Алмазы от нищенки

– Что ты об этом думаешь? – спросила она, внимательно следя за эмоциями подруги.

– Очень интересно! Это же такая встряска! Выброс адреналина! Жаль, меня здесь не было!

Не ожидая такой реакции, Зина, удивлённая до крайности, напомнила:

– Но ведь человек погиб! Да ещё почему-то на пороге нашей квартиры! Да ещё это общение с правоохранительными органами! Не очень-то приятное, надо тебе сказать.

– Бесспорно, девушку жаль! – согласилась Татьяна и помолчала. – Но ведь всё это так интересно! Как в фильме! Ну почему она пришла к твоей квартире? Жила б ты на первом этаже, можно было бы предположить, что собака забежала в чужой подъезд, а Света за ней! Тут её бомж и прикончил, чтобы деньги и драгоценности забрать!

– О чём ты говоришь?! Кто выгуливает собаку ночью и берёт с собой кошелёк? – возразила Зина. – А драгоценности она, наверное, только по телевизору видела. У них в квартире такая нищета. Сестра в инвалидной коляске. Да я Свету еле пристроила уборщицей в кафе через папу одной моей ученицы. Она мне так была благодарна! Даже неудобно становилось: каждый раз, когда меня видела, спасибо говорила и отчитывалась, сколько ей заплатили. Я, знаешь, ей слегка завидовала. Где же справедливость, Тань?! Я, учитель первой категории, с высшим образованием, пятилетним стажем, имею нагрузку в двадцать пять часов и классное руководство, работаю в две смены, несу домой полные сумки тетрадей, чтобы ночью их проверить и ночью же подготовиться к урокам и написать план занятий, получаю зарплату чуть больше шести тысяч! Хорошо ещё, семьи нет, да мама еду готовит. Никакой личной жизни. А Света за несколько часов вечерней уборки в кафе получала на руки семь тысяч рублей! И целый день свободна. И нервы никто не треплет! Где же справедливость?! А? Нет! Не нужны мы, педагоги, нашему государству, как и грамотное молодое поколение. Ты представляешь, мои ученики…

– Ладно, хватит жаловаться! Я всё это знаю, поэтому и хочу найти более комфортное место. А ты работай себе, ты бы и бесплатно уроки давала – такая у нас идейная! Но всё-таки очень интересно, почему она ночью шла к тебе, – задумчиво произнесла Таня. – В этом есть какая-то загадка… Хотя… Думаю, мы её можем разгадать.

– Каким образом?

– Всё очень просто, как апельсин. Идём к её сестре, пособолезнуем, спросим, чем помочь, и узнаем, что ей известно об этом.

Зинаида стала быстро собираться. Ища в шкафу что-нибудь тёмное, она удивлялась, как такая простая мысль не пришла в её голову. Губы не стала красить, решив, что это неуместно. Маме крикнула из прихожей, что пошла провожать Таню и скоро вернётся. Подруга прошлёпала босыми ногами в большую комнату и пожелала спокойной ночи «тётечке Клавочке» и приятных сновидений. Клавдия Петровна, пытавшаяся смотреть фильмы на двух каналах одновременно, прервалась на рекламу и вышла в прихожую.

– Господи, деточка, ты что, босиком пойдёшь по улице? – всплеснула она полными руками.

– Так лето же, – пошутила Таня. – Зинуль, дай напрокат какие-нибудь шлёпанцы.

– Да уж, здорово мои шлёпки подойдут к твоему стильному платью, – проворчала Зина, вытаскивая свои лучшие босоножки. – На, примерь.

– Здорово, как раз на меня, – с трудом впихнув ноги в тесную обувь, Татьяна полюбовалась свисающими пятками. – Верну с процентами!

– Это как же? – ахнула Клавдия Петровна.

– С запасными каблуками, – засмеялась Таня.

Глава 3

Во дворе на двух скамейках человек семь соседей внимательно слушали рассказ тёти Таи о ночном убийстве. Все как-то особенно тепло ответили на приветствие Зины и с завистью посмотрели на неё, а, может, и с подозрением, по крайней мере, так ей показалось.

Попав в тёмный подъезд, где раньше жила Света, и поднимаясь по лестнице на площадку первого этажа, девушки услышали громкие голоса: женский, срывающийся на визг, и немного испуганный мужской.

Перед дверью нужной квартиры стало понятно, что ссорятся именно там.

– Придумал! Ещё чего! Ухаживать за ней! Да я ни за какие миллионы не соглашусь! Да она нас со свету сживёт, как Светку, царство ей небесное! Надо тебе – выноси сам горшки из-под своей сестрички-прохиндейки! Она ещё всех переживёт, дурак ты наивный! Она здоровее нас! Ходить она не может! Ей это выгодно! – зло выкрикивала женщина.

– Нина, что ты несёшь! Да ещё в такой день! Соображай, что говоришь! – пытался урезонить её мужчина.

Татьяна, недолго думая, решительно нажала на кнопку звонка. В ту же секунду дверь распахнулась, и мимо, грубо оттолкнув гостью, пронеслась красная, как зрелый помидор, пышнотелая блондинка лет тридцати. За ней следом, не замечая вынужденных зрителей, протопав по нескольким ступенькам вниз, с криком «Нина, подожди!» вылетел из подъезда худой высокий мужчина.

Зина, приподняв брови, качнула головой, как бы спрашивая, что делать в такой ситуации. Таня, схватив нерешительную подругу за руку, увлекла её внутрь. Тёмная узкая прихожая была пуста.

– Можно войти? – звонкий голос Татьяны вспугнул мёртвую тишину квартиры.

– Да! – послышалось обеим.

Гостьи переглянулись и двинулись на шелестящий звук. В дверном проёме показалась инвалидная коляска, а в ней толстая брюнетка лет сорока, одетая, несмотря на летнее время, в байковый тёмный халат. Пухлые руки лежали на резиновых ободках колёс, она без усилий поворачивала их, таким образом передвигаясь по комнате. Пропуская посетительниц, она крутанула колёса назад и отъехала к окну. Вся старая дешёвая мебель небольшого помещения выстроилась вдоль стен, освобождая середину для свободного движения. В комнате царил полумрак: сюда даже днём не проникали лучи солнца – так густо переплелись ветви деревьев, закрывая обзор из окна. К тяжёлому, затхлому воздуху старых вещей и грязного белья примешивался слабый запах сырости подвала.

Хозяйка, утирая то ли слёзы, то ли пот с широкого красного лица, выжидающе смотрела на вошедших.

– Здравствуйте! Вы меня не помните? Я однажды была у вас. Со Светланой, – робко начала Зина.

– Свету убили сегодня ночью, – бесстрастно сообщила женщина.

– Мы знаем! Мы соболезнуем! Очень жаль, – лепетала Зина.

– Скажите, как вас звать? Меня – Татьяна Николаевна, а Зинаиду Викторовну вы знаете. Мы пришли выразить вам наше соболезнование. Вот! Всё, что можем! – протянула Таня три сотни.

Хозяйка, блеснув глазами, деньги сразу взяла и, раскрыв веером три бумажки, удовлетворённая, опустила их в надорванный карман халата.

– Нельзя, говорят, благодарить, – быстро произнесла она. – А звать меня Марьей Ильиничной.

– Дело в том, что ваша сестра погибла под дверью квартиры Зины. Не знаете, зачем Светлана шла к ней ночью?

– А! Так это Зиночка – подружка Светочки? – прояснился взгляд хозяйки.

Зина смутилась: она никогда не считала покойную подругой.

Женщина тем временем продолжала:

– Вы такая хорошая: на работу устроили, советы хорошие давали, деньгами помогали…

– Какими деньгами? Когда? – поразилась Зинаида.

– Когда Света приносила деньги от Зины? Какие суммы? – строго спросила Таня.

– Да что, она сама не помнит? – удивилась Мария Ильинична.

– Вот и не помнит. И всё-таки, какие суммы? – настаивала, подтолкнув локтём подругу, Татьяна.

– Да разные суммы. Вначале – это когда Светочка устроилась на работу в кафе, но ещё не получала зарплаты – то сто рублей принесёт, то двести, а позже так и по триста давала.

– И как часто Света приносила деньги от меня? – прорезался голос у Зины.

– Так довольно часто! Сначала раз в неделю, потом по два-три раза. Теперь не знаю, как дальше жить буду! Одна, без помощи, на одну инвалидную пенсию, – всхлипнула женщина.

– Марья Ильинична, а вы никогда не задумывались над тем, откуда у нищей учительницы такие деньги, что можно поделиться с другими? – Татьяна упрямо возвращалась к интересующей её теме.

– Кто нищая учительница? – не поняла хозяйка.

– Так вот – Зинаида Викторовна! Она получает меньше зарплату, чем ваша Света в кафе.

Зина слегка покраснела: неприятно, когда тебя называют нищей, да ещё вдруг узнаёшь, что якобы давала Свете деньги на бедность. Ничего не понимая, она уже и забыла, с какой целью пришла в этот дом. Но Таня твёрдо гнула свою линию: