Синдром выгорания любви

Глава 36

Мне было бы легче примирить всю Европу, чем нескольких женщин.

28 лет назад

Раиса не сразу заметила интересного мужчину, который сел в кресло Прасковьи. Она разбирала старые пластмассовые бигуди с неудобными резинками и только потом увидела его. Девушка поняла, что этот клиент очень важный, но что ей до этого? Она уже давно сообразила, что Паша просто отсекает ее от своих нужных клиентов, она при ней всегда будет на вторых ролях – подай, принеси. Ну ничего, закончится эта практика, Рае она на пользу, она все равно набирается опыта. У Паши есть чему поучиться. Конечно, у Райки ножницы не выделывают такие выкрутасы, как у Щукиной, но все у нее впереди. Пока ей доверяют размешивать краску, включать плойку в розетку и возиться со старым хламом-бигудями.

Рая наблюдала за наставницей и удивлялась: Паша словно переменилась в лице и нежно ворковала над клиентом.

– Александр, вы какой одеколон предпочитаете?

Райка подпирала стенку и со скукой поглядывала по сторонам, как вдруг перехватила его мужской взгляд. Взгляд был заинтересованный, живой и скользил по ее груди и ногам. Как и что происходило дальше, Рая помнила как в тумане. Когда она пошла расплачиваться в кассу за важного Пашиного клиента, записка с его телефоном как-то вдруг оказалась в ее руках. Четким почерком там были написаны его номер телефона и имя – Александр Гулько.

– До свидания, милые дамы, – он буквально раскланялся при выходе. – Надеюсь, что мы скоро увидимся, – и девушка поняла, что эта фраза адресована лично ей. Смена для нее в этот день закончилась быстро, но она пришла в общежитие уставшей. Девчонок в комнате не было, и Рая смогла развернуть записку и еще раз вслух прочитать.

– Александр Гулько.

У нее закружилась голова, внимание взрослого мужчины так грело душу, что она тут же начала рисовать в воображении картинки: она ему звонит, он приглашает ее в ресторан, ужин при свечах. Обязательно будут крабы. Почему крабы, она не знала и никогда их не пробовала, но они казались ей воплощением высшего света. Она слышала, как парикмахерши шептались за Пашиной спиной:

– Сам Гулько теперь в клиентах? – и объяснили Райке, что этот мужчина – начальник городской торговли, человек, который может все достать. Кроме того, он не проходит мимо хорошеньких женщин.

Рая, как любая девушка, мечтала о любви, имела опыт отношений. Но разве можно сравнить ее знакомых парней с таким взрослым и серьезным, красивым мужчиной? Во-первых, у ее знакомых напрочь отсутствовали связи и деньги, и они с удовольствием занимали у Раи на пиво, да чтобы без отдачи. Во-вторых, с ними никакого ресторана и крабов не получится. Да и секс с парнем из соседней комнаты был скорее обузой, чем удовольствием.

Но сегодня все то, что казалось ранее далеким и несбыточным, существовавшее в виде призрачных, неземных планов, внезапно стало яркой реальностью и обрело конкретное имя – Александр Гулько.

Прежде чем набрать его телефон, она подготовилось, как будет говорить, что спрашивать, что отвечать. Но Александр Гулько мгновенно перехватил инициативу, поэтому ей не пришлось воспользоваться «домашними заготовками».

– Ты сейчас где?

– В общежитии. На работу собираюсь.

– А у общежития есть адрес?

– Есть, – Рая продиктовала адрес.

– Работа отменяется, я через двадцать минут за тобой заеду.

Через пять минут Рая стояла у входа в общежитие, и когда к нему подъехала белая «Волга», она поняла – это за ней.

– Садись, девушка! Я правильно понял, что тебя Раей зовут?

– Да, меня зовут Рая.

– Ну что, Рая, поедем знакомиться. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Давайте знакомиться.

– А почему на вы? Можно просто Саша.

– Хорошо, Саша!

Волга выехала за город и завернула куда-то к лесу.

– Ой, а мы куда? – она нервно захихикала, потому что поняла – надежда попасть в ресторан была напрасной.

– Здесь склад торговый, он сейчас пустует, у меня ключи с собой. В багажнике пакет с продуктами, будешь хозяйничать.

