Мистический лабиринт. Лирика и мистика

И мир изнывает от горечи, боли и ран.

А тайные знаки явили нам страсти и тьму.
В которой заблудится снова с утра Люцифер.
Но только богиня вернется однажды к нему,
И слышится им эта музыка дивная сфер.
Хранителя света не стоит равнять с Сатаной.
Все это нелепая блажь и красивая ложь.
И где-то в тумане беседует долго со мной
Угрюмый Афраний, и в сердце Иудино нож

Вонзила какая-то тень, и в преддверье конца
В печали и неге таинственный Мастер замрет.
И тайные знаки, и он не откроет лица.
Когда к Патриаршим отправится Воланд и кот.
Кот будет шутить и сжигать за собою мосты.
И черная пятница – душно и нечем дышать.
Им надо решить еще, где королеву найти.
Кого умертвить, а кого только просто прогнать.

Пусть старое зеркало в комнате вдруг отразит
И звездный тот плащ, и печали немую стихию.
Там только художник, забыв, в этой сфере парит,
Там только в руинах взирает в то небо Россия.
И сходится все, мы о черном твердили коте,
И пятница темная, знаю, сегодня грядет.
Вдруг тайные знаки проступят на звездном плаще,
И снова из мрака вернется король звездочет.

И в первый день творения… Мой Фауст

Усталые звезды искрились, и море хрипело,
Не в хоре церковном, но все-таки девушка пела,
И облачных тройка коней уносилась к закату,
Ласкали нас волны и вдаль убегали куда-то.
Двенадцать героев на берег морской выходили,
Хранили тот остров, и сказки и песни любили
Послушать во мгле, не утихнуть уже звездопаду,
И чуду творения мы были с тобою так рады.

Останутся снова поэмы и песни, и страсти,
Поэты в забвенье, и Слово в неведомой власти.
Останутся в мире лишь первые звуки творенья,
Усталые звезды коснулось внезапно забвенья.
И все, что до нас сотворили – оно ускользало,
А волны хрипели, и мудрость смывали безжалостно,
И новые свитки напрасно спасти мы пытались,
И там, в тишине обнаженные снова остались.

Вот так и живем, и теряем какие-то книги,
Лишь моря простор остается и страсти вериги,
А все остальное придумаем завтра мы сами,
И новые звезды опять засияют над нами.
И Фауст усталый, он бесу сегодня не верит,
Он мир этот чудный аршином отчаянно мерит,
Там море и небо над нами -бушует стихия,
И смотрим мы немо на шири и дали иные.

Там облачных тройка коней уносилась к закату,
Ласкали нас волны и вдаль убегали куда-то.
Усталые звезды искрились, и море хрипело,
Не в хоре церковном, но все-таки девушка пела

Томились души в городе теней. Тайны Марго

Томились души в городе теней,
Страсть угасала в голосе забытом,
И только Мастер не простился с ней,
И по весне металась Маргарита.
Какая скорбь в глазах его слепых,
Сам Люцифер им белый вальс играет,
Они остались там, среди чужих,
На тени натыкаясь, исчезает

Творец эпох, что пеплом стали вдруг,
И прахом души светлые казались,
И только тело сжал немой испуг,
И танцевали там и расставались.
– Есть в мире свет, тот свет, – он говорит,
И в преломленье страсть его и сила,
И только пламя вечное горит,
Мир уничтожив, осень заскулила,

Как старый пес, печали без конца,
И без начала будут проявляться.
Томились души, не было конца
Сомненьям, стали тени появляться.
И в творчестве, забытые давно,
Они остались в городе иллюзий,
И только Мастер верил все равно,
Что женщина спасет, когда полюбит.

И в этом диком пламени на миг
Она осталась, и, растаяв снова,
Профессор иностранный там возник,
Он был чуть-чуть – рассеян и взволнован.
Профессор говорил, что зло спасет,
Когда оно с добром опять поспорит,
На Патриарших снова дождь идет,
И Мастер видит, как во тьму уходит.