Старшая сестра

– Мамочка, ты что?

На Зину глянули большие серые, почти незнакомые глаза. Зина не видела никогда такого взгляда у мамы, не то сурового, не то испуганного.

«Ведь она и утром еле встала сегодня, – мелькнуло в голове Зины. – Ей вдруг захотелось полежать…»

– Мамочка, что с тобой?

Мама слабо улыбнулась:

– Ну вот, уж и всполошилась. Заболела немножко, да и всё. Все люди болеют, а мне нельзя?

– Может, пойти позвонить папе?

– Что ты, что ты! – Мама почти рассердилась. – Разве можно? Ты ведь знаешь, какая у него работа, – разве можно его тревожить! И ничего ему не говорите – слышите, ребята? Ну, поболит, да и пройдёт… Вот ты, Зина, лучше намочи-ка мне полотенце.

Зина быстро сбегала на кухню, намочила полотенце холодной водой.

– Вот и всё. Вот и хорошо, – улыбнулась мама. – Полежу – и пройдёт.

– Мама, а ты лекарство какое-нибудь пила?

– Конечно, пила. Вот валерьянки с ландышем выпила. – И, взглянув на Антона, который, как испуганный зайчонок, стоял рядом с Зиной, мама опять улыбнулась: – Ну что испугались, дурачки? Ступайте пообедайте да делайте уроки. А я вот полежу и пойду в детский сад за Изюмкой.

Зина пошла в кухню разогревать обед. Жизнь сразу померкла, будто тяжёлая туча заслонила солнышко. В кухню вышла соседка, крановщица тётя Груша.

– Что, шибко мать-то захворала? – спросила она озабоченно.

– Говорит – ничего, – ответила Зина. – Хочет встать.

– Доктора бы надо… Она ещё вчера всё за бок-то хваталась – я видела.

Зина собрала на стол. Присмиревший Антон молча принялся за суп.

– Мама, давай вызову врача? – предложила Зина.

– Никаких врачей! – отмахнулась мать. – Что это из-за пустяков людей тревожить? Мало ли какие тяжелобольные есть, а то ко мне врача! Чуть нездоровится – уж и врача! Вот ещё ландышевых выпью на ночь – и всё пройдёт. Я и без врачей знаю – не в первый раз. Пустяки всё это.

Зина нехотя съела котлету. Убрала со стола, вымыла посуду.

– Мама, сменить компресс?

– Смени. А я сейчас полежу и пойду за Изюмкой.

Но когда подошёл час идти за Изюмкой, мама встала, прошлась по комнате и снова легла. Зина с тревогой вскочила из-за стола:

– Я сама схожу, мама! Лежи, пожалуйста!

Зина привела Изюмку из детского сада. Изюмка подбежала к матери:

– У тебя головка болит?

– Сейчас болит. А скоро пройдёт, – улыбнулась ей мама.

Изюмка тотчас успокоилась и начала весело рассказывать, что сегодня у них в детском саду был кукольный театр, что там медвежата подрались и разорвали калошу и ещё потом гусёнок потерялся, а Настенька его всё искала…

От Изюмкиной болтовни повеселел и Антон. Он тоже видел этого гусёнка – они ещё осенью всем классом ходили в кукольный театр.

Зина решала задачи, но украдкой то и дело поглядывала на маму. Мама лежала всё такая же неподвижная, будто смертельно усталая.

«Ну, может, всё-таки ничего? – думала Зина. – Может, скоро пройдёт? Вот полежит побольше…»

– Скоро папа придёт? – вдруг после долгого молчания спросила мать.

– Скоро, – ответила Зина. – Можно поставить суп разогревать?

– Поставь, поставь… А я сейчас встану.

Мать поднялась, сняла с груди мокрое полотенце, пригладила волосы.

– Только смотрите отцу ничего не говорите! – приказала она ребятам. – Нечего его зря расстраивать.

В прихожей раздался звонок.

– Ну вот и он идёт. Зина, помалкивай!

И, превозмогая слабость, она стала доставать из буфета хлеб и тарелки.

Отец, как всегда, сначала снял свою пахнущую дымом и гарью спецовку, потом долго мылся под краном. С обычными своими вопросами: как дела? как уроки? какие отметки? что нового у Изюмки? – отец сел за стол, усталый и проголодавшийся.

– Что-то сегодня у нас Зина за старшего? – пошутил он, когда Зина подала на стол горячую кастрюлю.

Мать, чувствуя, что в глазах слегка темнеет, постаралась улыбнуться:

– Да вот, заленилась… Барыней посидеть хочу…

– Здорово! – усмехнулся отец. – Ребята, слышите? Мать-то у нас барыней захотела быть! Да сумеешь ли? Вот жена нашего инженера Белокурова, говорят, вправду барыня. То подай, это прими, а сама от безделья замучилась! И откуда в наше время берутся такие люди?..

Мать слушала его улыбаясь. Слова доносились до неё откуда-то издалека, сквозь шум и звон в ушах. С трудом уловив смысл его речи, она ответила:

– Может, у богатых родителей росла… Избаловали немножко… То в школе училась… то в институте училась… Работать… человеку не пришлось…

– Где она там училась! – прервал отец. – Семилетку закончить духу не хватило. И кабы правда из учёных, а то ведь из нашего же брата: диспетчером работала. Люди-то ведь знают, помнят её!.. Дай мне соль, пожалуйста.

Мать протянула руку, чтобы подвинуть ему соль. Но рука её беспомощно упала, и, слабо застонав сквозь стиснутые зубы, мать схватилась за грудь и склонилась головой на стол.

Отец, сразу побелевший, вскочил и подбежал к ней:

– Что с тобой? Что с тобой?