Так, с крабами и ужином при свечах можно попрощаться. Она вытащила плотно набитый пакет, в котором что-то звенело и перекатывалось.

Гулько открыл помещение.

– Проходи! Располагайся. Вон там направо комнатка.

Комнатка действительно была, в ней стояли стол и два стула. Остальное пространство занимали полки, полки и полки, на которых лежали и стояли коробки. Он увидел, что она озирается по сторонам.

– Это склад. Ничего особенного.

Рая старалась, накрывала стол, открывала вино.

– Вино – тебе, я за рулем!

Рая выпила вина, съела красное яблоко, которых в продаже не было, и засмущалась, она не знала, что делать дальше. Гулько сидел на стуле напротив и с улыбкой смотрел на нее.

– Ты будешь? – она протянула яблоко мужчине.

– Буду, но только тебя.

Когда «Волга» привезла Раю назад в общежитие, она с раздражением переступила порог своей убогой комнаты. Где-то там, далеко, была совсем другая жизнь, другая реальность, она пахла красным вином и яблоками, дорогим парфюмом. Она давала надежду.

Саша Гулько оказался щедрым, он баловал ее фруктами, вином, дарил хорошие духи, конфеты, но дальше склада их отношения не заходили, более того, они стали ездить туда по ночам. Поэтому днем на работе Райка спала на ходу, чем вызывала Пашино недовольство. Наставница словно чувствовала что-то, и это «что-то» ей сильно не нравилось. А Райка влюбилась. У нее вызывало симпатию в Александре Гулько буквально все, и больше всего – его обещания, что они обязательно будут вместе.

– Устал я от работы, от вечно недовольной жены, от ее правильности меня скоро будет тошнить.

– Ты мой бедненький, Раечка тебя всегда пожалеет.

– Вот дождусь перевода в другой город, брошу это семейство к чертовой матери, заберу тебя с собой и начнем новую жизнь.

– А куда, скажи, куда мы уедем?

– Хочу в столицу, там масштабы побольше, жизнь поинтересней.

Москвы в ее мечтах еще не было, Москва была покруче, чем крабы.

– А когда мы уезжаем?

– Пока не знаю. Вот съезжу на юг с семейством, а там будет видно.

Вот это нарочно не придумаешь! В Москву он собирается ехать с ней, а на юг – с семейством. Права была Паша, когда про юг ей сказала. Райка ведь не дура! Так не бывает, он должен развестись с женой и на юг поехать уже с Раей, но, похоже, таких планов у Саши не было. Предъявлять претензии девушка не посмела и переживала, когда он отдыхал с семьей на юге. На работе она не находила себе места, и Паша Щукина это чувствовала. Она, словно коршун, контролировала каждый ее шаг и наконец приперла к стенке.

– Говори, что случилось?

И Рая рассказала – и про склад, и про Москву, и про юг.

Она видела, как в Пашиных глазах вспыхнули гневные огоньки.

– Да что ты за дура такая! Я тебя предупреждала! – В таком состоянии Рая свою напарницу не видела.

Наверное, Щукина права, пора ему определяться: или Рая, или жена, а то сколько можно ей на склад таскаться? Надоело! Так и молодость пройдет! Она хочет быть законной женой и жить в столице. Кроме этих желаний, она еще любит Сашу Гулько. Помощь Паши она приняла с благодарностью, встреча на чужой квартире, от которой наставница дала ей ключи, ей просто необходима, пора наконец ему определиться. Но только чувствовала Райка, что мужчина ускользал от нее, уходил, и она не могла никак повлиять на его решение. Даже в постели он был рассеян.

– Тебя что-то беспокоит? – она нутром понимала, что да.

Ответа Райка не дождалась, потому что услышала женский крик. Как женщина могла оказаться в этой квартире? Почему она кричит и держит в руках нож? Райка вдруг отчетливо увидела, что это Сашина жена Клара. Она не помнила, как одевалась, как вылетела пулей из квартиры. Женщина продолжала кричать, и от ее крика Райка бежала все быстрей и быстрей.

Глава 37

За чем пойдешь, то и найдешь.

Наши дни.

