Наемник Зимы

И показал пальцем в сторону.

– Ага, лупят кого-то.

Услышав разговор, Кенард пригляделся и возле лавчонки булочницы увидел потасовку, затеянную мальчишками-подростками. Кого-то били с твердой целью замордовать насмерть. Рыцарь нахлестнул Руду, торопясь выручить неизвестного бедолагу. Боевая лошадь, да еще с таким скверным нравом, как Руда, внесла в потасовку хаос и смятение, заставив драчунов броситься врассыпную. На промерзшей земле остался лежать мальчик с черными длинными волосами. Одежонка его превратилась в грязное рванье, но Кенарду ничего не стоило узнать в ней расшитую речными камушками курточку и штаны мехом наружу, которые носят обитатели болот. Их еще называют «упырями», но на самом деле они чистокровные люди в отличие от большинства ветландцев. Последние «упырей» считали ужасными колдунами, панически боялись и страстно ненавидели. Но избитому «упыренышу» несказанно повезло, потому что как раз Кенард к таким людям не относился. Он практически вырос среди них и находил их общество приятным.

– Что ты делаешь в городе, ребенок? – спросил он на «упырином» языке, не похожем ни на логри[2 - См. Приложение.], ни на койл[3 - См. Приложение.].

Мальчик поглядел на своего спасителя ярко-зелеными глазищами, вытер кровь с разбитого лица и с удивительным, почти взрослым достоинством поклонился, осторожно прижимая раненую руку к груди.

– Вождь Ттутэ послал меня с вестью к воину-сидхи, – ответил он спокойно.

Кенард поморщился, как от зубной боли. Ему совершенно не хотелось связываться с эльфом-наемником. Уж лучше десять раз побеседовать с сэром Гэрриком, чем один раз обратиться к Альсу. Солдаты шептались за его спиной, с опаской поглядывая то на своего командира, то на «упыреныша».

– Ладно, держись за стремя, я отведу тебя к Альсу, – нехотя согласился Кен.

«Интересно, что за дела могут быть у эльфа и вождя болотных людей?» – подумалось ему.

Впрочем, чему тут можно удивляться с тех пор как лорд Крэнг принял на службу столь редкую в ветландской глуши птицу, как наемник-эльф с двумя мечами за спиной. Барон не без оснований считал себя человеком без предрассудков и сразу же доверил господину Альсу подготовку людей из своей дружины. Эльф знал свое дело, судя по тому, как он доводил до полного изнеможения вчерашних крестьян, привычных к тяжелому труду.

Прослышав, что два меча у эльфов могут носить только истинные мастера клинка, тэврские рыцари радости не испытали. Кто же откровенно признает себя неумехой даже по сравнению с многоопытным эльфом, который по возрасту годился сорокалетнему Гэррику в прадедушки? Сэр Соланг сразу послал эльфа куда подальше, а сэр Донар, будучи совершенно трезв, а потому зол, предложил сначала померяться силами в поединке. Он сильно сомневался, что эльф одолеет трех противников. В ответ на это эльф согласился сразиться сразу со всеми, включая Кенарда, и красиво разделался с ними, расшвыряв здоровых и крепких мужчин в разные стороны, как щенков. Благо обошлось без свидетелей. Альс, заранее все предусмотрев, сделал так, чтобы никто из простых дружинников не дознался о позорном поражении своих командиров. Любви он к себе не завоевал, но рыцари стали относиться к нему с должным уважением, потому что наемник действительно оказался настоящим мастером клинка. Впрочем, кто бы сомневался. Эльф уже несколько лет сопровождал купеческие караваны, причем не только по Северному тракту, но и по Хейту, оставаясь живым, бодрым и здоровым. Лучшего доказательства и не придумаешь.

Отряд во главе с Кенардом въехал во двор замка, и первым, кого увидел рыцарь, был эльф. Господин Альс измывался над вверенным ему отрядом новобранцев – неполной дюжиной парней, набранных из окрестных деревень. Двое из них в толстых защитных куртках неуклюже махали деревянными мечами в учебном поединке. Остальные в сторонке переминались с ноги на ногу, стараясь не встречаться с командиром глазами. Эльфы в Ветланд наведывались редко, а в окрестностях Тэвра их сроду никто не видел, а потому все старались незаметно делать жесты, отваживающие всякую нечисть.

Несмотря на то что с утра мороз усилился, эльф стоял перед строем в легкой кожаной куртке поверх льняной рубашки, а узкие кожаные штаны были заправлены в высокие сапоги. На него и смотреть-то было холодно. Длинные, стального цвета волосы Альса были зачесаны назад и заплетены в толстую косу, перевитую черными шнурками, открывая всеобщему обозрению острые кончики ушей. Будь Ириен Альс человеком, ему на вид можно было дать лет тридцать-тридцать пять. Правая сторона лица эльфа была исполосована старыми белесыми шрамами, и, надо сказать, шрамы его совсем не украшали. На критический взгляд Кенарда, эльф слишком напоминал человека, обычного человека с усталым искалеченным лицом.

