Плоды свободы

– Да! Так! Мы их всех!

– Разве республика не является грозой для всех своих врагов? Свободные граждане, уверенные в правоте своего дела, способны одержать победу не только над простыми солдатами, но и над магами! И революция настигнет врагов всепожирающим огнем, она поразит тех, кто предал наши надежды и тела поруганию.

– На свалку тиранов!

– На помойку!

– Да, я горжусь быть членом общины, которая не потерпела правительства, пренебрегшего его правами, порвавшего со справедливостью, с добродетелью и с природой. Я горжусь тем, что нахожусь средь людей свободных и честных.

Мало-помалу его охватила бешеная эйфория. Рамман не чувствовал ни холода, ни страха, ни сомнений. Все правильно! Только так и нужно. Нет пути назад, значит, только вперед.

– Кто они такие, чтобы объявлять войну, не спросив у народа? – прокричал он, указывая рукой на север, в сторону Амалера. – Как смеют лгуны и воры, укравшие у наших предков и потомков божественное покровительство, претендовать на эту землю – преданную ими тысячу раз?

Граф резко развернулся и гневно воззрился в направлении, откуда ночью палили пушки Хереварда.

– Добрые люди! Честные труженики земли Янамарской! Мы скорее погибнем, чем дадим снова осквернить наши нивы наглым триумфом почитателей лжебога! И поскольку смерть стала долгом, то лучше уплатить его свободными, чем сутяжничать о нем, сделавшись рабами.

– Да! Смерть! Смерть им!

Толпу на площади словно подожгли со всех сторон. Женщины подняли визг и вой, мальчишки засвистели, а мужчины, еще полчаса назад обреченно ждавшие неизбежной смерти под пулями синтафцев, ощутили себя непобедимыми героями, с которыми все боги, какие только есть в этом мире, заодно.

– Я – преступник! – продолжил свою речь граф. – Да! Я преступник, как и все мы, и наше преступление в том, что мы не составили раньше заговор против тех, кто замыслил погубить нашу свободу! Смотрите, вольные янамарцы, смотрите и запоминайте на всю жизнь этот день. Чтобы потом рассказывать, с каким мужеством повернули мы свои штыки против злодеев и злоупотребителей, против тех, кто безнаказанно попрал законы и пользовался нашим доверием беззастенчиво!

Пес раздери и змей пожри! Он в свое время не побоялся пойти за Аластаром против, казалось бы, необоримой власти эсмондов. Чего теперь бояться? Пушек и штыков Синтафа? У них тоже есть пушки и ружья. Гнева Эска? Одержимому Властью гневаться, как с горы катиться. Так не все ли равно?!

– Честность всегда была добродетелью янамарцев. Я точно знаю, вы – воины этой земли, вы не предадите истины и не станете служить зависти! Вы подадите пример воздержанности и мужества, пример благоразумия и человеколюбия. Ибо кто же защитит нашу благословенную и многострадальную родину, кроме вас – отважные мужчины и верные женщины, беззащитные дети и калеки. Мы вместе! Нас не сломить! Да здравствует Свобода!

– Свобода! Республика! Янамари! – скандировала разгоряченная этой невероятной речью толпа.

Рамман и сам от себя не ожидал такого порыва. Куда подевалась его осторожность? Ее смела волна радостного возбуждения. Словно невидимые оковы вдруг спали, и обнаружилось, что можно распрямить спину, вдохнуть полной грудью.

Стоявший ближе всех мальчишка-барабанщик воодушевленно отбил злую дробь, ему ответила звонким медным кличем труба другого музыканта, призывая к действию.

– В бой! – вскричал Рамман. – С нами лучшие из богинь – наша Свобода и наша Честь!

– В бой! Смерть им! Янамари! Янамари! Родина!

