Волчьи игры

У бедной Джоны волосы на голове зашевелились от ужаса, настолько чреват подобный поступок для всех шуриа.

Джэйфф Элир

Приметы предвещали дурное с самого начала, а Юнан вместо того, чтобы внять предзнаменованиям, ушами хлопал и думал о чем попало. Оно и немудрено с эдакими лопухами по обе стороны башки, в которой мысли только о девках.

Мало того что двое его артельщиков накануне выхода в море подрались до крови, так еще и наутро тетка с пустой корзиной дорогу перешла. Опять же, на лов вышли уже после того, как солнце встало, что против порядка и обычаев. А список преступлений против моря и жирных сельдей завершил сам Юнан, когда назвал корчму корчмой, а не «домом, где подают еду и питье», и помянул вслух женщину, да еще и по имени, чего делать нельзя ни в коем разе, если хочешь с уловом вернуться и живу остаться. Дух моря злопамятен и жестоко карает любого ослушника, а предки тоже дураками не были, когда придумывали запреты.

Словом, поднявшемуся внезапно шторму никто из артельщиков-рыбаков не удивился ничуть. На этом фоне отсутствие сельди там, где год назад лодки по рыбьим спинам шли, уже мало кого волновало. Тут бы самим уцелеть. Целую ночь бушевало разгневанное море, швыряя суденышко нарушителей традиций по волнам в кромешном мраке, и только к полудню утихомирилось, взяв лишь малую жертву – разорванные в клочья сети.

– Земля! – прокричал один из рыбаков и едва за борт не свалился, узнав в очертаниях злополучный Соленый Берег.

Уродились бы девками, рыдали бы в три ручья суровые шурианские мужики от досады и бессильной злости. Потому что этот бесконечный серый пляж – самое поганое место на всем побережье, проклятое на все времена, и очутиться здесь – значит обречь себя на неудачи во всех начинаниях на целый год вперед.

– Хорошо хоть лодка и парус целы, – устало буркнул Юнан. И тут же получил от дядьки своего по шеям. Но было уже поздно.

На их кочмару[3 - Кочмара – большая парусная одномачтовая промысловая лодка.] уже сыскались новые претенденты в хозяева. Из-за валунов, раскиданных по пляжу, вышли вооруженные винтовками люди и направили стволы на рыбаков.

– Лодка наша, а вы убирайтесь отсюда подобру-поздорову, – заявил главарь и пальнул для острастки в воздух.

Шурианские рыбаки – ребята не робкого десятка, но, к несчастью своему, безоружные, а значит, против шести ружей совершенно беззащитные.

– Братья! Не губите! – взмолился Юнанов дядька – Джок, первым разглядев в грабителях сородичей. – Ради Великих Духов! Как же мы без лодки-то?

Артельщики негромко загалдели, мол, ежели «добрым» людям так понадобились куда-то плыть, то зачем же кочмару отбирать? Отвезем, дескать, куда скажете.

– В Индару тоже, э? – спросил главарь. Совсем молодой парень, не старше двадцати. Щеки еще по-детски пухлые, а глаза уже злющие. Нехорошее сочетание. Юнан еще себя в этом возрасте не забыл, а потому испугался не на шутку.

– Оно ведь сразу видно, – ныл Джок, кивая на ружья, – что вам наша лодка ни к чему, бросите потом и забудете. А мы без кочмары пропадем и сезон пропустим. Пожалейте женок с детками.

– Пусть твоих женок ролфи жалеют.

Их ухмылки Юнану не понравились совершенно. К тому же эти шестеро с ружьями по старинке косы плели за ушами и платки черно-красные повязали на шеи. К тому же ролфей шибко не любят. Все один к одному – тут и гадать не нужно.

«Прибьют, обязательно прибьют. Чтобы не оставлять свидетелей».

– Чего стоите, как бараны? Выбирайтесь из лодки! Ну! Живо!

Делать нечего, пришлось отдавать посудину. Не скулил и не жаловался на судьбу только Юнан. Он же только-только остепенился, жениться даже подумывал на Джафе, и тут такое.

Первым застрелили дядьку Джока. «За скулеж» – рассмеялся главарь. Потом пуля попала под лопатку Реджина, и тот молча уткнулся лицом в мокрый песок.

– Ну, давайте! Побегайте!

Веселые грабители собирались развлечь себя напоследок стрельбой по живым людям. Но, видимо, Духи и сама Мать Шиларджи вняли мольбе Юнана, послав рыбакам спасение в виде двух шантийских егерей. А уж эти-то парни даром свой хлеб не едят. Они методично расстреляли всех шестерых, не оставив убийцам ни малейшего шанса. Главаря капитан оставил на закуску, в том смысле, что зарезал самым последним. Выпустил кишки, точно рыбе, вспоров брюхо ролфийским скейном от паха до желудка, а когда очумелый дух попытался броситься наутек, поймал одним лишь словом – шипящим, как масло на сковородке, и таким же обжигающим.

– Ты куда это собрался, Рошмай из рода Хьяс? Сидеть! – приказал капитан егерей душе грабителя, точно собаке.

«Шаман!» – потрясенно охнул Юнан. Он вырос в крошечной деревушке на три землянки, а про настоящих шурианских шаманов только в сказках и слышал. И в былях про Джэйффа Элира.

