун. Сначала думал он, что у него в глазах потемнело, а потом понял, что это просто радуга на небесах пропала, пока этот хитрый тип заговаривал ему зубы, ее стащил кто-то.

Сначала он решил, что это Лада вернулась, но чертоги ее были по-прежнему пусты. Тогда стал он ее на земле искать, ведь плащ ее светился во тьме, но там столько костров полыхало в разных местах, что попробуй, рассмотри, где и что, нет, без радуги он точно ее отыскать не сможет.

Лель и не знал, что делать, если бы бог всех ветров Стрибог не пролетал мимо, и не рассмеялся громко.

– А что творится у вас тут, что это молнии мечутся, как угорелые, уже и черти замертво падают от страха.

– Ты бы все о чертях пекся, что с ними сделается, там Лада.

И вдруг лицо его осветила тусклая луна, и он понял, что делать нужно.

– Ты вовремя сюда пожаловал, что бы я без тебя делал, усыпи Перуна, окутай его ветрами своими, пусть забудет он о том, что было этой ночью.

– А зачем мне это, не многого ли ты хочешь.

– Ты богиню любви готов ему на растерзание отдать?

Лель всегда умел уговорить, убедить, заставить.

Свистнул по-молодецки Стрибог, ветры буйные со всех сторон налетели, им давно хотелось с Перуном посчитаться, и закружился он, и погрузился в сон-забвение, так, что и не помнил ничего, кое-какие молнии ветры собрали и принесли Лелю, чтобы пропажа была не так велика. А тут и рассвет наступил.

Взглянула еще раз Лада на Велеса, еще раз к прекрасному телу его прильнула, пока в шкуру медвежью он не обрядился, в тот момент радуга на небесах и загорелась снова. Поднялась она по ней в Ирий свой, и сразу же с Лелем встретилась. Он не стал ее ни в чем упрекать, видя, как она счастлива, только потребовал, чтобы она слово дала, что не станет ночью спускаться к Велесу.

– А днем он не сможет отыскать тебя. Попроси у Яги, чтобы на время ваших свиданий расколдовывала она его. Старуха не так слаба, как кажется на первый взгляд, она сможет если захочет.

– Если захочет, – задумчиво произнесла Лада.

Она вспомнила, как Ясуня когда-то любила Велеса, только когда это было, да и кто его не любил, но все меняется в этом мире, теперь пришел ее черед.

Так оно и случилось, только днем по радуге своей к своему любимому теперь спускалась Лада, и назад она до темноты еще возвращалась. И метался ревнивый Перун, да нигде они их отыскать не мог. Громовержец был уверен, что в это время остается вечный его соперник по его велению в медвежьей шкуре. Никто не осмелился Перуну сказать о том, что в тот момент, когда на небесах радуга, а Лада в его объятьях, что как плащ ее серебристый, и шкура его валяется в высокой траве, а юные и прекрасные тела льнут друг к другу. Плохо земля с небес видна, не мог такой мелочи разглядеть грозный Перун, да и не надо было ему всего этого знать, ведь когда мы знаем меньше чужих тайн, то и живется нам спокойнее. А грозному богу во все времена покой только снился, потому и не волновали его особенно другие духи, никто ему это тайны так и не открыл, вот в неведении он и оставался. А Лель смотрел на радугу и улыбался. И вся природа торжествовала и улыбалась вместе с ним. Но чтобы он ее не отыскал,

Красавец – Лель тот пояс ночью прячет,

И где-то там, в бездонности зеркал,

О дивной страсти снова ветер плачет.

И счастлив Велес, и летит во мрак

Стрела той ревности, но в ней ли сила?

И радуга с рассветом в небесах

Сияет, и она идет счастливая.

Все остальное только миражи,

Но страсть и нежность в небе торжествуют,

И радуга прекрасная дрожит.

И вся природа дивная ликует.

№№№№

И показалось в тот миг Елизавете, что не сама она припомнила, то, что слышала на небесах, а какой-то чародей, невидимый взору, присел рядом с ней и пропел и рассказал ей эту историю. Как чудно, как прекрасно то, что она решилась снова прийти в этот мир. И впереди была еще целая жизнь.

ГЛАВА 18 ТРЕВОГИ И ВОЛНЕНИЯ

Поздно вернулась княжна в покои свои милые. Зажгла свечи, прекрасно зная, что через огонь можно было видеть духов, которые могли поджидать ее здесь. Старуха-нянька все время уверяла, что не надо так долго и пристально смотреть на огонь, потому что они могут навредить, те призраки, но она все о них знала, и только улыбнулась в ответ и успокоила ее. Никто и никогда из того пространство не стал бы ей вредить – это точно. Она хотела видеть, слышать, знать то, что может происходить на воде в небе и на земле. Только на тризну отваживались когда-то разговаривать с ними князья и воины, а русская княжна не боялась быть один на один с пришельцами, после всего, что пережила в прошлой жизни Рогнеда, она вообще ничего никогда не боялась. А потом были сны, являлись какие-то чудовищные звери и птицы, и люди с какими-то отрешенными и дикими лицами, какие-то странные то ли города, то ли поселки, растения, затянутые снегом. Они тянули свои красивые, но ядовитые ветки т старались до него дотянуться. Весь мир пытался его умертвить, стереть с лица земли. Она все видела, старалась кричать, хотела обо всем предупредить, но не было голоса. Она не могла произнести ни одного звука. Но кто-то спас его, и она смогла дотянуться и докричаться до спасенного своего жениха. Но когда она стала просить вернуться назад, он только упрямо качал головой, и шел куда-то. И уходил от нее все дальше. Ей оставалось только ждать и надеяться.

Пробуждаясь в такие странные ночи на рассвете, княжна понимала, что время играет с ней злую шутку, мстит ей за холод и упрямство. Но он становился в такие времена все ближе и роднее. Эти мысли становились привычными для нее