Замуж за 30 дней

Глава 50

С подъездного пути машина, в которой мы все сидели, давно уехала и стояла чуть поодаль – припаркованная у тротуара недалеко от центрального входа больницы. На дорогую иномарку обращали внимание, оглядывались, и мне казалось, что смотрят не на машину, а на меня, готовые заорать «предательница!»

Время шло, скорая все не ехала, и мне уже начало казаться, что меня развели, что еще секунда и они выхватят драгоценное свидетельство у меня из рук, вытолкнут из машины и уедут, оставив у разбитого корыта.

С одной стороны – конечно, зачем связываться со страховыми компаниями и потенциально полицией, когда можно спокойно разыграть обиженную жену, развестись и получить львиную капитала, не имеющего к ней никакого отношения? Зачем марать руки и связываться с убийством?

Я попыталась влезь в голову к этой безумной, до краев переполненной ненавистью женщины – истинное лицо которой показалось лишь в момент потери контроля.

Почему бы ей не увезти свидетельство, так и не отдав мне Пола? Как подстраховку – на случай, если он вдруг очнется до того, как она «решит, от чего он умер»? Мало ли что может помешать ее планам?

Дура! Вот дура наивная!

Ведь вдовство остается для этой гадины идеальным вариантом – с какой стати ты поверила, что она отказывается от всего пирога ради какого-то куска, пусть и жирного…

И даже если сейчас Лесли и в самом деле сделает вид, что возвращает моего любимого, кто помешает ей обмануть меня и все равно вывезти его?

И тут я увидела – кто.

Сухонькая, кудрявая старушка в брючках и по-детски розовой блузке, она выбежала из остановившегося перед входом в больницу Лимузина и резво побежала по ступенькам наверх.

Мать! Уж она-то точно что-нибудь придумает, чтобы не отдать сына этому чудовищу в женском обличии. Если та все же сподобится его вернуть…

Скосив глаза на Лесли, я убедилась, что миссис Стивенсон она не заметила – болтала по телефону, рассматривая собственные ногти.

План созрел мгновенно – главное, убедиться в том, что в Пола вернули в больницу.

– Где скорая? – спросила я, всем своим видом показывая недовольство – вот-вот передумаю и разорву свидетельство. Только бы не заподозрила, что свекровь уже тут…

Не удостаивая меня ответом, Лесли кинула взгляд на адвоката, и он тут же набрал номер на собственном телефоне.

– Вы скоро? – коротко бросил в трубку.

На том конце связи что-то неразборчиво ответили… и в этот же момент показалась из-за поворота скорая. На первый взгляд, та самая.

– Вон они. Давайте бумагу.

Как бы не так.

– Пусть подъедут, – потребовала я. – И вы подъезжайте – туда, где его выгрузят… чтобы я видела.

Адвокат кинул вопросительный взгляд на Лесли, которая, наконец, прекратила разговаривать и смотрела на меня нечитаемым взглядом.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я в любой момент могу снова вывести его, если ты задумала грязную игру?

Я поспешно кивнула.

– Просто заезжайте снова во двор. Я увижу, как его выгружают и тут же отдам вам бумагу.

Короткий приказ водителю, и машина вновь тронулась с места. Обогнула стоящую перед ней «Хонду», проехала мимо центрального входа в больницу и свернула во внутренний двор.

Сразу за нами туда же свернула скорая.

Уже на подъездом кругу Лесли вдруг схватила телефон, мгновенно набрала номер и заорала.

– Разворачивай! Быстро оттуда!

Машина скорой помощи остановилась, так и не подъехав, и я увидела причину этой остановки – старушка в розовой кофточке уже выбегала из отделения неотложки в сопровождении Киры и Волкова. Схватившись одной рукой за щеку, будто у нее болел зуб, другой за Волкова, она беспомощно оглядывалась.

– Назад! Мне плевать, что водитель говорит! Я сказала – возвращайся! – орала Лесли в телефон.

Она не собиралась мне его отдавать, сообразила, наконец, я. Думала сделать вид, что привозит Пола обратно, забрать бумагу, а потом так же спокойно уехать. А сейчас увидела мать и затрепыхалась. Мать, видать, те же права имеет, что и жена. А в отличии от меня, она имеет еще и немаленькие деньги! Другого шанса забрать Пола у Лесли не будет!

В этот момент произошло сразу же несколько вещей.

