Архонты Хроноса

От гостинки до посёлка Северка Тимофей добрался на маршрутке. А дальше пешочком. Уже около десяти утра он стоял перед новообразованной пещерой в предвкушении со счастливой улыбкой на лице. Много ли надо пещерному наркоману?

Гора Медвежка высотой около пятисот метров, и она почти вся сплошь покрыта лесом. Только на самой вершине есть скалистые образования. Вот прямо под ними земля сошла, и открылся вход в грот. Сегодня никого из туристов и просто любопытствующих не наблюдалось, хотя гора в числе других является достопримечательностью для приезжих. Зимой здесь популярный горнолыжный курорт. Тимофей обернулся и посмотрел на пейзаж. С высоты виднелся посёлок, подъёмники для горнолыжников с обеих сторон, совсем рядом стояла железная стела, обозначающая высоту горы и точку раздела Европы и Азии. Тут же на длинном пологом спуске с горы виднелись несколько опор линий электропередач.

Выдох. Вперёд! Тима достал фонарик, включил и вошёл в пещеру. Вход был не слишком большой: пару метров в высоту и чуть больше метра в ширину. Света, соответственно, внутрь попадало очень мало. Не торопясь, шаг за шагом спелеолог-любитель продвигался вперёд, освещая себе дорогу и рассматривая стены пещеры. Внутри было темно и сыро – в общем, ничего необычного и примечательного. Пещера после входа расширялась и увеличивалась по мере продвижения вглубь. Сама дорога шла под небольшим углом вниз. Камни, камни. Какие-то более гладкие, некоторые шершавые. Цвет камней варьировал от белого до почти чёрного. Известняк и гранит, предположил Тима.

Примерно метров через пятьдесят пологого спуска студент упёрся в тупик. Здесь пещера была довольно широкой, круглой формы. Тимофей прикинул шагами, получилось около двадцати метров в ширину. Он подпрыгнул, достал до свода – получается, что метра три в высоту. Он прошёлся по периметру. Относительно ровный пол, торчащие из земли зазубринами несколько камней, как растущие вершины вверх, нагромождение круглых камней у одной из стен пещеры.

Ладно, интерьер – это прекрасно, но не за ним студент ехал издалека. Важнее всего сама пещера, её пространство, запах и атмосфера. Тимофей сел на один из валунов покрупнее у стены, прислонился, выключил свет и закрыл глаза. Полная темнота быстрее погрузила его в состояние слияние с пещерой. Он бессознательно ощущал её, как живую, он чувствовал её. Она обнимала его целиком, укутывала, убаюкивала. Никогда и нигде во всём мире Тимофей не чувствовал себя лучше, чем в пещерах. Сейчас он погрузился в свою нирвану, отправившись в страну вечного блаженства. Ему было хорошо, приятно, уютно. В гостя грота вливалась какая-то неведомая сила. Тимофей потерял счёт времени.

Вдруг перед его закрытыми глазами мелькнула вспышка, будто ему в лицо резко посветили фонариком и тут же его убрали. Тима удивился, но продолжил своё погружение. Тут вспышка повторилась. И ещё раз. Это уже нельзя было списать на причудливое восприятие мозга в полной темноте. Не включая свет, студент открыл глаза и стал всматриваться. Снова вспышка света. Он повернулся – свет пробивался тонюсеньким лучом из-под камней у стены. Появлялся и снова пропадал. Тимофей включил фонарик и, пыхтя, начал разгребать камни, откидывая небольшие экземпляры и относя в сторону валуны побольше. Десять минут напряжённой работы открыли лаз, достаточный, чтобы студент мог пролезть. Свет ровно струился из отверстия. Очень было похоже на дневное естественное освещение. Возможно, там другой выход из пещеры. Может быть, и вовсе просто небольшая щель. Но Тиме уже стало интересно, появился азарт узнать, что же там дальше.

Он сел перевести дух, вытер пот со лба. Потом заглянул в лаз. Там шёл почти отвесный спуск выше его роста. Вот и страховочный трос пригодится. Тима закрепил один конец верёвки на торчащих из пола пещеры вертикальных камнях, второй конец – у себя на поясе. Аккуратно спустился в проделанную дыру. А вот и источник света… Тима замер в неподдельном изумлении. Перед ним в человеческий рост был выход из пещеры, из него струился солнечный свет. Только вот пространство и небо за проходом были видны, как сквозь толстую плёнку воды. Эта плёнка мерцала и подрагивала. Он никогда не видел подобного. На всякий случай верёвку с пояса не стал отстёгивать. Студент медленно подошёл к проходу, протянул руку и просунул в него. Ощущение было, будто рука вошла в какой-то студень. Он продвигался всё дальше, вот уже почти коснулся плечом, как почувствовал, что кисть снова осязает привычный воздух. Тима резко выдернул руку обратно. Вроде всё нормально, ничего не повреждено.