Альс заметил избитого «упыренка» и прервал издевательство, исторгнув из надсаженных глоток новобранцев громкий вздох облегчения.

«Ох и припомнит им эльф этот вздох», – подумал Кен, зная злопамятную натуру нелюдя.

– Что случилось, Аррит? – спросил Альс, игнорируя приветственный кивок Кенарда.

Мальчишка виновато хмыкнул, но вдаваться в подробности не стал.

– Здесь не любят болотный народ, господин Альс, – пояснил Кен. – Его могли забить насмерть.

– Лорд спас меня, – охотно признался мальчик.

– Скажи спасибо благородному лорду Эртэ и пойдем посмотрим, чем я могу тебе помочь, – сказал эльф таким тоном, что у Кена скулы свело от злости.

Эльф умел вызывать к себе удивительно стойкую неприязнь одним своим видом. Достаточно было разок пронаблюдать, как он презрительно кривит рот, обозревая своих сотоварищей по службе, чтобы навсегда потерять охоту заводить с эльфом разговоры. Правды ради надо сказать, что за воинское искусство Альса уважали, но водиться с хладноглазым эльфом и люди и орки почитали за ненужное излишество. А кроме всего прочего, эльф не пил – ни самогона, ни вина. И хотя все знали, что это не от гордыни, а по причине полной невосприимчивости к спиртному, свойственной его расе, сия особенность тоже отнюдь не способствовала сближению с эльфом.

Первым делом Ириен вправил мальчику руку несколькими неуловимыми, но сильными и уверенными движениями. Затем прошелся мягкими невесомыми прикосновениями по всем синякам и ссадинам, отчего боль стала стремительно убывать. Досыта накормил хлебом, медом и сметаной и только потом дозволил перейти к делу, которое привело Аррита в Тэвр. Эльф, не ожидая никаких известий от вождя маленького племени, не стал скрывать своего удивления, но мальчика с разговором не торопил. В конце концов, тот исполнял ответственную миссию, за которую его должны были произвести в статус настоящего мужчины. Отправляясь в город, Аррит прекрасно понимал, что рискует жизнью. Понимал это и вождь, а ведь мальчик доводился ему единственным сыном. Для болотного народа честь была не пустым звуком.

– Варо-Зверолов вернулся с Лаффонского торга десять дней назад. Он много рассказывал о том, что видел и слышал в городе. Отец решил, что его новости должны достичь твоих ушей, наемник.

– Что за новости?

– Через пролив по льду перешли два человека из страны Ольявер…

– Наверное, Оллаверн? – уточнил Ириен.

– Да. Так, как ты сказал. Оллаверн. Богатые люди, в дорогой одежде, один со светлыми волосами, второй с черными. Они спрашивали об эльфах. Варо сказал, что они спрашивали о тебе, называли имя Альс. Они были везде: и на базаре, и в трактирах, и в большом доме у князя.

Мальчик говорил медленно и старательно, чувствовалось, что отец заставил его заучить всю фразу наизусть.

– Пигви постилась три дня и три ночи, а потом говорила с духами. Она спрашивала о тебе. Три вопроса задавала Пигви, как велит обычай, но получила четыре ответа, чего раньше не бывало никогда. Пигви обеспокоена, Ттутэ встревожен.

– Что же сказали духи?

– Духи сказали, что у тебя четыре беды. Первая совсем рядом, прячется, как змея в постели. Вторая не так далеко, как ты думаешь, но она пустила корни в твоем сердце, а третья – далеко, но она вылетела из твоего родного дома.

– А четвертая?

– Духи сказали, что четвертая беда – это ты сам для себя.

– Верно, – ухмыльнулся горько Ириен. – Что еще сказала Пигви?

– Она велела тебе опасаться страшного предательства, которое ты никогда не ждал и не ждешь.

Ириен кивнул, но на самом деле он и представить себе не мог, что могли означать эти предостережения от дикарской шаманки. Эльф считал, что все, кто мог его предать, уже это сделали, и не по одному разу. Впрочем, Пигви знала, о чем толковала. Когда полтора года назад Альс, на свою беду, забрался в самую сердцевину толерской трясины, он и думать не думал, что судьба сведет его со странным низкорослым народцем и с замечательной женщиной, похожей на снежную лисицу. Пигви родилась с белыми волосами и красными глазами. В более просвещенных странах, в Маргаре например, ученые мужи объяснили бы этот факт какими-то естественными причинами, порылись бы в толстенных мудреных книгах и непременно нашли бы записи о подобном явлении. А простодушные «упыри» причислили Пигви к существам, отмеченным духами, и отдали в обучение шаманам. И, несмотря на всю невежественность северных дикарей, похоже, их выбор оказался верным. Пигви действительно могла общаться со странными силами, которые она почитала как духов земли, воды, камня и огня. Мучившее Ириена любопытство относительно этих самых духов так и не было удовлетворено, сколько он ни пытался выведать подробности камлания у шаманки. Как говорил Аррит, женщина предварительно несколько дней постилась и затем просто говорила с голосами, звучавшими в ее голове. И, что самое удивительное, ничего общего с магией голоса не имели.