Взорвавшись изнутри неконтролируемой, слепой яростью, я схватила Лесли за волосы, потянула на себя и с наслаждением врезала кулаком куда-то в центр ее холеного, наштукатуренного лица. Истошно завопив, Лесли выронила, а адвокат принялся оттаскивать меня от своей клиентки за шиворот.

– Сука! Сука блядская! – по-русски орала я, продолжая лупить эту гадину, куда только смогла достать, пока у адвоката, наконец, не получилось оттащить меня, и выкинуть, размахивающую руками и плюющуюся, из машины – все еще едущей на медленном ходу.

Упав на асфальт и прокатившись по инерции несколько раз вокруг себя, я вскочила, с ужасом поняв, что у меня успели вытащить из рук драгоценный документ – скорее всего тот же адвокат.

Но сделать по этому поводу ничего не успела.

– А ну всем стоять! – закричал кто-то громовым голосом.

И меня чуть снова не сбило с ног. Оглушительный выстрел всполошил гомонящих на крыше голубей и сорвал их с насиженного места. Кто-то закричал, кто-то завопил дурным женским голосом, а машина скорой помощи, в которой беспробудным сном спал По Стивенсон, взвизгнула колесами и слепо, со смачным треском ткнулась в кирпичную стену здания больницы.

Дверца неотложки медленно отворилась, с водительского сиденья, пошатываясь, вывалился медбрат.

– Что за дебил с-стрелял? – ошалело оглядываясь, мужчина остановил взгляд на мне. Я протянула руку и слабо показала в сторону входа в отделение неотложки, где, спрятав пистолет, к нам уже приближался Саша Волков.

Что-то он расшалился, только и успела подумать я.

А потом это уже стало неважным. Все стало неважным, кроме громогласной ругани, разразившейся внутри разбитой и брошенной машины скорой помощи.

– What in a million fucks going on here?![3]

Глава 51

Не разбирая дороги, спотыкаясь на ходу, я бросилась к машине. Дернула ручку задней двери… заело! Чертова дверь заела от удара.

– Откройте! Кто-нибудь! – жалобно закричала я.

– Вера? – отозвался изнутри Пол. – Что ты здесь делаешь? Что происходит, черт побери?!

– Пол… – не в состоянии больше говорить, прижимаясь к двери, я лихорадочно дергала ее на себя.

– А ну отойди оттуда! – прорычал он мне.

Я не сразу сообразила, о чем он, и, если бы меня не оттащили силком, дело бы закончилось уже моей травмой, потому что в следующую секунду дверь вылетела, с дикой силой выбитая изнутри больничной койкой.

Будто в замедленной съемке, тяжело опираясь о свернутые с петель дверцы, появился он – тот, из-за кого моя жизнь со вчерашнего вечера буквально встала на паузу. В больничной хламиде, все еще бледный, больной, он закрывался рукой от хлынувшего в салон машины дневного света и морщился.

– Пол… – бесконтрольной, горячей рекой хлынули из глаз слезы. Отбросив чьи-то руки – кажется, это была Кира – я вновь кинулась к нему, и поспела как раз в ту самую секунду, когда, внезапно обессилев, он грузно сел на край машины, свесив ноги.

Прижалась к колотящемуся сердцу – живому! Вновь живому!

Явно ничего не соображая, он обнял меня одной рукой, другой сдирая с себя все еще прилепленные проводки и датчики.

– Тшш… Все хорошо… все отлично… – бормотал мне в волосы, успокаивая, а я все не могла остановиться, рыдала так, что не понятно было, откуда столько слез… Будто решила наплакаться за всю свою жизнь – оптом.

Все хорошо, говорил он мне, все замечательно…

И постепенно я начала верить, что это не сон. Что он действительно очнулся, и та мерзкая, жестокая сука, которая каким-то невероятным образом была ему женой, не заберет его с собой, не угробит, вколов ему в вену какую-нибудь дрянь…

Всего лишь разорит его подчистую, вспомнила я. Лишит всего, чего он добился. Заставит продать компанию, чтобы отдать ей половину не принадлежащего ей капитала.

И виновата в этом буду я.

Кто будет разбираться в том, что я подписала бумагу, потому что испугалась за его жизнь? Кто поверит в то, что Лесли угрожала убить собственного мужа?

Пол возненавидит меня. Как только узнает, как только эта лживая бумага всплывет в бракоразводном процессе – он подумает, что Лесли подкупила меня. Что я продалась за пресловутые тридцать серебряников. Что я такая же, как она.

