Волхв, сын Славена. Славянская сага

Князь пробыл у озера дольше обычного. Марфа знала, что дружина вернулась, не было только самого Славена. Она не сомневалась, хотя они все молчали, что он свернул к тому самому озеру.

Она не хотела об этом думать, но и сыном его не удержать, тут верховодит мертвая девица и всем заправляет она одна.

Так тяжко стало у княгини на душе, что она прорыдала всю ночь, остановилась только когда громко заплакал ребенок. И снова она стала думать о сыне и наследнике. Он принадлежал только ей одной, и стал ее радостью.

№№№№№

Пришлось русалке напомнить, что Царь Морской им говорил, будто главный чародей на земле родился, многое ему будет подвластно в этом мире.

– Да, Перун что-то снова задумал, – все это неспроста, -говорил Славен.

– Будь осторожен, не отдавай им ребенка, а они уж найдут как у тебя его отнять.

Славен видел, что Анфиса чего-то ему не рассказывает, чтобы пощадить его и не лишать заранее покоя. Но он не сможет относиться слишком спокойно к этому парню. Даже если он оставит ему все земли в наследство, но любовь и тепло он отдать не сможет, потому что нет их в душе.

И по тому, как долго он оставался на берегу, она поняла, что он совсем не любит этого парня и его мать. Ее слова предостережения – звук пустой

А между тем ребенок громко, почти яростно кричал, возвещая о своем появлении на свет. И все должно было происходить по-другому.

Слушая его крик, Марфа вспомнила слова ведьмы, которая была в то время с ней.

– Я никогда не видела таких детей, это божественный отпрыск, но какая странная у него будет судьба.

Княгиня хотела спросить о том, что же в судьбе его такого неожиданного, но та так взглянула на нее, что оставалось лишь замолчать и ждать того часа, когда тайное станет явным.

– Не будет он тебе принадлежать, – только и отвечала ведьма, – да и никто в этом мире не сможет с ним сладить, и не старайтесь. Но красавец, каких прежде не бывало и потом не будет. Сколько всего и доброго и скверного он сотворит, трудно сказать, сколько душ он погубит.

Ведьма, словно испугавшись своих слов, тут же замолчала, а княгиня, запомнив каждое слово, боялась даже думать, что услышала в ту ночь.

Но она была свободна от бремени, почти счастлива и весела. Она гордилась тем, что родила чудного ребенка, ему вся ее любовь и достанется…

№№№№№№№№

Славен появился во дворце только на рассвете. Он спокойно отвечал, что только что вернулся.

– Я знаю все, даже больше, -как —то неопределенно бросил он, – у нас есть наследник, вот и ладно, отдыхай.

В холодности было что-то зловещее. Он даже не приблизился к ее ложу, не высказал радости, едва взглянул на младенца в руках у служанки.

Было горько и обидно. Но Марфа уже привыкла к такому отношению, и не роптала.

– Он все-таки пришел, – говорила она, словно это было высшим даром для нее. Но младенец вроде был не согласен с такой покорностью, он снова яростно заревел. И она сама подошла к люльке, чтобы на него взглянуть.

Он возмущался тому, что видел и слышал, хотя сама княгиня не поверила быв то, что такое может быть.

– Он даже не взглянул на ребенка, на сына, – говорила она Дубыне, как только тот повернулся к ней.

Воевода ничего не ответил.

№№№№№№№№

Но жизнь текла своим чередом, и дарила им одно чудо за другим. Как потом напишут сочинители былин, он рос не по дням, а по часам, и на глазах у изумленных слуг и княгини превращался в отрока.

Уж если кто не дивился этому, так Змей, все время по ночам, обернувшись на всякий случай Дубыней, он навещал своего сына. Он тихо, незаметно для всех стал учить мальчика всем премудростям. Они стали неразлучными. А проснувшимся утром Дубыне и Марфе оставалось только дивиться, когда они видели то одно чудо, то другое.

Дубыня, пробудившись однажды ночью, прошел в детскую, ему показалось, что там кто-то разговаривает.

Тихо заглянул туда. Как же он был изумлен, когда узрел там себя. Уж перепутать не мог. Но тогда никому и ничего он не сказал, да и как скажешь такое?

Многие гости, даже сам Скиф приезжал, чтобы взглянуть на Волхва. Он был поражен не меньше других, хотя не верил, что его могло что-то в этом мире удивить.

Глава 4 Прогулка в лесу

Князь Славен в последнее время все больше любил охоту. Убивать зверей, носиться за птицами в чистом поле, встречаться с чудесами, любоваться природой – это самое лучшее, что было в его реальности.

Нравилось ему и встречать красавиц на пути, то ли берегини это были и русалки, то ли просто девицы – все казалось лучше, чем с женой и сыном в замке томиться.

И норовил он вместе с дружинниками все дальше и дальше отправиться.

В Славенске оставался Дубыня. Который решал все повседневные дела, который уже и не воеводою, а почти князем считался. Та власть, которую он боялся потерять когда-то, которой его Соловей чуть не лишил, по-прежнему оставалась в его руках. Ему хватило мудрости не прыгнуть выше головы, удержать-то, что ему было даровано.

Странные дела творились в Славенске. Он и прежде славился своей дикой гордыней, самовольством, непокорностью, будто чуяли они, что навсегда он таким останется.

А впрочем, ни о чем люди не думали, они просто жили, как им хотелось, как считали лучше.

№№№№№№№№№

В тот день Славен снова был на охоте, все его радовало, все ему по нраву было. Леший к этому руку свою приложил, чтобы князю угодить.

Он хвалился перед другими Лешими, что князь особенно любит бывать у него, и хотя сам Славен был у богов на дурном счету, но для духов это было симпатично.

Боги от них далеки, почти никогда не появляются, а князь, дерзнувший с ними спорить – близко.

Вот потому на этот раз Леший и посоветовал ему домой возвращаться.

– Нет, не хочу, – отвечал ему Славен, – не мил мне сын от нелюбимой жены, не стану я там много времени проводить.

Впервые он произнес вслух то, о чем только сам смутно догадывался. Но все догадки были подтверждены в тот миг. Он не заботился о том, что эти слова будут известны Перуну.

Перун следил за князем и слышал все, что было сказано, тут же сверкнули молнии, так, что даже Леший зажмурился. Огромные деревья раскачивались

вокруг, одно из них упало прямо перед княжьим конем. Он отшатнулся, кажется земля задрожала.

– Проклятие, Громовержец, да оставишь ли ты меня когда или нет, – взревел от ярости Славен, – что у тебя нет иных забот, только со мной тягаться. Видно я слишком много для тебя значу.

Он в ярости захохотал от слов, произнесенных вслух. Перуну стало не по себе.

Леший был уверен, что весь его лес под землю или под воду уйдет. Но произошло обратное. Буря утихла.