– Плохо у вас тут, в замке.

Эльф вопросительно взглянул на мальчика, но не слишком удивился.

– А разве ты не чувствуешь? – воскликнул Аррит, тревожно осматриваясь вокруг. Они укрылись от посторонних глаз в комнате эльфа, расположенной рядом с покоями хозяев. Барон хотел держать наемника-нелюдя всегда под рукой.

– Что? – осторожно спросил Ириён.

– Здесь полно всякого колдовства. Кто-то из тэврских женщин занимается злыми делами, тут даже тебе небезопасно жить. По-нашему оно называется дарр-ина-йагга – сном мертвых, а по-вашему – некто… некро…

– Некромантия. Я знаю. Я тоже чувствую.

Каждую ночь, начиная со дня последнего двойного новолуния, в замке в звуки сонного дыхания людей, мерных шагов часовых на башнях, шуршания крысиных шажков и воя ветра вплетался колдовской ритм. Тихий-тихий, чуть слышный, как шепот. Обитатели замка, люди и орки, не могли его услышать. Ритм и тихая мелодия, без слов. Тихий-тихий стон или вздох, сменяющийся краткой тишиной, и снова по кругу. Тишина – вздох, тишина – стон. Дрожь рождалась где-то в глубине замка. Будь Тэвр постройкой древней, эльф решил бы, что это какое-то стародавнее колдовство, заложенное в фундамент, жертвоприношение или что-то в этом духе. Но замок вырос буквально за последние три десятка лет, и земля, на которой он был построен, считалась чистой. Строили его люди, никакой волшбы не ведавшие. Ритм же рождался где-то рядом, и был он опасен, как бесцветная струя яда в бокале воды или как отравленная стрела, посланная в ночь. Несколько раз Ириен выходил на ночную охоту, но пока без всякого результата. Это было сложно даже для Познавателя. Ириен чувствовал себя ищейкой, пытающейся уловить один-единственный запах в огромном зале, битком набитом людьми, которые жарят тухлое мясо с перцем. Очень тяжело поймать сложное переплетение ритмов заклинания. Оставалось надеяться, что кто бы ни был этот незнакомый колдун, он себя рано или поздно выдаст. Не словом, так жестом, потому что для того, кто знает, куда смотреть и что видеть, существуют знаки, которые не скроешь.

– Не стану я ночевать в таком месте, – решительно сказал мальчик. – А то Пигви с отцом заставят очищаться несколько дней.

– Я провожу тебя за городские ворота. Думаю, мне стоит самому поговорить с Пигви.

В сопровождении грозного эльфа никто не посмел не то что слово сказать «упыренышу», но и посмотреть в его сторону лишний раз. С высоты седла, куда подсадил его Ириен, мальчишка с нескрываемым любопытством оглядывал городок. Его интересовали и убогие вывески, и домашняя живность, и горожане в домотканой одежде. Особенно теперь, когда они не могли достать его палками и кулаками.

Кенард, сам не зная зачем, подсел к эльфу, который неспешно пришивал новые завязки к рукавам чистой рубашки. Иголка до того ловко порхала в его руках, словно Альс всю жизнь только и делал, что шил. Стежки ложились один к одному, любая девушка позавидовала бы. Во всяком случае, Кенардовы сестрицы без конца распарывали свое неумелое шитье. Молодой рыцарь успел заметить, что наемник владел кучей ремесел, начиная от кузнечного и плотничьего дела и заканчивая вполне приличной стряпней. Даже с теми делами, которые Кен считал сугубо женскими, эльф справлялся ловко и споро. Казалось, оставь Альса с голыми руками в дремучем лесу, он быстро придумает, как себя обиходить и с голоду не помереть.

– Как дела у мальчика? – спросил Кенард.

– С ним все в полном порядке. Я вывез парня из города, а там его уже ждали. Еще раз спасибо, что заступились за него, сэр Кенард.

Он всегда обращался к Кену в уважительной форме, когда они были не одни. Наедине Альс говорил в весьма ироничной манере и всегда только на «ты». Когда Кен поинтересовался этим обстоятельством, эльф, презрительно морщась, объяснил ему, что тем самым поддерживает его, Кенов, авторитет среди подчиненных и не дает ему расслабляться.