Невиновных нет

Юноша откашлялся и сделал еще несколько шагов вперед, прежде чем заговорить:

– Меня зовут Рамман, я сын леди Джойаны Алэйи Янамари. Той, которую похитили в Санниве. Вероятно, она предвидела такое развитие событий и поэтому просила…

Отрепетированная речь лилась сама, а Рамман жадно вглядывался в черты Эска, стараясь отыскать… По большому счету, молодой человек не отдавал себе отчета, чего бы ему хотелось увидеть – сходство или различия.

Это в провинции народец в основном смешанных кровей, сильно смешанных, а в столице сыну Джоны довелось видывать среди вельмож чистокровных диллайн. Так вот Аластар оказался самым диллайнским. Одно слово – князь крови.

«Пожалуй, густые брови – от него, и чуть вьющиеся волосы тоже. Треугольная форма лица да тяжелый подбородок. Негусто, если честно».

Наверное, тайное родство сказывалось только в том, что с каждым произнесенным словом Рамман все отчетливее понимал – этот внимательный мужчина и пальцем не пошевелит для спасения леди Янамари.

– Моя мать сказала, что вы – ее друг. Настоящий друг.

– Так оно и есть.

Граф соизволил разжать губы. С огромной неохотой.

– Вы поможете найти ее, милорд?

Нет, диллайн не моргают веками, точно совы. Это старинный предрассудок. Но этот взгляд нельзя полностью считать человеческим. Слишком внимательный.

– Я попробую что-нибудь сделать для вашей матери.

«Что-нибудь» с диллайнского всегда переводилось как «практически ничего». Но почему?!

– Я приехал сюда, чтобы умолять вас о поддержке, чтобы помогать вам, если понадобится, чтобы…

– Зря. Вы можете возвращаться. В Янамари.

– Нет! – запальчиво воскликнул юноша. – Я не могу. Я…

Аластар Эск не заинтересован, у князя совсем иные планы на ближайшие сто лет, ему все равно, что станется с любовницей-шуриа. Может, потому мать и скрыла рождение обоих сыновей, потому что ему никто не нужен? На четвертой сотне лет – неудивительно.

– Вы поторопились. Мне уже известно, что вашу многоуважаемую мать похитили агенты лорда Конри, – спокойно произнес диллайн. – И я догадываюсь, почему так вышло.

Голос у Эска тихий, спокойный, невозмутимый. Словно не о возлюбленной говорил, а о посторонней, чужой ему женщине. Словно их связь не длится уже больше семнадцати лет.

Что-то подобное, если честно, Рамман и предполагал. Не мог знать точно, но догадывался той самой диллайнской половиной своей крови. И на этот случай у него имелся особый план: крайний, последний, специальный. Какой же диллайн без трех запасных вариантов?

«Мать меня убьет! Если она останется жива, то убьет. Пристрелит или отравит», – подумал лорд Никэйн за мгновение перед тем, как раскрыл снова рот, чтобы сказать:

– А вы догадались и о том, почему похищен мой младший брат?

Эск положил обратно перо. Серое, в мелких черных пятнышках. Интересно, чье такое?

– Когда это случилось?

– Через несколько дней после того, как исчезла Джона, – нагло соврал любящий сын. – И я тут же заторопился к вам, милорд.

Диллайнский князь задумался.

«У него странная прическа, – подумалось Рамману. – Не стрижка и не коса, а что-то среднее. Оттого он кажется взъерошенным».

– Ребенок – это проблема. Я не понимаю, зачем он понадобился Конри.

– А я понимаю, – заявил Рамман, не скрывая вызова.

Чуть приподнятая бровь Эска выражала сомнение и вопрос. Мол, и откуда такая уверенность?

– Мой младший брат Идгард на самом деле родился не в середине января, а 28 марта. Вы должны знать, что это означает.

Удовольствие, которое получает лопоухий юнец, припечатав ветерана к стене одним ударом кулака, не идет ни в какое сравнение с тем, что чувствовал Рамман, когда увидел, как крошечные точечки зрачков князя диллайн мгновенно заполнили всю радужку.

– Да, да… Он ваш…

И осекся. Потому что Аластар Эск шепотом сказал:

– Помолчи.

В этот момент дверь в кабинет с грохотом распахнулась.

– Янамари! Да как он посмел?! – закричала бледная высокая женщина, тыкая сложенным веером в сторону юного графа. – И теперь ты станешь отрицать?

Она взмахнула руками. Лиловая шаль на ее плечах очень напоминала крылья.

– Лайд. Выйди вон. Немедленно.

Конечно же, Рамману не научиться такому и за триста лет. И за четыреста. Просто потому, что он диллайн лишь наполовину. И очень нескоро его ладонь, впечатанная в столешницу, будет знаком смертельной опасности для всех окружающих.

Казалось, от звонкого шлепка трещина пройдет через весь замок и углубится в природный камень.

– Выйдите вон, миледи. У меня важный разговор.

И она вышла. Поклонилась сначала, очень низко, очень тщательно, а потом исчезла. Рамману бы тоже последовать хорошему примеру послушной графини. Но к нему у Аластара Дагманда Эска были вопросы.

– Присаживайтесь, лорд Никэйн.

Должно быть, обтянутое серо-голубым атласом кресло само подставилось под зад юноши, из опасения впасть в немилость у хозяина кабинета. Ослушников здесь не жаловали.

– Поговорим о вашем младшем брате.

И Рамман поведал все, что знал, – от момента, когда заметил у матери признаки беременности, и заканчивая подробным рассказом об успехах мальчика в учебе.

Но как так вышло, он объяснить впоследствии не смог бы никому.

– Прекрасно… Рамман… э… я могу вас так называть? – Эск дождался подтверждающего кивка. – Очень хорошо. – И поразмыслив, добавил: – Вам понравится в Амалере. Я почти уверен.

«Я погиб», – сразу же догадался юноша.