Смерть в белом халате

– Что делать будем? Ты эту кашу заварил, ты накосячил, ты и расхлебывай! – Мужчина хотел было еще налить виски, но передумал и отодвинул стакан. Стакан качнулся и упал со столика, разлетевшись на мелкие осколки. – Ну, Мухаб, у тебя даже стаканы с перекосом.

– На стакан внимания не обращай. Стаканов у меня много. А работу надо до конца доводить. Ночью сегодня доктора вывезем в лес и все сделаем.

– А бабу?

– И бабу живой оставлять не будем. Нельзя. Но и лишнюю смерть на себя тоже брать не хочется. Аллах не простит.

– Да брось мне рассказывать про Аллаха! У тебя грехов столько, что его карандаш устал записывать. В общем, чтобы все свои проблемы решили сами и завтра мне сообщили, что все закончено. Мне по телефону не звонить, я найду тебя сам. И провожать меня не надо. – Мужчина встал, пнул осколки разбитого стакана.

Исмаилов проводил взглядом уходящего мужчину. Неверные, они и есть неверные, их не изменить. Но если Аллах и Мухаммед, пророк его, распорядились, что на одной земле живут и неверные, нужно с этим примириться.

– Антон! Ахком! – он называл сына и по-русски и по-таджикски.

Мухаб считался с традициями той страны, где живет, но и своими принципами поступаться не собирался. Он привык организовывать устранение людей руками тех, кто был клиентами его игральных автоматов. Должники хотели отдать долг, но только запутывались еще больше. Вынуждены были делать все, что Мухаб попросит. А свои грехи он всегда отмаливал, иначе среди неверных не выжить.

Но вот этот единственный заказ в силу его важности он поручил братьям Ионовым и сыну, которому пора становиться настоящим мужчиной. Это была его проверка, и мальчик оказался слаб.

– Сынок! Я не буду тебя ругать, если ты расскажешь мне правду. Что-то произошло, я хочу знать что? Почему ты не выполнил то, что я тебе сказал? Заказчик остался недоволен, но это полдела. Он требует назад аванс, а это посерьезней.

– Отец, я не знаю, как сказать тебе правду.

– Набраться мужества и сказать. Где Борис и Радик? Почему они не помогли тебе? Что случилось? Не заставляй меня гневаться.

– Они сейчас на кухне.

– Я не про сейчас, я про вчера, когда вы с доктором вместе взяли какую-то женщину. Я не приложу ума, что с ней теперь делать.

– Я ее знаю, отец.

– Кого?

– Эту женщину, которую пришлось забрать вместе с доктором.

– Знаешь? Это только ухудшает дело.

– Понимаешь, отец, мы выполняли твое поручение хорошо. Мы знали, куда и когда направляется доктор, и когда пришло время «ч», все сначала, казалось, шло нормально. Но преподаватель пошла его провожать. Она могла узнать меня. Она учила меня, и зачет я ей сдавал, но не сдал. Я даже помню, как ее зовут – Евгения Олеговна, умная тетка. Что мне было делать? Убегать с телом доктора? Но женщина начала кричать.

– Ты решил, что она нам пригодится? Зачем?

– А нужно было ее оставить там как свидетельницу?

– А где были твои и мои доблестные помощники братья Ионовы? Почему они не помогали? Почему ты начал рискованное дело без прикрытия?

– Отец, я не хотел тебе говорить.

– Они были пьяны до такой степени, что не могли двигаться?

– Ну не до такой, просто перебрали накануне. Радику вдруг стало плохо, его тошнило, Борис бросился выручать брата, а доктор в это время вышел с преподавательницей во двор. У меня не было выбора, отец.

– Хорошо, что ты мне все рассказал. Я буду думать. Убери спиртное на кухне подальше от этих идиотов.

– А это что? – Антон показал на осколки разбитого стакана.

– А это заказчик нервничал и имел полное право. Мы сами хороши, подставились. Иди к себе. Я буду думать. Наши предки говорили так: «Нет такой хитрости, которую бы нельзя было перехитрить».

Глава 9

Версия Вадика Тымчишина

Полуденное солнце палило так невыносимо, что казалось, выгорают все яркие краски лета: зелень травы менялась на золотистую охру, присыпанную грязно-белым тополиным пухом. Дыхание жары томило, от этого стучало в висках.

– Вадик, это машина Архипова. Это его машина! – повторяла Юля.

– Юль, ну что ты волну гонишь?! – успокаивал ее Вадик. – Может, они вышли с занятия, обалдели от жары и решили поехать искупаться на наше озеро. Я бы сейчас не отказался прыгнуть в воду прямо в одежде и в туфлях. Может, рванем, охладимся, чем стоять перед чужой машиной и истерить?

– Вадик, ты можешь идти, купаться, загорать, а я останусь здесь. У меня нет никакой истерики, я спокойна. Я теперь точно знаю, что на мой личный номер звонили не зря. С Германом что-то случилось.

– Ну уж нет, подруга, я тебя не могу здесь оставить. Ты без меня обязательно во что-нибудь вляпаешься.

– Я все-таки еще раз позвоню и Архипову, и Шумской.

– Зря ты паникуешь! На пляже они, мороженое едят, а ты тут машину его зазря стережешь. А телефоны сели от жары, такое бывает.

– Сразу оба телефона? Ты сам себя слышишь?

Юля вытащила из сумки телефон и еще раз набрала номер Архипова. Может, и правда от неимоверной жары разыгралась фантазия, и Вадик прав: люди после лекции решили охладиться молочным коктейлем? А она просто паникерша. Сейчас ей ответят, и она попадет в дурацкую ситуацию. Но телефон Архипова по-прежнему был вне зоны, и номер Шумской так же не отвечал.

– Нет, оба недоступны.

– Слушай, Сорнева, ты только не ори, а послушай мою версию. Вот ты веришь в любовь?

– Тымчишин! Ну а любовь тут при чем?

– Нет, ты сначала ответь! Ты веришь в любовь с первого взгляда? Когда хоп – и все, крышу снесло, и ты без нее даже дышать не можешь. У тебя так было?

– Я верю в любовь и с первого взгляда, и с десятого.

Она не собиралась перед Вадиком «вытряхивать душу», несмотря на то что они друзья. У Юли уже сносило крышу, когда после длительной переписки молодой человек по имени Кевин приехал к ней из Америки, они были счастливы. Нет, наверное, все-таки не они, а она, потому что, когда пришлось выбирать: Америка или Юля, Кевин выбрал свою родину, а она осталась здесь одна[2 - Подробнее об этом в романе Людмилы Феррис «Слишком большой соблазн».]. Юля понимала, что любовь, как орден, нельзя заработать упорным трудом, и заставить полюбить тоже невозможно, как ни старайся. Человек просто принимает твою любовь, заботу, помощь, благодарит, заботится сам, но любить не начинает. Любовь случается сама, либо ее нет, либо есть, и ничего тут не поделаешь. Как говорил барон Мюнхгаузен: «Мой лучший друг меня предал, моя любимая отреклась. Я улетаю налегке».

Так и Юлька сейчас, налегке, и надо с этим жить и что-то делать. И перестать морочить голову хорошему парню Юре Тарасову, который ходит за ней по пятам и на что-то надеется. Она выдохнула:

– Вадик, я верю в любовь.

– Ну вот, Сорнева, значит, не все потеряно. Значит, ты поверишь в мою версию? Они просто влюбились друг в друга.

– Кто?

– Ну как кто – Архипов и твоя Шумская.