Следователь Алексей Сурин недоумевал. Ему, конечно, отказывали девушки, но чтобы вот так, со слезами, он не помнил.

– Я вас чем-то обидел, Кристина? Вы кино не любите? Вы со мной не хотите идти? – Не получив «да» ни на один ответ, Сурин растерялся.

Да тогда бог с ними, с девушками, непонятно, что у них на уме, отчего беспричинные слезы. Больше он глупые кинопредложения делать не будет. А девушка ему понравилась. Но девушки – это потом, сегодня идти на доклад к начальству, а у него ни одной версии по убийству, кроме все того же неустановленного лица. Где же он сделал ошибку и какое лицо упустил? Надо немного подождать, сегодня ребята обещали подъехать из соседнего отдела, у них есть новости.

Сплошные неожиданности в этом доме престарелых: то девушки, которые рыдают от просьбы вместе сходить в кино, то санитарки, которые отсидели в тюрьме. Кстати, он тут нынче наблюдал, что санитарка эта пела, когда шла по коридору, и усмехнулся:

– Ничего, сейчас зайдет в палату, вдохнет зловоние и перестанет петь!

А у Юли действительно было хорошее настроение. Утром она шла по улице, выпрямив спину, и пыталась улыбаться незнакомым прохожим. Получалось плохо, и она решила, что этому надо срочно учиться, чтобы не превратиться в «злую тетку Юльку», у которой на лице гримаса недовольства, а голос визжит, как сломанная пила. Нельзя, чтобы из жизни человека исчезала любовь, любовь к дому, к родным и близким, к себе, наконец! Человек не может оставаться один, не может один стареть, потому что вместе с ним стареет память. А как нам быть без памяти? Еще два дежурства – и свобода, закончился вынужденный отпуск, во время которого она добросовестно отпахала санитаркой. А завтра у нее встреча с главредом, и ей есть что сказать Егору Петровичу. Статья почти готова, еще осталась пара абзацев, и материал можно сдавать. Соскучилась она по работе, хотя тут тоже приносила пользу, в том числе – и себе. Совпадение или нет, что она несколько недель была вынуждена провести в доме-интернате? Ее случайное нахождение здесь сработает на результат – она поднимет депутатов, общественность и привлечет внимание к проблемам дома престарелых. Журналист Сорнева поднимет шум, чтобы сформулировать конкретные предложения, подсказанные ее опытом работы санитаркой.

Утром в коридоре было тихо, но когда она подошла к директорскому кабинету, из него выскочила Антонина Михайловна Котенкова. Она внимательно посмотрела на Юлю, словно что-то вспоминая.

– Вас как звать? Вы ведь у нас работаете? Мы с вами раньше встречались?

– Мухина, я санитарка, пришла на смену. Работаю с медсестрой Кристиной Козиной.

– А-а-а, помню, ты после тюрьмы. Значит, умеешь язык за зубами держать. Где твой карман? – Видимо, у Антонины не было других вариантов, раз она так «зацепилась» за Юльку.

– На месте! – Юлька сунула руку в карман рабочего халата и вдруг почувствовала, что рука Антонины положила туда плотный пакет.

– Сейчас ты быстро уйдешь и передашь пакет Кристине, скажешь, что я попросила прибрать. Она поймет! Все, иди! – она толкнула Юльку в спину. Сорнева шла, не оборачиваясь, и думала, что когда-то Антонина Михайловна красила губы яркой помадой, целовалась в подъезде и ездила с мальчиком кататься на трамвае, чтобы стоять рядом, держаться за руки и касаться друг друга плечами. В туалете Юля вытащила пакет и раскрыла его – в пакете были деньги, плотные пачки купюр.

– Вот это повезло! – она просто охнула.

Что же случилось в кабинете у Антонины, что она отдала деньги чуть ли не первой встречной? Где сейчас ей спрятать их? Кристина в этом деле не помощница. А если Антонина ей сейчас позвонит и попросит встретить в конце коридора? Юля положила деньги на край туалетного бачка и сделала несколько снимков на телефон.

– Надо хоть доказательства оставить!

Когда она выходила из туалетной комнаты, то обернулась на шум. У кабинета Котенковой стояли несколько мужчин. Юлька пошла быстрым шагом, и ей все казалось, что сейчас ее грозно окрикнут: «Вы куда, девушка?»