Собравшись с духом и задержав дыхание, Тимофей вошёл в проход и сделал пару шагов. Ощущение прохождения через студенистую массу повторились. Вот он вышел, огляделся. Солнце светит, он уже не в пещере, под ним маленький каменистый пятачок, тут же начинается спуск с горы. Судя по всему, он вышел наружу с другой стороны горы Медвежка.

Тут Тима обернулся и испуганно застыл – за ним не было никакого прохода, только тёмная скальная порода, из которой волшебным образом тянулся его страховочный трос. Сердце бешено забилось от страха и от непонимания, что вообще происходит. Студент попробовал потрогать тёмный камень. И не получилось – кисть утонула в камне, не встретив сопротивления, но дав уже знакомое ощущение погружения в желе. Тимофей бодро шагнул в камень и оказался в пещере.

– Чудеса! Ни хрена не понятно, но очень интересно! – не смог удержаться путешественник от громкого возгласа.

Он развязал петлю на поясе и вышел наружу. Светло, тепло, сзади тёмный камень. Тима обошёл гору. Там, где должен был находиться вход в пещеру, был массивный кусок земли с травой. Он замер на месте, пытаясь сообразить, что творится в окружающей реальности. Но внутренний голос, который обычно в сложных случаях давал подсказку, упрямо молчал. Тишина гробовая. Всё вокруг не вписывалось в привычную картину мира: тёмный камень, который вовсе не камень, а вход в пещеру. Это раз. Сам проход, который состоит будто из студня. Это два. Только что здесь был вход в пещеру, а теперь его нет. Это три.

Студент вышел из ступора и решил осмотреться. Сделал пеший круг по вершине. Никакой металлической стелы с названием горы не было и в помине. Ещё он посмотрел с высоты и не увидел ни дальнего посёлка Северка, ни горнолыжных подъёмников, ни опор линий электропередач. Это уже четвёртый пункт, жёстко нарушающий привычно стабильный мир.

– Так, стоять! – громко сказал Тимофей сам себе, пытаясь убедиться через знакомые слова, что ещё не всё мироздание поплыло в непонятном направлении. – По-любому, всему этому есть какое-то логичное объяснение. Может быть, я сплю и вижу сон. Поэтому такие нелогичные нестыковки. Ещё может быть вариант, что это какой-то портал, и я перенёсся далеко-далеко в похожую местность, но это не гора Медвежка, а другая. Фантастическая версия, но всё же. А может и вовсе этот портал во времени!

Тут студент громко истерично засмеялся, сам не веря в свои фантазии. Это было уж слишком. Человек науки не должен допускать подобных вольных допущений, пока не проверит эмпирически. Ни одна из версий не убедила Тимофея. Поэтому он решил дойти до ближайшего населённого пункта, чтобы узнать, где находится. Если тут поблизости, конечно, живут люди. Студент, вспомнив, спохватился и достал мобильник с надеждой на чудо. Сотовый ожидаемо не показывал ни наличие сети, ни геолокацию. Раздался громкий разочарованный вздох.

Неподалёку от наружного входа в виде тёмной породы росла крупная ель. С помощью ножа и пары крепких словечек Тима сломал большую ветку, тем самым оставив метку для нахождения прохода. И пошёл на юг, там должны быть поселения, если он до сих пор находится в Свердловской области.

Сначала Тимофей шёл строго на юг вдоль реки, потом сместил направление пути на юго-запад. Потому что там располагалась гостиница, там же деревня Старые Решёты. Места были незнакомые. Вроде бы всё смутно напоминало то, что он видел по пути к Медвежке. Но всё равно всё было не то и не так. И никакого посёлка не было. Река была, а села с одноимённым названием – нет, только леса и поля раскинулись во все стороны горизонта.

Путешественник взглянул на наручные часы. Приближался полдень. По его расчётам он шёл уже почти час, а, значит, скоро должна показаться деревня. Тут он услышал стук топора. Обрадовавшись, Тимофей поскорее поспешил к источнику звука.

Вскоре на опушке леса он увидел мужика, который рубил лежащий на земле огромный ствол сухой берёзы. Видно, он только что срубил дерево и теперь топором делил ствол на чурки. Чуть поодаль стояла деревянная телега с хомутом и оглоблями, а рядом паслась распряжённая гнедая лошадка, лениво пожёвывая траву. Мужик со знанием дело, мощно и чётко под небольшим углом лупил по берёзе. Он весь дышал силой: косая сажень в плечах, ростом выше Тимофея, свободная рубаха-косоворотка не могла скрыть крупные узлы мышц. Вот на одежду и на лошадку наш студент обратил пристальное внимание, начиная немного подозревать, куда он мог попасть, и почему пропал посёлок. Дровосек был одет в грубую льняную рубаху, рукава которой закатал до локтя, серые широкие шаровары и чёрные сапожки. На телеге лежала скинутая им сермяга и шлык[1 - Сермяга и шлык – крестьянские кафтан и шапка.]. Длинные каштановые кудри его разметались от скорой работы, небольшая густая борода окаймляла мужественное лицо с широким подбородком. «Прямо богатырь», – подумал Тима, глядя на лесоруба.

