И ржали кони, в сны мои врываясь,
Когда хрипели барды о любви.
И ангелы с небес легко срывались.
И тихо где-то таяли вдали.
Нет, мы о страсти в те часы молчали,
Ее переживая вновь и вновь.
Врывались кони и куда нас мчали.
Когда на поле пала снова ночь,
Как черный плащ, чтоб тело обнажая,
Всю гибкость только князю и явить,
И танцевала женщина босая,
И листья шлейфом золотым вились.
И тайна знаков в золоте узоров,
Невидима, но так ему ясна,
Мой князь погибнет в страшной схватке скоро,
И в милый Киев вновь придет она.
Отторгнута, забыта и воспета,
Дочь Ярослава больше не поет,
И снится мне опять Елизавета,
По желтым листьям в пустоте плывет.
И только Велес выйдет из тумана,
Свою княжну он заберет с собой,
И с ним уже Анастасия, Анна,
И только странной девочки любовь
Ему ясна, страстна и так понятна,
Он сам страдал от страсти роковой,
И ржали кони, и несли куда-то,
Страстей накал, и встретил мир иной.
И пели там о снежной королеве,
А здесь о рыжей девочке рыдали.
И к нам летели дивные напевы,
И где-то в тихой осени пропали.
№№№№№№№№№
Пробуждение Домового
В занесенной снегами избе
Домовой пробудился от сна.
И в сугробах, представьте себе,
спит, как белая кошка, весна.
Растянулась и в пасмурной мгле,
видит странные дивные сны
Домовой пробудился в избе,
и гадает, когда им весны
Ожидать, не стихает пурга,
лишь огонь так устало трещит.
И к жилищу подходит Яга,
белый волк, он завыл от обид.
Разбудили беднягу и вот,
никого, ни еды, ни жилья
Сладко спит в тихом сумраке кот.
В вязи сказок тонула земля