Но мужчины были заняты чем-то важным и до быстро идущей девушки в другом конце коридора им не было абсолютно никакого дела.

Она не видела, как Антонина спокойно разрешила сотрудникам полиции обыскать свой кабинет в присутствии понятых и, казалось, совсем не удивилась, когда вместе с полицией в ее кабинет зашел Геннадий Иванович Крючков.

– Гражданин Крючков, вы подтверждаете, что сегодня утром передали гражданке Котенковой три миллиона рублей?

– Подтверждаю, передал. Она их сразу положила в стол.

– Покажите, в какой ящик стола Котенкова положила полученные от вас деньги?

Крючков подошел к столу и ткнул пальцем в верхний ящик. Следователь продолжал говорить так монотонно, что у Котенковой застучало в висках. Каким же это она чутьем поняла, что от денег нужно немедленно избавиться? Словно гончая, почуявшая зайца. Господи, как хорошо, что девчонка на пути попалась!

– За какую услугу вы передали Котенковой деньги?

– За продажу квартиры пенсионерки, которая перешла жить в дом-интернат.

– Я надеюсь, что все эти слова будут иметь под собой доказательства, – Антонина видела, как изменилось лицо следователя, когда он не нашел денег в верхнем ящике стола. Он открыл второй ящик, третий, понятые перетаптывались с ноги на ногу, вытягивая шеи.

– Пока ничего нет, никаких денег, – опять нудно произнес он.

– Что вы ищете? – Антонина, наконец, успокоилась.

Ее сердце перестало подпрыгивать, и, главное, пришедшие не заметили ее смятения.

– У меня нет и не было никаких денег. Мало ли кто меня оговорить хочет! Где доказательства, где деньги? Я ничего не получала и о продаже квартиры слышу первый раз. Я хочу пригласить адвоката.

– Антонина Михайловна, я прошу вас проехать с нами.

– Я арестована?

– Пока задержаны, мы продолжим беседу в отделении. Просто побеседуем.

Крючков тупо и сосредоточенно смотрел невидящим взглядом в одно место.

О происшествии в кабинете директора в доме-интернате узнали сразу, кто-то видел, кто-то слышал, кто-то пересказал.

– Юля! Мухина! Ты слышала, что Антонину увезли, – Кристина тряслась как осиновый лист.

– Да мало ли что говорят?!

– Увезли, девчонки с соседнего поста сами видели, как она выходила в сопровождении полицейских. Значит, за мной тоже придут скоро.

– Немедленно возьми себя в руки! Ты помнишь, что мы все с тобой обговорили? Нужны доказательства. Доказательства предоставляются суду, и только суд решает, виновен ли человек, совершил он преступление или нет, – Юлька при этом потрогала карман, заколотый на булавку, где тихо и мирно обитали доказательства: пачка денег, спонтанно отданная ей Котенковой. А если сейчас у всего персонала начнут делать обыск, как она будет объясняться? Тут никакой Егор Петрович не поможет.

– Мне плохо, трясет всю. Давай пойдем в подсобку, горячего глотнем.

– Ой, Кристина, не надо нервничать, нас шмонать никто не собирается.

В подсобке на тумбочке стояла грязная посуда, а под столом валялся целлофановый пакет. Юлька разозлилась.

– А это что такое? Я за вами мыть тут не нанималась, только вымою, опять грязную посуду сложат. Ладно, старики за собой убирать не могут, но вы-то, медсестрички-лисички, сами можете стаканчики помыть! Что за дела?

– Да ладно, разворчалась! Да это мне бабка из пятой палаты приперла, говорит, наша Нинка этот пакет выкинула в помойку, а она увидела да притащила назад, сунула, думает, что там лекарства. Полоумные бабки, что с них взять! Выкину опять, нечего склад устраивать. Сейчас проверки начнутся, и столы будут смотреть, и тумбочки. Надо все вычистить.

– Вот и убирай сама! – Юлька в сердцах отодвинула грязные стаканы.

– Как ты думаешь, что Антонине будет?

– Адвоката дорогого наймет, и отмажут ее.

– Даже если она виновата?