И я не хочу этого видеть.

Все еще обнимая его, я уже решила, что сбегу. Не знаю, что я буду делать со своей беременностью, но я исчезну из его жизни прежде, чем услышу его в свой адрес какое-нибудь ужасное обвинение, от которого мое сердце просто разорвется.

– Пустите! Пустите меня! – услышала я позади себя дребезжащий, старческий голос.

– Мама?! – отпустив меня, Пол с изумлением уставился на миссис Стивенсон. – Ты что здесь делаешь?!

– Я знала! – слабо запричитала она, оттесняя меня в сторону и занимая мое место у него на груди. – Знала, что тебя угробят в этой ужасной стране…

И тоже зарыдала.

– Черт, вспомнил! – внезапно, будто его осенило, Пол ударил себя по лбу. – Я ж в стену влепился на байке! Поэтому ты прилетела, да? Я совсем плохой был?

Все окружили его, наперебой рассказывая, что произошло. Со стороны больницы к разбитой машине уже спешили люди… кто-то вызывал полицию, кто-то помогал Полу вылезти из скорой и улечься на другую, только что подвезенную больничную кушетку…

Под весь этот шум и суету я тихонько ретировалась. Подобрала с земли обороненную сумочку, прижала к груди, чтобы сердце не так сильно рвалось обратно. И пошла на негнущихся ногах прочь – туда, откуда меня привезли в черном Порше.

Я не знала, куда иду и зачем. Не знала, что буду делать, как дальше жить без него. Насчет денег не беспокоилась – раз он жив, о детях позаботится, даже если мы расстанемся.

Но я не хочу видеть его лицо, когда ему скажут…

А ему скажут – очень скоро скажут. И я даже знала, кто.

Глава 52

Пол хорошо помнил, что она была рядом. Что ему не привиделось.

Помнил, как обнимал ее – еще до того, как к нему протиснулась сквозь толпу мать.

Вера ведь первая подбежала к нему, когда, выбив дверь перевозной кушеткой, щурясь, как слепой крот, он пытался понять, куда попал, и кто все эти люди…

А потом она исчезла. Совсем.

Не сопротивляясь медперсоналу, он позволил уложить себя на носилки и увезти обратно в больницу, откуда его чуть не забрала примчавшаяся в Россию Лесли.

Все время крутил головой, надеясь, что Вера просто отстала, что ее оттеснило толпой. Вот-вот нагонит и возьмет его за руку.

Но она все не приходила. И в палате, куда его привезли, вновь обвешав датчиками, ее не было. Только сестра Кира ходила вокруг, бросая на него странные взгляды.

– Кира, ты не знаешь, где твоя сестра? – спросил он ее, наконец.

Та вздохнула, подняла глаза к потолку, будто искала там ответа на свой вопрос и нехотя промямлила.

– Она… поехала домой.

От ее короткого ответа внутри все будто выморозилось.

Поехала домой. Бросила его здесь и, не попрощавшись… да что там, толком и слова ему не сказав, поехала домой? Серьезно?

Что-то здесь не так. И он докопается, что именно.

Потребовал дать ему телефон, набрал Верин номер.

Не отвечает.

К этому моменту он окончательно решил, что успеет еще на больничных кроватях поваляться и подозвал Волкова, который все время крутился вокруг да около.

– Найди мне что надеть и подгони машину к центральному входу.

Не задавая лишних вопросов, Волков кивнул.

По дороге на выход, Пол сделал для себя удивительное открытие – оказывается, русские врачи при попытке пациента покинуть их почтенное заведение начинают в буквальном смысле сходить с ума. Смешные – в Америке бы плясали от радости, избавляясь от очередного лежачего тела, а здесь наоборот – чуть ни под ноги ему кидаются, чтобы не смел уходить до того, как сделают все-все-все анализы и убедятся, что он не грохнется замертво сразу же за порогом больницы. Еле отбился, ругаясь и вырывая руки из цепких объятий медсестер.

Уже по дороге в гостиницу пришла в голову мысль, что под «домой» Кира вероятно имела в виду свой старый дом, а не его номер в гостинице. Может, Вера решила съездить на свою старую квартиру за вещами или душ принять? Чуть не вернулся в больницу, испугавшись, что разминется с ней.

На телефон Вера упорно не отвечала. В квартире, сколько он ни тарабанил в дверь, тоже никого не оказалось.