А тот отловил души остальных разбойников и принялся допрашивать пленников. Волосы распустил, руки раскинул, заклекотал, точно птица, завыл волком. Шаманил, стало быть. А вот на предмет чего, дознаться рыбакам не довелось, хотя очень хотелось. Суровый сотоварищ капитана Элира не дал приблизиться и на десяток шагов. Зато дал полюбоваться на то, как ловко его командир отрезает мертвецам головы. Что ни говори, а тоже своего рода мастерство.

– А теперь объявляю вам свой приговор, – сказал Джэйфф, сполоснув руки и нож от крови. – Стеречь вам Соленый Берег от таких же, как вы, разбойников и мародеров, насильников и убийц, наводить на них морок, вытягивать силы и калечить сны до скончания веков. До тех пор, пока не высохнет море и не сгорит земля. Знайте же, духи Соленого Берега, казню вас не за кровь эрн-Тэлдрина – друга моего, и не за муки безвинных хелаэнаев и даже не за то, что убили сородичей потехи ради. Казню вас за то, что осмелились отрыть красно-черное знамя Рилинды... Моей Рилинды, моей войны. И прощения не будет.

Духи Соленого Берега лишь горестно стенали, да и спасенные рыбаки боялись шелохнуться, когда на них пал взор шамана.

– Э-э-э... благодарствуем... – пролепетал Юнан, отчаянно борясь с желанием нырнуть в морскую пучину следом за душой дядьки Джока. Теперь тот сам стал морем, как и всякий рыбак или мореход из народа Шиларджи.

– Маловато одних словес будет, братишка, – хмыкнул Джэйфф Элир.

– Да мы... да чего хочешь...

– В Шилу мне надо попасть срочно. Довезешь на своей посудине, братишка?

– Так попутного ветра нет сейчас.

– Будет тебе ветер, рыбак, не переживай, – посулил шаман.

Шуриа любят свои кочмары, нарекают их красивыми звучными именами, говорят с ними, но к Элиру «Бонзва» потянулась первая. Подставила фальшборт под ласковые пальцы бывшего рилиндара, словно верный пес-сторож лобастую голову, прокралась осторожненько в обход подводных скал и всю дорогу до Шилы покорно надувала парус, внемля тихим нашептываниям шамана. Ветер постепенно крепчал, волны бросали «Бонзву» то вверх, то вниз, но рядом с рулевым стоял Джэйфф Элир, а значит, Юнан теперь точно знал, с ними со всеми ничего не могло случиться.

– Видишь ли, паренек, я женат на одной из любимых дочерей Хелы. Не станет она губить зятя, – шутил рилиндар и потрясал мешком с головами убийц.

Кому-то, может быть, и нет, а «Бонзве» было весело.

Грэйн эрн-Кэдвен

Долгие осенние дожди начались в Эйнсли третьего дня и шли, не переставая, словно посылая обитателям Архипелага последнее предупреждение – еще совсем немного, и свирепые шторма моря Кэринси запрут морские ворота Ролэнси надежнейшим из замков. Всем, кто хотел еще отсюда выбраться и достичь, к примеру, Амалера, следовало поторопиться. Впрочем, Грэйн эрна Кэдвен всегда оставалась легкой на подъем, и ее не нужно было подгонять. Стоит лишь спустить ее со сворки – и Гончая снова рванется вперед. Только лишь расстегнуть ошейник...

Она дожидалась появления Удэйна, как и условлено, сидя на влажной каменной скамье у самого спуска к воде. Капризная Лейт тревожно плескалась почти у самых ног Грэйн, норовя лизнуть мыски ее сапог. Ролфийка, не обращая внимания на противную мелкую морось, сидела неподвижно, даже не пытаясь стряхивать капли воды, скопившиеся на полях ее шляпы. Над эрной вился легкий парок.

– Замерзла? – обеспокоенно спросил Удэйн, сбегая к ней по ступенькам. – Я, кажется, задержался.

– Нет, это я пришла раньше, – Грэйн улыбнулась. – Здравствуй, брат.

– Здравствуй, сестра.

Они коротко обнялись. Апэйн не смог отказать себе в удовольствии прижаться щекой к ее щеке и вздохнуть. Эрна Кэдвен была горячая и живая, почти как Локка, но, в отличие от Огненной Совы, она оставалась человеком. Иногда это – преимущество.

Когда Удэйн разжал объятия и чуть отстранился, он уже помнил, как улыбаться.

– Как дети? Сэйвард уже на Тэлэйт?

– Надеюсь, что да. – Она осторожно стерла кончиками пальцев дождевую каплю с его щеки и чуть сдвинула брови. – Ты не слишком хорошо выглядишь, братец.

– Пустое. – Он встряхнулся и выразительно похлопал себя по карману шинели. – Твое назначение. Амалер, как я и обещал.

– О! – только и сказала Грэйн, сверкнув хищной зеленью глаз. – Конри знает?

– Разумеется, и весьма рад своей осведомленности, – Удэйн ухмыльнулся. – Я оставил экипаж на набережной. Поехали ко мне. Нам есть что обсудить без свидетелей, и я не хочу, чтобы ты простыла здесь, на ветру.