– Да знаешь, сколько виноватых землю топчут, а невинных – сидят?

– Там, наверное, Алексей Сурин был, у нее в кабинете.

– Наверное, не зря он тут все высматривал да тебе голову морочил.

– О, что за мешок фокусника?!

Кристина вытащила из пакета маску, на которую была наклеена черно-белая фотография мужчины, и перчатки.

– Дай сюда, – Юля взяла маску и внимательно посмотрела на фотографию. Она показалась ей знакомой.

– Кристина, ну-ка примерь!

– Да ну тебя!

– Давай, давай, поучаствуй в моем следственном эксперименте.

– Ой, Мухина, – Кристина приставила маску к лицу. – На кого я похожа?

Юля знала ответ на этот вопрос – на Александра Гулько!

Глава 38

Тревога – это легкое отвращение перед будущим.

Поговорка

28 лет назад

Прасковья Щукина никогда не была нервной женщиной, она умела держать себя в руках, что бы ни случилось. Но сегодня был странный день. Женщина понимала, что у нее есть возможность выбора: бояться или перестать бояться. Тревога ей была отвратительна, как и страх, который разливался по всему телу. Даже в воздухе чувствовалось напряжение, нервозность, неопределенность и другие признаки грядущей беды. Все это обострилось в тысячекратном размере, когда в парикмахерскую вошла Райка. Надетое ею красное платье выглядело как вызов, брошенный всем. Паша сразу поняла: что-то случилось. «Красное облако» двигалось прямо к Щукиной.

– Паша, Паша, – Райка не могла говорить, ее трясло.

– Что-нибудь случилось? Ты, наконец, выяснила с ним отношения?

– Да! Вот отношения точно выяснила! Теперь полный мрак впереди, тупик, конец!

– Давай-ка от кресла отойдем и от чужих ушей, – Паша видела, как прислушиваются к их разговору другие девчонки. В маленькой комнате, которую все называли подсобкой, никого не было. Паша закрыла дверь изнутри и обратилась к Райке:

– Ну, теперь спокойно расскажи, что случилось.

– Мне не до спокойствия нынче. Я сейчас круги по городу нарезала, час, наверное, ходила.

– Что случилось?

– Жена нас застала! – Райка завизжала, вспоминая с ужасом, что случилось в квартире.

– Жена?

– Жена, жена! Твоя Клара! Ты не ослышалась. Она залетела как фурия и просто накинулась на Сашу.

– О господи!

– Да, да! Она ворвалась в квартиру! Как она туда попала?

– Она могла следить за вами! Тебе это в голову не приходило? Саша – мужчина видный, с деньгами, какая жена захочет его терять?

– Следила за нами? Нет, я об этом не подумала. Я напугалась очень.

– Да, некрасивая сцена, наверное, получилась, – довольно улыбнулась Паша, вспоминая, как настойчиво предлагала Кларе Андреевне взять ключ от квартиры, где ее муж собирался встречаться с любовницей.

Гулько отказывалась, нервничала, не верила.

– Паша, мне кажется, это из области фантазий. Мой муж – не идеал, но чтобы ходить по чужим квартирам с молоденькими девушками – вряд ли.

– Клара Андреевна, мне, в общем, все равно, с кем и куда ходит ваш муж, но об этом уже весь город говорит. Мне обидно, когда говорят, что жена узнает обо всем последней. Может, я, конечно, и жалеть буду, что сказала вам лишнее, меня клиентка просила ничего вам не говорить, но я, как порядочный человек, считаю, что вы должны об этом знать.

Клара Андреевна помолчала и еще раз уточнила:

– Ты действительно уверена в том, что говоришь?

– Абсолютно, – на лице парикмахерши не дрогнул ни один мускул.

Прасковья Щукина знала, что делала, она хотела уничтожить Александра Гулько, человека, который отверг ее любовь и предпочел ей незатейливую молоденькую ученицу. Любовь, снизошедшая как внезапный обвал, сжигала ее изнутри, она набирала силу, заглушала разум, сочилась ядом, ненавистью, убивая все вокруг. Ей казалось, что она мчится к обрыву со скоростью света, и еще немного, еще чуть-чуть, и она сорвется вниз, в никуда. Больнее ей уже не будет.

