Истребление кумиров. Князья и воины

Они были уверенны, что сын рабыни навлечет беды на их земли, да такие, что век им потом не расплатиться.

Но к людскому ропоту великий князь прислушиваться не собирался.

– Твой Перун, княже, ничего хорошего тебе после смерти не обещает, – говорил Мефи, когда он натолкнулся на Владимира случайно. Пустота – это все, что тебе остается, а тебе хочется, чтобы было что-то потом, за той чертой, куда шагнуть придется, пусть радость или мука, но хоть что-то.

Эта насмешливая реплика стала той последней каплей, которая лишила князя сомнений.

№№№№№

И пошли к нему иноверцы, каждый другого опередить хотел.

Первым католиков выслушал князь с тем уважением и вниманием, на которое только и был способен. И все вроде бы неплохо было, но обет безбрачия у жрецов их страшно смутил князя. И яростно он этому обычаю возмущаться стал. А когда стали говорить о том, что папа власть ему вручать будет, и вовсе помрачнел князь. Он был уже твердо убежден в том, что такая вера ему не подходит. Он слишком большую цену заплатил за свой стол и положение свое даже минимальной опасности подвергать не собирался.

И быть вторым Владимир не собирался никогда. Князь принял решение и поблагодарил священника. На прощание поинтересовался, нарушают ли они обет безбрачия, как такое могут вынести эти люди. На это священник укоризненно промолчал, показывая, что не ожидал большего от именитого варвара, погрязшего в разврате. Он перекрестился за порогом гридни и исчез.

А погрязший в разврате, греховный князь уже смотрел на мусульманского священника. И тот рассыпался в похвалах, обещая ему загробный рай, где встретят его прекрасные девы, вечную и прекрасную жизнь.

Это совсем другое дело, – с радостью подумал князь, но в тот момент мусульманин заговорил об обрезании, и задумался князь глубоко. Уж если вера сопровождается таким обрядом, то стоит ли начинать это. Удивлению его не было границ, и улыбка пропала с лица сама собой. А мулла, увлеченный собственным рассказом, никак не мог понять, в чем он просчитался, что так напугало русского князя. Но судьба веры его уже была решена, он понимал, что может быть главная схватка в его жизни проиграна, и поспешил откланяться.

Перед князем появились иудеи. Он уже порядком устал к тому времени, но решил, что нужно дослушать всех и потому разом покончить с этим.

– Где отчизна ваша? – спросил он сразу

– Иерусалим, – дружно ответили эти люди, – но бог разбросал нас по всему белому свету, в наказание за грехи отцов и дедов наших.

– По всему свету? – удивился князь, – но как тогда вы можете учить других. На лице князя появилось удивление, и не нашли, что ответить мудрецы, так и оборвался, не успев начаться разговор этот странный.

Наша вера устарела и иссякла, но что же выбрать должно дальше? – недоумевал князь Владимир.

Ни одна из вер не привлекала его внимание. Стоит ли бороться за то, что порочно с самого начала, к чему не лежит сердце.

Снова возник перед глазами его образ грека. И подумал он о том, что может быть потому и не устраивает его ничто из предложенного, что не оставляет его убиенный грек и никогда оставлять не собирается.

И захотелось ему узнать об этой вере побольше.

– Ты слишком привередлив, княже, – услышал он голос рядом, – но старик, тобой убиенный не оставит тебя в покое.

– Я не убивал этого старика, – яростно возмутился Владимир, – таков был жребий. Он был строптив и бросил вызов моему народу. Он сам уготовил себе такую смерть.

Расхохотался бес. Поежился князь от такого дикого и противного смеха.

ГЛАВА 10 БЛЕСК И НИЩЕТА

И снова встретились они – бес и ангел. На этот раз около княжеского замка столкнулись эти двое.

– Наш князь измаялся за последнее время, я не думал, что в дикой душе его будут такие перемены, – начал свой обычный разговор ангел.

– Смотри, – усмехнулся бес, – он вообще скоро в святоши заделается и в твои объятия попадет, хотя я не очень понимаю, зачем ему это нужно, туповат что-то стал, видно таких тонкостей и не понять мне.

– И мне с трудом верится в такие перемены, – размышлял Белый, не слыша насмешки противника своего, но как сможет он людей своих в новую веру обратить, ведь это даже Ольге в свое время не удалось.

– Людишки податливы, – заверил его Бес, – а эти всегда грозной силе княжеской подчинялись, потому что сами ничего делать не желают. А потом благодарить будут, да и насилие быстро забывается, а обморочить кого угодно можно очень быстро.

№№№№

Князь с нетерпением ждал нового грека, который не особенно торопился к нему ехать. Он точно знал, что это свидание и заставит его определиться. И призрак бабки его Ольги навещал в те дни, и казалась ему, что она была им довольна, как никогда его отцом довольна не бывала, потому что о новой вере он даже думать не хотел, и только угрюмо от нее отмахивался.

Но, наконец, вошел к нему молодой и угрюмый грек. Ему была известна страшная судьба его предшественника, и все-таки он рискнул предстать перед князем русичей.

Он готов был умереть за веру свою, но в глубине души надеялся, что этого все-таки не случится на этот раз, иначе не стал бы так упорно посылать за ним Владимир.

Несколько вечеров подряд слушал его Владимир и расспрашивал подробно о том, что непонятно ему было. И подкупали его душу красивые, но одновременно очень страшные по жестокости своей сказки, которые иногда казались ему знакомыми, уже пережитыми однажды.

