Мэнерик. Проклятие северных богов

Спустя ещё несколько лет, когда калым был полностью уплачен, Эрчим приехал за ней и наследником: их маленькому сыну Сулусу исполнилось уже три года и он так походил на свою мать. Впереди их ждала свадьба и новая семейная жизнь.

По старинному обычаю, муж подъехал к опушке леса недалеко от юрты жены. А она в это время как раз пошла в лес с малышом собирать ягоды. Эрчим гикнул, подхватил жену и сына впереди себя и пустил коня в галоп.

Отец и братья жены ждали этот гик. Выскочив из юрты, заметались в тревоге, оседлали коней и помчались в погоню. Скачка продолжалась недолго, пока не началось болото. Тогда преследователи развернулись, обогнули болото и приехали в дом сватов на пир.

Барылан, отец жениха, умел принимать гостей. К свадьбе своего старшего сына он готовился основательно: ярко пылал огонь в громадном «чувале»38, на шестке громоздились огромные медные котлы с кобылятиной. Разряженные гости сидели даже в самых дальних уголках юрты. На одной из нар, напротив очага, на белой кобыльей шкуре лежал шаман. Он не сводил глаз с огня, а его жёлтое морщинистое лицо выглядело слегка болезненно. Сегодня ему предстояло провести мистерию, и он сосредоточенно готовился к ней, разговаривая с духами.

– Едут! Едут! – со двора послышались весёлые голоса, и все выбежали из юрты.

Для молодой пары была выстроена новая юрта. К ней и подъехал Эрчим со своей семьёй. Навстречу молодожёнам вышли две девочки, подростки. Они взяли коня под уздцы и помогли Сардаане с сыном спуститься. От коновязи до юрты шла дорожка из свежей травы. Молодая женщина опустила мальчика на землю и пошла, приседая каждые два-три шага, как требовал этикет.

Двери новой юрты распахнули широко, но вход преградили двумя накрест положенными тонкими, сухими лиственничными жердями, которые придерживали две девочки. По обычаю Сардаана разломала жерди грудью, подобрала сухие обломки и развела ими огонь в чувале. Духу огня была отдана новая жрица.

Как только запылал огонь, молодую жену посадили на орон39 и завесили занавеской. У самого порога юрты убили жеребёнка, кровь из сонной артерии собрали в большой котёл, и шаман вылил ковшик её, чтобы божества не пускали в юрту болезни. Другой ковшик крови шаман вылил в огонь, затем «духу юрты», крошечной старушке Няха Харахсынь, живущей под столбом, поддерживающим потолок, да «Воспитательнице и матери-хранительнице, соболезнующей госпоже» Аисыть-Хатынь.

Пока приносилась жертва дому, всю юрту обхватили громадным ремнём, к которому привязали весь скот молодожёнов. Шаман одел жертвенный кафтан, вышел во двор и встал в середине этого кольца. Всем божествам злым сделал возлияния из кумыса.

Пир продолжался три дня и три ночи. Родственники и гости ели и пили до упаду. Много скота перерезали, чтобы накормить всех. Только шаман сидел в углу и курил трубку. Весь его вид говорил, что мыслями он где-то далеко.

– Ойуун40, – Сардаана, улыбаясь присела к нему и подала чашу с кумысом. – Отведай напиток и будь веселее.

Шаман поднял на неё свои старые выцветшие глаза, в них ничего не отражалось. Как будто душа старика ушла в иной мир. Девушке стало не по себе…

– Пришло время платить, – едва слышно произнёс шаман, поднялся и вышел из юрты.

Сардаана поёжилась от его слов, но решила не придавать им значения. Для неё началась новая, интересная и полная событий жизнь. В её чреве жило маленькое дитя, и она очень хотела, чтобы это была девочка.

Гости разъехались. Шамана с тех пор никто не видел. Жизнь в наслеге потекла своим чередом. Спустя положенное, Сардаана время родила дочку. Потом в семье появилось ещё две дочери. А спустя несколько лет случилась трагедия…

Глава IV.

1884 год. Наслег Барылана, в нескольких вёрстах от Среднеколымска

На дворе лаяли собаки. Сардаана оторвалась от приготовления ужина и хотела отправить девочек на улицу, позвать отца. Но в это время дверь в юрту отворилась.