Где же ее носит? Пол начал паниковать. Может ее, не дай Бог, похитила эта сумасшедшая риэлторша? Вряд ли, конечно. По последним сведениям, совершенно деморализованная Валерия улетела лечить нервы в Патайю.

Он отошел от двери, вытащил помятую пачку Мальборо, прикурил.

Что-то произошло. Что-то явно пошло не так между тем моментом, когда он потерял сознание и его сегодняшним пробуждением – помимо больницы и его комы.

Зазвонил телефон.

– Сынок, куда ты уехал? – заверещала в ухо мать. – Я уже вся на нервах, пожалей мое старое, больное сердце. И так оно чуть не разорвалось, когда эта дрянь чуть не увезла тебя…

Пол вдруг почувствовал слабость в коленях – пришлось прислониться о грязную, плохо выбеленную стену подъезда.

– Лесли? Лесли хотела меня увезти?

Он прямо увидел, как матушка возмущенно закивала, затрясла своими седыми, накрученными кудряшками.

– Я не успела рассказать тебе, сынок. Твоя бывшая поспела раньше меня и чуть ни забрала тебя с собой в Америку. Уж не знаю, что заставило ее передумать… Там был такой дурдом, и этот… кэгэбешник со своим пистолетом… Боже, как он меня напугал!

Невнятная, битая картина начала потихоньку формироваться у него в голове.

Вера как-то связана с тем, что Лесли вдруг передумала его увозить. Как-то запугала бывшую? Вряд ли, эту не запугаешь. Надавила? Договорилась? Но о чем?

И где она сама, черт возьми?

В досаде он выбросил сигарету под ноги и растер бычок ботинком.

И тут увидел. Маленький, с четверть ногтя, ярко-красный комочек на серых ступеньках, похожий на неубранный кружочек от конфетти.

Он сел на корточки, подцепил непонятное пятнышко пальцем, поднес к глазам, понюхал.

Какой знакомый оттенок… и пахнет промышленным лаком.

Поднял глаза повыше – еще такой же комочек, зацепился за выступившую из цемента шероховатость… И еще один – на следующей ступеньке.

Он вдруг вспомнил, что может оставлять такие вот красные следы… – у Лесли под них была отведена отдельная полка в шкафу.

Вспомнил и побежал наверх, будто Хансель по тропинке из хлебных крошек – туда, где через два пролета спускалась на площадку пожарная лестница на крышу.

Глава 53

Это удивительное место мы обнаружили с сестрой, приехав как-то к тёте на зимние каникулы.

Под самой крышей дома – там, где давно никто не бывал из-за опасной и хлипкой лестницы, которую нужно было еще спустить из люка под потолком – существовал вполне себе жилой и теплый чердак. Можно даже сказать, этаж-мансарда.

Когда-то здесь, без сомнения, кто-то жил. А может, не жил – прятался.

По огромному, обитому деревянными панелями помещению разбросаны были остатки чьей-то мебели, громоздкой и тяжелой, а потому непонятно как сюда занесенной. Наверняка, раньше существовали и другие способы попадания на чердак – вполне вероятно, через какую-нибудь квартиру.

Еще тогда, в детстве, мы с Кирой собрали все эти остатки былой роскоши в кучу, устроив нечто вроде комнатки без стен, под одним из дальних окошек мансарды. Нашли даже небольшой ковер и постелили для уютности между старой кроватью и покарябанным деревянным столом.

Пообещали друг другу приходить сюда каждый раз, когда будем приезжать к тете в гости, и пару раз действительно залезали сюда. Но, не зная, чем заняться без привычных гаджетов и телевизора, скоро забросили, забыли про наш уютный, жилой и с такой любовью обставленный чердак.

Как ни странно, это место было первым, что пришло мне в голову, когда я увидела в окно кухни подъезжающий к нашему дому черный Мазерати.

Я знала, что не выдержу и открою, если он начнет звать меня и тарабанить в дверь.

И тогда придется сказать ему. И про бумагу, которую я подписала, и про беременность.

Я была к этому не готова.

Подхватив мобильник, я понеслась вон из квартиры. Уже карабкаясь по шатающейся, хлипкой лестнице сообразила, что забыла переобуться – напялила дома свои новенькие Лабутены и ходила в них, как дура набитая. Просто так, вспоминая о нем.

