Иоанн III Великий. Первый российский государь. Летопись жизни. Часть II

«Того же лета, июня 29, поставлен бысть митрополит всея Руси Горонтей, епископ Коломеньскый, в граде Москве, в церкви святыя Богородица, архиепископом Васьяном всея Руси Ростовскым и Еоуфимием епископом Суждальскым и Феодосьем епископом Рязанским и Прохором Сарайскым и с повольными грамотами архиепископа Феофила Новогородскаго и Генадия епископа Тферскаго и Филофиа Пермьскаго и всем священным събором».

Выбор митрополита в то время – шаг ответственный. Ибо с древних времён верховный владыка на Руси обладал властью почти равной, а где- то и превосходящей великокняжескую, ибо власть эта распространялась на все православные земли. Властный и строптивый митрополит мог много крови попортить государю, помешать его главной цели: объединению Руси, укреплению своей верховной власти. Но и безвольный владыка не годился, ибо порой его веское слово многое решало, примиряло самых отчаянных противников. Свой выбор великий князь остановил на епископе коломенском Геронтии.

Как и можно было ожидать, братья, не получив доли от имущества и земель покойного брата Юрия, взбунтовались. Древние традиции и законы были на стороне братьев, Иоанну пришлось частично уступить:

«Того же лета разгневашяся князь Андрей и Борис и Андрей на брата своего великого князя Ивана про отчину брата своего князя Юрья. Князь же великий умирися с ними и дасть Борису Вышегород, Андрею Торусоу, а Большему Андрею дасть ему мати его великая княгини Марья Романов городок на Волзе, и тако целования крест междии собою и разидошяся».

Псковичи просят великого князя защитить их от немцев:

«Того же лета пришел посол Пъсковскыи бити челом великому князю, что бы государь пожаловал, оборонил их от Немец, поне же бо уже перемирье отошло их, а идут на них Немци.

В лето 6982. Послал князь великы Пскову на помочь князя Данила Дмитреевича Холмьского, а с ним многыя полкы своя. Пришедшим же им в Псков, слышавше же Немци, что пришли воеводы великого князя Пскову на помочь со многими людьми, и начаша посылати послы своя в Псков о миру, и мир докончаша на всей воли Пъсковскои на 20 лет».

Слава о храбрости московского войска оказалась так велика, что хватило только одного его присутствия, чтобы заключить мир с Ливонским орденом на 20 лет.

Год 1474

Иоанн заключает дружественный союз с крымским ханом Менгли-Гиреем (в источниках Менли Гирей, Мин Гирей и др.). В Крым отправляется первый посол Москвы Никита Беклемишев:

«Тое же зимы прииде посол к великому князю от царя Крымъского Менли Гирея Ачигереева сына именем Азибаба, а прислал к великому князю с любовью и з братством. Князь великы почтив того посла и отпусти его тако же с любовью к его ему государю, а с ним же вместе отпустил своего посла ко царю Менли Герею Микиту Беклемишева, тако же с любовью и з братьством, марта 31».

Так скромно летописцы отметили важнейшее для Москвы событие—заключение союза с Крымом. Ибо Москве в это время был необходим военный союзник против вековых противников – Литвы и Польши, часто действующих заодно с Ливонским орденом и Большой Ордой. Союз с Крымом позволял Москве преодолеть блокаду западных соседей, не пропускавших порой в Европу ни русских послов, ни купцов с их товарами, ни мастеров разных специальностей, пожелавших приехать из Европы в Москву на заработки. Теперь появился хоть и более длинный, но надёжный путь на запад.

Понятно, у Менгли-Гирея – свои расчёты. Старшие братья не смирились с его воцарением на крымском престоле и собирают против него силы, прибегают к помощи врага – хана Большой Орды Ахмата, который тоже претендует на Крым. С юга угрожает мощная Османская империя. На западе – воинственные валахи во главе с удачливым воеводой Стефаном. Да и жить своим трудом татары не привыкли. Значит надо воевать. А чтобы воевать в окружении врагов, нужен союзник. Менгли-Гирей выбрал, на его взгляд, самого сильного – великого князя Московского.

Трудно сказать, кто из двух правителей был инициатором заключения военного и политического союза. Из Разрядных книг известно, что крымский посол Ази-Баба приехал в Москву не в первый раз, о его предыдущем визите Разрядные книги упоминают ещё в 1467 году: «Лета 6975-го году <…>. Пришол к великому князю ис Крыму от Мин Гирея царя посол Озибаба о Братстве и о любви».

Возможно, именно то посольство и положило начало дипломатическим связям Крыма и Москвы. Точно сказать нельзя, ибо сохранившиеся Русские посольские книги по связям с Крымом начинаются лишь шесть лет спустя после упомянутого в Разрядных книгах визита – с марта 1474 года, с описания первого русского посольства в Крым.

Как встретили крымского посла в Москве тогда, в 1467 году – неизвестно, но на этот раз Иоанн ему явно рад. Ведь заключив этот союз на выгодных условиях, великий князь получает возможность разорвать тугую враждебную цепь, опоясавшую его государство, словно удавка шею. В Крым один за другим мчатся послы. И хотя этот союз необходим, московские послы, в том числе и самый первый из них – боярин Никита Васильевич Беклемишев, получают твёрдый наказ: нигде в договоре с царём не упоминать о необходимости выплачивать дань. Ни в коем случае не брать на себя обязательства присылать какие-то определенные «поминки».

«Поминки» – это подарки. Обещание привозить регулярно «определенные поминки» также может напоминать даннические взаимоотношения. Иоанн не собирается брать на себя обязательства выплачивать что-то хану, как это делают Польша и Литва. Союз должен быть равноправным. Поэтому великий князь требует, чтобы посол, по возможности, избегал таких формулировок в документе-договоре, который у татар назывался «ярлык»: «А захочет царь писати в ярлыках

о поминках так: а поминки великому князю Ивану слать ко мне к Менли-Гирею царю потомуж, как король

шлет ко мне поминки. И Миките то отговаривати, а такова ярлыка не взяти».

Беклемишев сумел исполнить волю своего великого князя: никакие поминки, ни дань в союзном договоре не упоминаются.

Во всех наказах послам Иоанн твёрдо и настойчиво проводит мысль о необходимости равенства между сторонами. Сохранившиеся посольские документы донесли до нас все тонкости ведущихся переговоров. Великий князь расписывает там подробный сценарий поведения посла в чужом государстве, предусматривает все мелочи. Судя по этим документам, Иоанн хорошо знает двор Менгли-Гирея, многих его братьев и бояр – лично. Самым влиятельным из них он передает приветы, приказывает послам переговорить с ними, посылает подарки, просит соблюдать его интересы при царе. Те, кто замечен в агрессии против его подданных, подарков не получают.

В первую же поездку посол Никита Беклемишев везёт из Москвы в Крым три готовых варианта (списка) предстоящего договора, и ещё больше расписанных вариантов поведения посла в разных ситуациях. Много внимания уделяется защите русских гостей (купцов), которые с давних времён ездили в Крым, в Кафу (Феодосию) и другие города Востока торговать. В посольских документах мы видим дипломатический даже не талант, а гений первого русского государя, понимаем, почему именно ему было суждено стать создателем великого государства.

Документы свидетельствуют, что союз этот был заключён «на равных», он не предусматривал ни присылки какой-либо дани, ни определённых подарков, и даже освобождал русских послов от уплаты налогов за провозимый с ними товар. Договорная грамота была написана в близком соответствии с одним из образцов (проектов), предложенных и присланных в Крым самим Иоанном. Царь Менгли-Гирей называет тут великого князя Иоанна братом, обещает соблюдать условия союза и быть на всех врагов заодно, не грабить принадлежащих союзнику русских земель. Грамоту в СГГД предваряет комментарий составителей:

«Перевод шертной грамоты

Крымского царя Менли Гирея, утвержденной крестным целованием Великаго князя Иоанна III Васильевича, о сохранении взаимной дружбы и братства. Писана в 1474 году»:

«Вышняго Бога волею, яз Менли Гирей Царь пожаловал есмь, взял есми с своим братом, с Великим Князем Иваном, любовь, ибратство, и вечный мир от детей и на внучата; быти нам везде за один, другу другом быти, а недругу недругом быти. Кто будет друг мне, Менли Гирею Царю, тот и тобе друг, Великому Князю Ивану; а кто будет мне, Менли Гирею Царю недруг, тот и тобе, Великому Князю Ивану, недруг; <…>. А мне Менли Гирею Царю твоея земли, и тех Князей, которые на тебя смотрят, не воевати, ни моим Уланам, ни Князем, ни Козаком

; а без нашего ведания люди наши твоих людей повоюют, а придут к нам, и нам их казнити, а взятое отдати и головы людские без окупа нам тобе отдати

. А коли мой посол от меня пойдет к тобе к Великому Князю Ивану, и мне его к тобе послати без пошлин и без пошлинных людей; а твой посол ко мне приидет, и он идет прямо ко мне. А пошлинам Даражским и иным

всем пошлинам никоторым не быти. А на сем на всем, как писано в сем ярлыце, яз Менли Гирей Царь с своими Уланы и со Князьми, тобе брату своему Великому Князю Ивану, молвя крепкое слово, шерть есми дал; жити нам с тобою по сему ярлыку».

Великий князь и в последующих посланиях не устает напоминать хану Менгли-Гирею о заключённом договоре, о союзе против врагов, о равенстве и братстве:

«А в ярлыках своих писал еси и словом мне говорили твои послы, что еси как пожаловал, меня братом и другом собе учинил, и ярлык шертный дал и правду мне дал с своими уланы

и с князьми, так ныне по первому своему ярлыку и по своей правде жалуешь, на том и стоишь, и вперед хочешь жаловати, братство свое и любовь мне хочешь полнити, другу моему хочешь другом быти, а недругу недругом быти».

Этот союз оказался на удивление прочным и эффективным. Крымский хан и великий князь неоднократно выручали друг друга в самых сложных ситуациях, посылая войска в поддержку союзника по первому требованию. По просьбе Менгли-Гирея Иоанн много лет содержал у себя на службе старших его братьев Нурдовлата и Айдара, изгнанных из Крыма царях, периодически напоминая союзнику, что ради него несёт большие убытки: «писалеси ко мне в своих ярлыках и словом еси ко мне приказал с своими послы о своей братье о царях Нурдовлате да о Айдаре. Ино есми твоего для дела и взял их к собе и истому есми своей земле учинил, а нынеча их держу у собя и истому своей земле и своим людем чиню тобя для».

Оба государя – и крымский, и всея Руси оказались верны этому союзу до самой смерти Иоанна.

В связи с посольством в Крым 1474 года отметим ещё одно немаловажное событие: в этом году зародилась традиция ведения Посольских книг, которая продлилась несколько столетий. А сами Посольские книги стали для историков прекрасным и, по многим проблемам, единственным источником для исследования истории Российского государства и для творчества.

Иоанн покупает половину Ростова Великого. На этот раз мы видим ещё один из способов мирного расширения Иоанном его владений, укрепления зарождающегося государства, искоренения независимого вотчинного землевладения: он покупает у князей ростовских их родовую землю, половину города Ростова Великого:

«Тое же зимы продаша великомоу князю Ивану Васильевичю князи Ростовьские свою отчиноу, половину Ростова с всем, князь Володимер Андреевичь и брат его князь Иван Ивановнчь и с всеми своими детми и з братаничи; князь же великий, купив оу них, дасть матери своей ту половину, великой княгине Марьи».

Другая половина Ростова уже принадлежала великой княгине Марии Ярославне – по завещанию мужа. Иоанн передал в управление матери купленную половину Ростова с условием: после смерти она завещает ему весь город. Так без шума и без проблем был мирно и окончательно присоединён к Московскому великому княжеству древнейший русский город Ростов Великий. А его князья стали наместниками великого князя и его воеводами.

На втором году совместной жизни у Иоанна и Софьи Палеолог появляется первый совместный ребёнок – дочь Елена. Старшему сыну Иоанна Ивану Молодому к этому времени исполняется уже шестнадцать лет: «Априля 18 в 7 час нощи родися великому князю дщи Елена от царевны Софьи Фомины дщери Аморейского деспота».

Обрушение недостроенного кафедрального собора. В Кремле случилась беда: рухнула построенная уже до перекрытия церковь Успения Богородицы, заложенная ещё митрополитом Филиппом. Типографская летопись сообщает, что спровоцировало падение нового храма землетрясение. Но главная причина была, конечно же, в просчётах при проектировании и строительстве собора. Потому что сведений о других потерях от землетрясения нигде больше нет: «Тое же весны бысть трус в граде Москве, и церкви святыя Богородица, яже заложи Филип митрополит, съделана бысть оуже до верхних комар, и падеся в 1 час нощи, и храми всии потрясошяся, яко и земли поколебатися».

Всезнающий «независимый» летописец, который, судя по его записям, внимательно наблюдает за стройкой, объяснил по-другому, и скорее всего, верно причину падения стен:

«В год 6982 (1474). <…> В том же году, 21 мая, вечером, на третий год после закладки собора, упал этот заложенный собор, а уже начали своды выводить, иначе говоря, кровлю. Отвалилась северная стена, потому что в этой стене сделали входную лестницу на хоры, а они были высокими, на полторы сажени выше, чем во Владимирской святой Богородице, а хоры сделали над главным входом. Тогда же и хоры упали. А упала церковь в первом часу ночи, не ранив никого, строители уже ушли. А церковь вся сдвинулась от этого падения, и появились большие трещины».

Иоанн, конечно же, не отказался от идеи продолжить строительство нового кафедрального собора. Но чтобы не повторить ошибки, понять, отчего произошла неудача и можно ли вновь попытаться построить храм без посторонней помощи, руками русских мастеров, он приглашает в Москву зодчих из Пскова. Этот город славился на Руси красивыми каменными храмами и мастерами. Посмотрев и оценив стройку, мастера отказались продолжать её. Скорее всего, это были уже знакомые нам Кривцов и Мышкин, которые вначале были отстранены от участия в строительстве. Ибо именно они возводили те здания, которые перечислены в рассказе летописца:

«Послал великий князь во Псков и велел прислать церковных мастеров, и их привели. Они похвалили своих предшественников за то, что они гладко строили, но побранили их за то, как они делали известь, потому что они жидко разводили, а не вязко. Тогда великий князь их отпустил, а они впоследствии построили церковь Троииы в Сергиевом монастыре, Ивана Златоустого в Москве, церковь Сретения на Поле, Ризоположения на митрополичьем дворе и Благовещения на дворе великого князя».

Возможно, талантливые псковские мастера отказались продолжить возведение собора потому, что побоялись за результат. Они видели, что сохранившиеся стены хрупки, а снести всё полностью заказчик не желал. Возможно, что за годы татарского разорения, междоусобиц, и в результате бедности, на Руси разучились строить большие по объёму храмы, а именно такой, огромный собор, хотел возвести Иоанн. И он решает пригласить в Москву специалистов из Венеции, имеющих опыт строительства величавых каменных дворцов и храмов.

Это задание, – найти хороших архитекторов и строителей, а также мастеров других специальностей, – получает русский посол в Венецию Семён Иванович Толбузин, который отправляется в путь 24 июля. Этому же послу поручено передать венецианским правителям, что их посол – бывший заключенный Тревизан отправлен, наконец, в Орду, чтобы уговорить хана направить войска против турок.

С этого времени в летописях и посольских книгах появляются регулярные сообщения о прибытии в Москву вместе с послами различных иноземных мастеров. Из летописей видим также, что возобновляется общение и с Большой Ордой, чье очередное посольство и ныне поражает своими размерами:

«Того же лета месяца нуля 7 пришел из Орды Микифор Басенков с послом царевым Ахмутом Болшиа орды с Кара Кучуком, а с ним множство Татар пословых было 6 сот, коих кормили, а гостей с коньми и со иным товаром было 3 тысячи и двесте, а коней продажных было с ними боле 40 тысяч, и иного товару много. Того же месяца 24 послал князь велики к Венецеи посольством Семена Толбузина с Антоном Фрязином к Венецеискому дюце к Николе ко Трону о том, что пожаловал посла их Ивана Тривизана, из нятиа выпустил по их челобитью и подмогши его всем отпустил к царю Ахмату в Большую Орду с своим послом о их деле, что бы пожаловал царь, шол на помочь на турьского салтана к Царюграду».

Обратим внимание на фразу, что «Татар пословых выло 6 сот, коих кормили». То есть, по установленной Иоанном традиции, послов и их приближенных в Москве брали на полное содержание. На этот раз даже летописец не удержался, отметил, какую прорву народа пришлось кормить Иоанну почти полтора месяца. Этот и другие похожие случаи дали великому князю повод в одном из посланий к хану Менгли – Гирею потребовать, чтобы тот в Москву «бездельных людей не присылал». Наверное, такой же наказ получил и хан Большой Орды, потому что более уже сообщений о таком количестве «послов» не встречаем.

Наконец-то, «с оказией» – вместе с ордынским посольством, отправлен в Орду и многострадальный венецианский посол Иван Тревизан, которого Иоанн, как видим, обеспечил всем необходимым.