Казалось, что всплывали они из глубины его памяти. И он, живя в придуманном мире, не торопился, не перебивал рассказчика. А может быть это старик, неотступно за ним следовавший, заставлял его прозреть. И больше всего волновала его загробная жизнь. Он хотел заглянуть за грань бытия, туда, где находился старик, и княгиня Ольга, и многие из тех, кого больше не было на этом свете.

А рассказчик был гибок и мудр, кожей своей чувствовал он то, что больше всего должно было интересовать князя, то о чем страдала душа его. Он завел речь о рае для праведных, и подземном мире, где томятся все грешники, не раскаявшиеся в скверных делах своих. И вздрогнул князь, услышав самое главное, и впервые заглянул в глаза правде. И видел он собственное будущее, от которого исходило ужасное что-то и дикое. Да и было о чем задуматься, помрачнел ликом князь. В скольких же кругах ада одновременно может оказаться его несчастная душа.. Он не мог припомнить, сколько всего скверного уже случилось, сколько еще случиться должно. И подумать о том страшно было. А если этот человек во всем прав? И старик ему о том же говорил, и Рогнеда высшим судом угрожает. За все видно расплачиваться придется. Что говорила ведьма – наложница проклятая.

Он оглянулся, возвращаясь к реальности, и вспомнил о рассказчике, заметившем растерянность и замешательство на непроницаемом его лице. Он многое видел, о многом догадывался, но быстро сделал вид, что ничего ему было неясно и неведомо. И проговорил смиренно жрец: «Благо добродетельным и горе злым, крестись и будешь в раю, и раскаянье искренним искупишь все грехи тяжкие. Бог милостив, он все простит.

Он успокоил князя и подал ему надежду. И князь поверил, потому что больше всего ему хотелось верить. Он стал надеяться на спасение и прощение. И даже сам дивился тому, как запали ему в душу все эти надежды и легенды о спасении.

Слухи о том, что князь не только не прогнал грека, но и несколько дней внимательно его слушает, заставили народ его тихо зароптать, они почувствовали грядущую беду. После расправы над Стариком, они были уверенны в том, что с верой этой пусть и грубо и скверно, но покончено навсегда, и перемена такая не могла их не обрадовать. Но они обратили взоры к идолу, прося вразумить их князя и защитить их от его безрассудства.

.Но молчал безучастно деревянный бог, возможно, он был обижен на то, что много лет не приносили ему никаких жертв. Тихонько напомнили об этом князю, но он и слушать их не захотел, а без его согласия на такой дерзкий шаг никто и не решился бы никогда, потому печальным и забытым показался им Перун, он словно померк от непонимания к себе.

Нот молчал безучастно древний бог, может обиженный из-за того, что много лет не приносили ему никаких жертв. Тихонько напомнили они об этом князю. Но и слушать своих подчиненных он не хотел. А без его согласия на такой дерзкий шаг никто и не решился бы. Потому печальным и забытым показался ему Перун. Он словно бы померк от невнимания к себе. Внимания толпы ему, вероятно, было мало.

№№№№№№

Пока Владимир для себя ничего не решил, не объявлял он о своем решении, но на Перуна смотрел совсем другими глазами, ничего не связывало его с внезапно померкшим божеством. Зародившееся когда-то недоверие со временем стало все сильнее. Ему показалось, что и идол смотрит на него осуждающе.

– Неужели наши предки столько лет поклонялись деревяшке? – удивленно думал он, – отвергни мои сомнения, если ты существуешь? Укрепи мою веру в тебя, – почти возмутился он. Долго и пристально смотрел князь на идола. Но ничего не происходило. Ни одна тучка не пробежала по небу. В мире этом стояла ничем ненарушимая тишина. И только какая-то птица, поднявшись высоко в небо, понеслась прочь, словно бы душа кумира навсегда покинула, отвергающего его князя.

– Ты – истукан, – вынес он свой приговор, видя, что ожидания напрасны, – ты ничего не хочешь сделать для того, чтобы я в тебя поверил, чтобы удержать меня, и я тебе больше не верю. И пусть разразит меня гром (Владимир взглянул на небеса), умертви меня, если я заблуждаюсь, а ты что-то можешь изменить.

И снова была тишина. Князь молча отошел от него.

Думал ли он тогда, сверху вниз глядя на грека, что совсем скоро заговорит его языком, что признает то, что тот оказался прав. Упрямый старик после своей страшной гибели, перевернул душу князя. Или это бог его такой страшной жертвой раба своего возмутил, а через него в свою веру и весь народ обратил. Старик играл одновременно две роли: отца и сына, обрекая на муки и перенося эти муки мужественно.

Он умер за веру свою, за то, чтобы князь русичей отвернулся от божка своего и обернул свой взор в сторону истинного бога. И оставалось только убедиться в правоте его. Потому он и не отвратил толпу от старика. И все-таки добренький бог их жесток даже к верным рабам своим, но он обещает им вечное царство небесное. Не дурная награда за муки и страдания, здесь перенесенные.

ГЛАВА 11 ЕЩЕ ОДНО СВИДАНИЕ

Внимательно следя за происходящим, на этот раз не доверяя даже любимцу своему, Мессир решил спуститься на грешную землю сам и посмотреть, что там происходит. Что было у него на уме, известно только ему одному.

Воланд остановился перед огромным озером, недалеко от дворца Владимира и недолго думая, решил он обернуться его убитым братом. Взглянув в озерную гладь и убедившись, что сходства более чем достаточно, он остался доволен. То, что испугается или расстроится князь, ничего страшного, он не из робкого десятка, а про грешки бесчисленные напомнить ему не помешает. Не в своем же обличие появляться, вот он и выбрал подходящую личину для того.

Медленно прошел мнимый Ярополк мимо изваяния Перуна.