– Здравствуйте, уважаемый! Вы не знаете, как добраться до ближайшего посёлка? – окликнул Тимофей незнакомца.

Лесоруб обратил внимание на пришедшего, остановился, вытер пот со лба, взглянул пристально тяжёлым взглядом.

– И ты здрав буди, прохожий! А пошто тебе в деревню? Никак не местный? Одёжа какая-то странная на тебе, – гулким голосом ответил дровосек.

– Да, вы угадали, я не местный, из Москвы, можно сказать. Слегка заблудился. Буду вам очень признателен, если подскажете, – смущённо улыбнулся Тима.

– Далече забрался. Тудысь, – мужик указал дальше на юг, – лежат Рышёты. С версту до них. Я так-то родом оттуда, но живу отдельно с матушкой на отшибе, поодаль.

«Так, деревня Решёты есть, совпадает. Значит, я должен быть в Свердловской области», – подумал Тимофей, но решил уточнить:

– Тогда я, должно быть, в Свердловской области под Екатеринбургом. Я правильно вас понял?

– Шо ты всё «вы», да «вы»? Я не барин, да и не почтенных годов. И тебя, поди, не старше. Так что, говори прямо, на «ты»! – громко гаркнул дровосек. – Екатеринбург недалече, се верно. А про Сводловску область первый раз слышу. Ты, друже, сейчас в Екатеринбургском уезде Пермской губернии.

У студента непроизвольно открылась от изумления челюсть. Как молнией пронзило сознание Тимофея. Ошеломительная догадка о месте и времени его нахождения просто потрясла своей невозможностью.

– А годков тебе сколько? Мне вот двадцать вёсен минуло недавно.

Тима к этому моменту успел побледнеть и стал заикаться:

– Мн-нее два-адца-ать дв-ва-а. А к-ка-ак-кой сейч-ччас-с г-год-д?..

Он так был поражён своей догадкой, что не обратил внимания на свой юный вид, тогда как более молодой Даниил был уже бородат и выглядел, как взрослый муж. Разный опыт, разные условия жизни, разная скорость взросления.

– Сегодня двадцать первый день месяца кресника, то есть июня. А год с утра был тысяча восемьсот двадцать пятый от Рождества Христова. Что, друже, на жаре умаялся, ажно год запамятовал? – засмеялся деревенский богатырь.

Тимофею аж поплохело от услышанного, он присел на берёзу, стараясь дышать глубже. Мысли его метались. «Обалдеть!.. Это реально портал во времени!.. Надо срочно возвращаться обратно… Вдруг закроется, а я здесь останусь?..»

Мужик, увидев, что пришедшему незнакомцу стало нехорошо, скоро отошёл к телеге и вернулся с баклагой[2 - Баклага —небольшой деревянный или глиняный плоский сосуд с узким горлом. Затыкался пробкой.]. Вынул пробку, протянул Тимофею:

– На, глотни, полегче станет! А то лица на тебе нет.

Наш современник сделал глубокий глоток. Было вкусно и сладко. Слегка ощущалось, что это хмельной напиток.

– Спасибо! Действительно полегчало. А что это? Очень вкусно, но не отгадаю название, никогда раньше не пробовал.

– Это медовуха. Сам варю! – гордо ответил мужик, прикладываясь к баклаге. – И трав душистых добавляю. Меня Даниилом назвали. А тебя как величать? – протянул руку Даниил.

– Тимофей, – пожал протянутую руку студент.

– Не хворай, Тимофей! А то цвет лица у тебя какой-то бледный.

А кожа действительно у студента была бледной. Потому что он был такой от природы. Да и образ жизни сказывался: Тима много времени проводил в помещении, а у Даниила почти вся жизнь проходила на свежем воздухе.

Тимофею от пережитых волнений хотелось курить. И таблетки сейчас точно не помогут, только табак, только хардкор. Он достал портсигар, предложил и Даниилу.

– Куришь?

– Смолю иногда.

– Угощайся.

Сам Тимофей уже засмолил цигарку.

– Благодарю, не откажусь, – взял протянутую самокрутку Даниил. – Смотрю я на тебя, Тимофей, и диву даюсь! Неужто в Московии такое всё иное? Понимаю, что «первопрестольная», вторая столица, но всё же: одет ты совсем незнакомо, покрой непонятный, штучки странные у тебя, мешок вообще пошит так, что никогда раньше не видел. Говоришь вроде по-русски, а всё равно как-то иначе. Ты точно из Москвы?

Тимофей понимал, что его современный образ плохо вписывается в нынешнюю временну?ю эпоху. Но рассказывать о портале и перемещениях во времени незнакомому крестьянину начала девятнадцатого века тоже не сулило успеха в понимании. Поэтому он решил приврать.

– Да, Даниил, ты прав. Я в Москве тоже недолго был. А так я вообще из-за моря, аглицкий студент.

– Ишь ты! – выдохнул дым новый знакомец. – А словеса шпаришь, как по-родному. Чуял я, что что-то не так в тебе, – самодовольно улыбнулся Даниил.