Никто не собирался сидеть и ждать, чем кончится сражение. Дэйнлцы вдруг перестали быть пестрой толпой, удивительная нездешняя сила превратила множество людей в единое целое. Ритмично застучали башмаки марширующих ополченцев по мостовой, истошно заскрипели колеса лафетов, женщины подхватили мелодию незатейливой песни, заполоскались на ветру самодельные флаги. Огромная, живая и совершенно бесстрашная «змея» текла навстречу синтафской армии с одной целью – победить. Или умереть.

«Властвовать и не быть виновным нельзя», – наконец-то граф понял суть старой поговорки, которую так любил Бранд.

Он вскочил на коня и принял из рук Майрры Бино свежепошитое знамя.

– Веди нас, гражданин Никэйн! Мы с тобой! – кричали ему вслед.

– А я с вами, сограждане! – отвечал Рамман.

И кабы досталась бы ему хоть капелька шурианского мистического зрения, то, оглянувшись, он бы обязательно увидел распростертые над янамарским ополчением призрачные могучие крылья. Боги всегда становятся тем, кем хотят их видеть люди. Эту богиню звали Свобода. Теперь осталось лишь доказать, что смертные достойны ее благословения.

Грэйн

Приставучие драгуны, как это ни странно, на поверку оказались совсем даже неплохими парнями. Вот что значит – сначала стрелять, а потом разбираться. Отношения сразу приобретают необходимую доверительность. Впрочем, у Грэйн так и так было преимущество – вооружены файристянские кавалеристы оказались устаревшими дульнозарядными винтовками, и ролфийка при желании успела бы перестрелять всю троицу, не отвлекаясь на перезарядку своих пистолетов. Особого доверия драгуны у эрны Кэдвен не вызывали, однако другого источника информации у нее не было. Ко всему прочему, у янамарского возчика все-таки не выдержали нервы, и без того издерганные путешествием в компании ролфийки, и он сбежал. Натурально, вместе с санями. Когда Грэйн хватилась пропажи и выскочила на двор, янамарца уже и след простыл. Послав пару ругательств в морозное темное небо и послушав волчий вой, женщина сплюнула и вернулась в тепло станции. Не бежать же теперь следом?

– Возчик сбежал, с-скотина! – мрачно посетовала ролфийка, усевшись поближе к печке и водрузив ноги на лавку. – До утра отсюда не двинуться… так что рассказывайте, что с вами все-таки приключилось? А, герои? Тоже драпануть надумали?

– Да мы и сами не знаем, вашество, – вздохнул тот кавалерист, что побойчее, трогательно укрывая раненого капрала шинелью. Капрал промычал что-то нечленораздельное и дрыгнул здоровой ногой. Товарищ снова вздохнул и поднес ему початую бутылку. Раненый заманчиво булькнул несколько раз и притих.

– В разъезде мы были, – печально рассказывал драгун. – Возвращаемся – а вместо поста пепелище, и нету никого. Лейтенант взял двоих и поскакал выяснять… да так и сгинул где-то. А тут метель еще… Вот мы и двинули сюда, на станцию. По дороге еще троих недосчитались. Видать, утекли. А здесь тоже – смотрителя нет, народу никого нету, разбежались все. Вчера, правда, заехали двое, прокламацию привезли и растолковали, дескать, революция у нас. Янамари, значицца, от Эска отложилось, и присягают все теперь не то графу, не то комитету какому-то… Никакой, вашество, ясности. Так что и мы покуда здесь засели. Все ж таки пограничная стража – а от границы станция эта сама ближняя.

– Ну, а сами-то? – Грэйн поманила к себе бутылку. – Кому думаете присягать? Графу или комитету? И как с Эском быть – ему-то ведь тоже присягали?

– Лично я, вашество, еще Атэлмару Шестому присягнуть успел, – хмыкнул файристянин. – Так что… Эск там или граф Никэйн – мне без разницы. Наше дело – граница, а она, как ни крути, при любом правительстве будет, что княжьем, что комитетском.

– Резонно, – кивнула ролфийка. – Ну… Ролэнси же ваша республика или как ее там войну покамест не объявила? Нет? Вот славно! А раз вы, парни, такие бесхозные, надобно мне вас прибрать и определить к делу. Ты морду-то не криви, дружок. Вас тут два с половиной калеки, пропадете ни за чих собачий. А на той стороне говорят, будто Херевард нацелился Наму перейти. Так что вам теперь два пути – либо мундиры с плеч и в подпол, либо, если вы такие герои, давайте со мной в Дэйнл. Хоть какое-то начальство там точно найдется. Да и повеселее вместе-то будет. А? Что скажете?

Если честно, ответ драгуна оказался неожиданным. Солдаты помялись, переглянулись – и отказались.

– Благодарствуйте, ваша милость, но – нет.

Вид у обоих был смущенный донельзя.

Грэйн показалось, что она поняла.

– А! Это потому, что я – женщина.

– Нет, вашество, и даже не потому, что ролфи, – покачал головой файристянин. – Вы уж извиняйте, только мы отсюда – никуда. Должен же кто-то… ну… за порядком здесь следить и вообще…

– Видала я, как вы тут следили за порядком, – ухмыльнулась ролфийка. – Ну, да я – не военная полиция и не вербовщица, чтоб вас тут агитировать! И до ваших файристянских придумок мне дела, в общем-то, нет. Не хотите – как хотите. Я заберу одну из ваших лошадей. Благодарите своего капрала – это из-за его прыти я осталась без транспорта! Сообщить о вас в Дэйнле, когда я туда доберусь?

Ее намерения насчет лошади драгунам, конечно, понравиться не могли, однако спорить они не решились, только обменялись угрюмыми взглядами. В конце концов у ролфийки было оружие, да и меткость свою она уже доказать успела. Готовность пустить в ход пистолет обычно значительно меняет расклад сил. Опять же про ролфей всем известно, что для них кровь – что водица, кишки выпустят и не поморщатся. Разве что, когда бешеную бабу сморит сон… Грэйн понимающе улыбнулась. Нет, она не читала мысли, просто намерения солдат были настолько очевидны, что не догадался бы только ребенок.

– Парни, даже не пытайтесь, – честно предупредила она. – Вас всего двое, и вокруг – никого. Глотки сорвете, а на помощь не дозоветесь. К Хереварду, может, хоть перебежать сумеете, а я вам просто кишки прострелю, если рыпнетесь. Так что насчет Дэйнла? Сообщить про вас?

– Спасибо, ваша милость, за предложение, но нет, не нужно, – осторожно отказался солдат. – А что же, ваша милость так в ночь и поскачет?

– Именно, – ролфийка встала и застегнула верхние крючки шинели. – Не буду вас лишний раз искушать, вояки. Ну, бывайте!

Честно говоря, она все-таки ждала, что кто-то из них нападет, едва она повернется спиной. Но обошлось. Видимо, ролфийка оказалась достаточно убедительной, чтобы драгуны не решились рисковать.

«Все-таки парни они неплохие, – подумала Грэйн, подстегнув драгунскую лошадь. – Сообразительные! А до Дэйнла еще скакать и скакать… Вот и погляжу, что там у них за революция! И как там мое священное змейство!»

Синеватый лик Глэнны величаво выплыл из-за туч, словно Мать яблок и змей решила глянуть одним глазком на ролфийку. Эрна Кэдвен отсалютовала ей хлыстом и дала шенкеля реквизированной кобыле.

Илуфэр Омид, северянка

Округлые, очень женственных очертаний холмы Янамари в пасмурную погоду казались просто серыми и немного меховыми из-за покрывающих их садов. Серые мягкие волны, но в отличие от морских – надежные и домашние.

А если продышать в покрытом изморозью стекле окошечко побольше, то можно рассмотреть маленькие домики селений с вьющимися из труб дымами, похожими на горделивые кошачьи хвосты. Этот дым пах по-особенному, чуть сладковато, а не смолисто, как когда-то в Дэрсене…