Решила уже не возвращаться – какая разница, в чем сидеть на чердаке, пережидая, пока ему не надоест искать меня. Пока он не решит, что нам не о чем разговаривать и не бросит меня – уже окончательно.

В стареньких, потертых джинсах и туфлях, которые стоили, наверное, больше чем квартира, в которой я выросла, я сидела на пыльном матрасе, вытирая со щек молчаливые слезы.

Слышала, как громыхает от его кулаков тонкая дверь, как он зовет меня. Слышала, как удары становятся все тише, а его оклики все реже, и понимала – еще минута-другая и он уйдет. Вернется в больницу или в гостиницу, закончит все свои дела… Соберет чемодан и уедет.

И больше я его никогда не увижу.

– Вера!! – раздалось так громко, что я подпрыгнула и зажала рот руками, чтобы не вскрикнуть. – Вера, ты там?

Как?! Как он меня нашел? Ведь даже Кира не знала, что я полезла на чердак… Черт, да я и сама не знала еще полчаса назад, что сюда полезу.

– Вера!

Молчать, молчать! Лучше посидеть тут и поплакать, чем выслушивать от любимого человека, какая ты сволочь и предательница…

– Вера, я знаю, что ты там – я видел красные следы от лака… Только одни туфли оставляют такие следы, и я сомневаюсь, что твои соседи лазят по чердакам в Лабутенах.

Я улыбнулась сквозь слезы… Господи, как же я люблю его.

– Верачка… – снова позвал он – как учила его Кира, пытаясь заставить называть меня уменьшительно-ласкательным именем. С таким непередаваемо-милым, дурацким акцентом позвал, что я окончательно разревелась, падая лицом на подло скрипнувшую подо мной кровать.

Тишина. Потом скрежет выдвигаемой вниз лестницы.

Я испуганно подняла голову.

О нет! Хлипкая конструкция не выдержит его веса, а от третьей травмы головы он точно не встанет… Вскочила, подбежала к люку… Но не успела предупредить его – с ужасающим грохотом, лестница все-таки обвалилась.

– О, боже!

Замирая сердцем и ожидая в третий раз увидеть поверженного наземь Пола Стивенсона, я выглянула из люка вниз.

– Я знал, как тебя выманить, – довольно ухмыляясь, сказал он, глядя на меня сверху вниз. Вырванная с корнем и разломанная на две части лестница валялась у его ног. – Почему ты убежала?

Я ретировалась, усаживаясь на пол чердака. Глубоко выдохнула, зажмурилась и…

– Яподписалабумагучтомывстречаемсяужетригодапотомучтолеслигрозиласьтебяубить.

Пол оторопело молчал.

– Еще раз?

Я повторила еще раз, уже медленнее, через силу выдавливая слова сквозь зубы.

– Что ты сделала? – его вопрос изумленным эхом поскакал по бетонному колодцу подъезда.

Ну вот, знала же, что нельзя отзываться… Теперь еще и мерзостей наслушаешься перед расставанием. От любимого человека. Охренеть, какое счастье…

– Вера… – снова позвал меня он. – Покажись пожалуйста…

Я помотала головой, забыв, что он меня не видит.

– Я не могу говорить с потолком. Выгляни, сделай мне одолжение.

– И не говори. Уходи. Ты все равно меня не простишь.

Молчание.

– Ты любишь меня настолько сильно, что подписала лживое свидетельство, и считаешь, что в чем-то виновата? Что я на тебя злюсь?

Я подняла голову – в таком ключе я произошедшем еще не думала.

– А оно что… уголовно наказуемо это… лживое свидетельство?

К своему удивлению, я услышала усмешку в его голосе.

– Если поедешь со мной в Америку – еще как. Бумага ведь была с печатью? Была там печать?

Я снова выглянула из люка вниз.

– Кажется была – наклеенная такая, желтенькая, похожая на звезду.

Он кивнул.

– Я так и думал. Это все равно, что свидетельствовать под клятвой. Ложь под клятвой – очень даже наказуема. Если всплывет правда.

– И что же мне делать? – я растеряно убрала упавшие на лицо волосы.

Подняв на меня лицо, он широко улыбался.

– Так ты решила все-таки ехать со мной? Потому что, если захочешь остаться, никто тебя ради такой ерунды экстрадировать в Америку не будет.

– Ты что, совсем не злишься на меня? Она ведь тебя разорит. Лесли…

– Не твоего ума дело… – он вдруг вздохнул и потер рукой пониже затылка. – Слушай, прыгай вниз, а? У меня уже шея болит.

И тут до меня дошло. Он не злится на меня! Совсем! И уж тем более не бросает. И со всем разберется сам! Найдет выход из положения и накажет эту дрянь, его бывшую – как наказал Валерию.

Сердце радостно забилось-заметалось в груди – скорей, скорей к нему!

– Отойди! – задыхаясь от нетерпения, скомандовала я, перекидывая ноги через край.

И вдруг остановилась.

– Я… не хочу прыгать.

– Почему еще? – он удивленно померял глазами расстояние от пола до потолка. – Тут и семи футов нет.

– Я… Можешь… как-нибудь прислонить эту штуку обратно? Я спущусь.

Нахмурившись, он осмотрел лестницу.

– Да нет, она надвое сломалась. В чем дело, Вера? Ты же умеешь прыгать…

Меня даже затрясло слегка от волнения. Беременность, причем двойней, вкупе с тяжелой финансовой потерей. А вдруг это станет для него последней каплей? А вдруг…

– Вера? Что происходит?..

Я увидела, как он непроизвольно обнял себя руками за плечи – настолько явственно передавалось ему мое волнение.

– Я… Ты… Понимаешь, Пол… В общем, залетели мы.

Глава 54

В себя Пол приходил долго. Минимум час.

Чуть не напился, успев опрокинуть в себя три рюмки водки. Хорошо, вовремя взял себя в руки – и так от счастья будто пыльным мешком огретый был.

На самом деле, ему не в первый раз сообщали подобную новость – Лесли уже залетала от него, года четыре тому назад.

Вернее, сообщили ему об этом уже после того, как случилось непоправимое. С такой невозмутимой обыденностью сообщили, будто ставили в известность о внеплановой поездке в автосервис.

«Дорогой, я вчера сделала аборт, поэтому секса пару дней у нас не будет. Если ты не возражаешь», – сообщила Лесли ему за ужином, между глотком вина и тарталеткой с паштетом.

Он до сих пор помнил ощущение липкой гадливости, подкатившее вдруг к горлу. Скандала устраивать не стал – молча взял жену за руку и так же молча выволок ее, сопротивляющуюся и возмущающуюся, на улицу. Запер за ней дверь и не впускал, пока она не вызвала от соседей полицию.

После этого, собственно, их брак и полетел ко всем чертям. Лесли уехала на несколько дней в Коко-Майя «забыться и проветриться», а когда они вновь оказались в одной комнате, встреча уже проходила в сопровождении юристов.

И тут – как обухом по голове. Вера. Беременна. От него. И сразу в двойном экземпляре.

– А это точно? – раз в седьмой спрашивал он, понимая, что уже надоел всем, что выглядит идиотом с не сходящей с лица улыбкой до ушей. – Может надо еще проверки какие сделать?

Вера смущалась и краснела.

– Так вот же анализы…

Вместе они вернулись в больницу, где его загнали обратно в палату и заставили лечь в койку – оказалось, что по страховому полису надо еще провести кучу обследований, прежде, чем его официально «выпишут».

Веру же отправили сдать кровь повторно, а через час пришли подробные и доскональные результаты анализов.

– Либо у вас диабет типа B, либо это двойня, – уверенно сказал врач, сверяя цифры с предыдущим тестом – тем, что сделали Вере, когда она хотела стать для него донором крови.

Диабета у Веры не было – никакого типа.

– Вот ведь черт возьми… – Пол откинулся на подушку, жалея, что не захватил с собой из машины алкоголь. – Да… – протянул, – это я метко попал.

Вера бочком села рядом, подняв на него одну бровь.

– Ты? Вообще-то, это от женщины зависит.

Он не стал спорить – ее близость, как всегда, сделала его покладистым и очень сговорчивым. Вместо этого, схватил ее за талию и перекинул через себя, на другую сторону кровати.

– Ты что? – Вера испуганно забарахталась в его объятьях, выглядывая из-за его плеча в сторону полураскрытой двери, куда только что ушел молодой врач. – Еще войдет кто…

– Прости, я и забыл, что у вас тут все еще девятнадцатый век на дворе…

Он отпустил ее, дал слезть с кровати и нажал кнопку вызова медсестры.

Она явилась тут же, будто все это время под дверью караулила – полная, румяная женщина с волосами, убранными под старомодный обруч.