– Хорошо, давай ключ и говори адрес. Наверное, ты права, позориться самому – это одна история, а позорить семью – это уже другая.

– Ключ будет лежать под ковриком. Вы просто возьмете его.

– А откуда у тебя этот ключ? Кто его туда положил?

– Случайное совпадение, вы не поверите. Да и не надо вам этого знать, Кларочка Андреевна! Женщины помогают друг другу просто так и хотят, чтобы их имена не назывались.

– Хорошо, но, Паша, только у меня громадная просьба: пусть этот разговор останется между нами.

Паша понимала, что ее месть мужчине выглядит глупой, непорядочной, но была она такой сладкой! Паша совсем не думала о том, что все, что мы делаем, к нам же и возвращается.

Она представляла, какое потрясение, какой шок, какое унижение испытает Гулько. О других женщинах – Кларе и Рае – Прасковья думать не хотела. Главное он, Александр Гулько, будет наказан. Теперь, слушая Райку, она чувствовала, что теряет самообладание, а в душе мучительно разливается сладкая и липкая патока, которая заполняет черной краской все уголки души. От этого ей становилось радостно и легко.

– Я успела убежать! – выдохнула Рая.

– То есть в руки жены ты не попала?! – рассмеялась Паша. – А зря! Надо было тебе начистить рожу, синяков понаставить, чтобы неповадно было к чужим мужикам в постель прыгать. Я тебя ведь предупреждала!

– Предупреждала, но я не думала, что так получится.

– И он, наверное, тебя не защитил, не объяснился с женой, не сказал, что разводится с ней?

– Нет. Он тоже испугался.

– В общем, сбежала ты.

– Да, она, жена его, вообще в мою сторону не смотрела. Она смотрела только на него. Я не помню, как я оделась и выскочила. Паш, что теперь делать-то? Жена ему такую головомойку устроит, что он ко мне на пушечный выстрел не подойдет.

– Может, и к лучшему? А то так бы и кормил тебя обещаниями, а сам на юга с семьей ездил бы. Ты хотела определенности? Вот, наконец, определенность есть.

– Он не женится на мне. Я больше ничего не хочу.

«Я тоже», – подумала про себя Прасковья.

В дверь постучали.

– Девчонки, открывайте! Паша, там к тебе пришли!

– Если это его жена, то меня тут нет и не было. Не сдавай меня!

– Да сиди уж, кому ты нужна!

Паша повернула ключ.

– Кто там пришел? У меня запись клиентов на сегодня закончилась.

У стойки администратора стояла молодая девушка, и Прасковье Петровне показалось, что она где-то ее уже видела.

– Вы ко мне?

– Да, я Таня, я помощницей работаю у Гулько, у Клары Андреевны!

– Ну конечно, Таня, я вас вспомнила! Мы встречались.

– Прасковья Петровна, случилась беда, – она понизила голос и заговорила почти шепотом. – Клару Андреевну арестовали!

– Что случилось?

– Я толком не знаю, но мне сказали, что она убила своего мужа. Такого просто не может быть!

– Убила? Вы не бредите?

– Мне следователь звонил, а потом трубку Кларе Андреевне передал. Так вот, это мне следователь и сказал, что она задержана на месте преступления и обвиняется в убийстве мужа.

– А Клара что?

– А она просила, чтобы вы Сашеньку забрали пока, на время. У нее ведь родных никого нет, а у меня семья, дети, я только до осени согласилась у них работать. Временно.

– Для меня это неожиданная просьба, я даже не знаю, что сказать.

– Я вам Сашеньку сейчас с вещами привезу? Хорошо?

Паша вспомнила девочку-старушку с большими венами на голове и ее затошнило.

Глава 39

Искренность в небольших дозах опасна; в больших – смертоносна.

Наши дни

В отделении следственного комитета Антонина Котенкова успокоилась совсем. Единственное, от чего ее передергивало, так это от присутствия рядом Геннадия Крючкова. С бывшим любовником ей предстояла очная ставка, но сначала следователь беседовал с ней. Адвокат Антонины Александр Иванович Родионов, тоже мужчина из ее «бывшего любовного состава», приехал быстро и только спросил: