Солнцеворот. Блокадная повесть

– Доброе утро.

– Ты рано встала, моя девочка, но я уже сварила твою любимую кашу.

– Манку? – радостно спросила Яна.

– Овсянку, – поправила Лина.

– А, ладно, спасибо, – девушка села за стол, няня подала ей тарелку горячей каши со сливочным маслом и чашку свежезаваренного чая. Торопливо отправив в рот две ложки каши, девушка отхлебнула чай, обожглась и отставила чашку.

– Ну, все, я побежала на вокзал, – Яна выскочила из-за стола.

– Погоди, егоза, я тебя провожу, – тетя Лина поправила белый платок перед большим зеркалом в прихожей и взяла тяжелую авоську, приготовленную с вечера.

– Понесем сетку вместе, – сказала девушка.

Яна опустилась на деревянное сидение и выглянула в окно вагона. Тетя Лина стоит на платформе и машет ей рукой. Паровоз засвистел и тронулся. Яна помахала няне и поехала на дачу. Погожий субботний день только начинался. Девушка сняла соломенную шляпку и повесила ее на крючок у окна поверх авоськи с продуктами. Щурясь от солнца, Яна смотрела в окно. Зелено-медные сосны Карельского перешейка проплывали за окном вагона, белые облака летели по сияющему небу, но маленький серебряный самолетик обогнал их, покачал крыльями, приветствуя тихоходный земной транспорт, и исчез на севере, там, где море. Яна проводила его долгим взглядом. Предвкушение встречи с морем наполняло душу девушки ликованием. Конечно, Финский залив – очень мелкое море, но погулять на пляж она все равно пойдет. И, может быть, однокурсник Егор составит ей компанию. Надо же им выполнять комсомольское поручение старосты их группы: Егор подтягивает Яну по немецкому языку, а она его – по античной истории. Егор должен придти с утра на дачу Петерсов, и Яна спешила встретить гостя. Полчаса поездки тянулись как капли застывающей смолы по рыжему сосновому стволу. Девушка ощутила себя застрявшей во времени, как муха в янтаре. Неужели совсем скоро она увидит любимого друга? Момент, когда она впервые осознала, что однокурсник ей дорог, всплыл в памяти: морозный январь этого года, экзамен по истории дореволюционной России. Выйдя из аудитории, она очень удивилась – Егор ждал под дверью, пока она отвечала про Минина и Пожарского. Они вышли из университета, миновали Зимний дворец (теперь – Музей революции) и долго гуляли по проспекту Двадцать пятого октября, разговаривали обо всем, ели пышки, и Егор нес ее портфель с учебниками.

Из первого вагона дачного поезда Яна выпорхнула, озаряя улыбкой все вокруг. Крепкая рука с золотистыми волосками вокруг запястья поддержала ее, и девушка совсем не удивилась. Егор пришел ее встретить, разве он мог поступить иначе? Он взял ее набитую продуктами авоську, Яна надела шляпку и поправила темную косу с белой ленточкой. Егор перекинул авоську в левую руку и сжал ладонь девушки движением, с середины весны ставшим привычным. Ресницы ее опустились, скрывая теплые карие глаза.

– Я скучала по тебе, – смущенно выдохнула она. Он отвел прядь темных волос с ее атласного виска.

– Яночка, и я.

Она вгляделась в дорогое лицо и к сожалению заметила, что тени под синими глазами никуда не делись, а щеки впали, делая худое лицо Егора совсем аскетичным. Одет он был, как всегда, аккуратно: белые брюки, белые парусиновые туфли, тенниска в черно-белую полоску, на левой стороне широкой груди сиял вытянутый золотисто-синий значок «Парашютист-спортсмен».

– Ты не выспался? – нежно спросила она.

– Глаз не сомкнул, ночью разгружал вагоны, а потом ждал, когда ты приедешь. Я встречаю уже третий поезд.

– Мы с тетей Линой вчера зашли в «Елисеевский», а утром она проводила меня на вокзал.

– Вы, наверное, скупили полмагазина, – сказал Егор. – Ого, тяжеленная сетка, как ты ее дотащила?

– Это наш завтрак, – скромно ответила Яна. Молодые люди подошли к даче. Серый полосатый кот ждал на ступеньках крыльца. Увидев молодую хозяйку, он выгнул спину и громко замяукал. Она подхватила любимца, зарылась лицом в густую шерсть, и зверь басовито замурлыкал. Голова девушки кружилась от счастья и голода.

– Я еще не завтракала.

– Я тоже.

Яна, прижимая к себе кота, схватила Егора за руку и повлекла на кухню. Там урчащий полосатый зверь был спущен на пол.

– Поставь сетку на стол, пожалуйста, – попросила Яна, достала оттуда кружки докторской колбасы в пергаментной бумаге и выложила их на блюдце.

– На, Барсик, ешь.

Кот подошел к своему блюдцу и набросился на колбасу. Девушка вымыла руки и потянулась за спичками.

– Сейчас разожгу плиту и приготовлю завтрак.

– Я помогу, – сказал Егор.

– Не надо, родители оставили растопку с прошлого воскресенья, – ответила Яна, одной спичкой разожгла плиту и поставила на нее старый медный кофейник.

– А кофе можешь смолоть? Кофемолка наверху.

Егор вытянулся во весь рост и достал с верхней полки буфета дореволюционный механизм, сверкнувший медной ручкой. Вскоре бодрящий аромат свежесваренного кофе поплыл из кухни на веранду. Яна повязала нянюшкин фартук поверх своего белого платья и выкладывала из сетки на кухонный стол привезенное из города угощение: два городских батона, розовую ветчину, докторскую колбасу в веревочной сетке, яйца, кусок желтого дырчатого сыра, бутылку сливок, пряники, две плитки шоколада и кулек карамелек «Раковые шейки». Опустившись на табурет, молодой человек наблюдал за проворными загорелыми руками девушки.

Наконец сетка была разгружена. Яна вскрикнула, когда Егор поставил на стол, глухо стукнувший сверток в газетной бумаге.

– Егор, что это?

– Я купил бутылку вина «Абрау-Дюрсо».

– Зачем? – удивилась девушка. – Это же дорогое вино.

– Отметим окончание летней сессии.

– Ах, вот зачем ты вагоны разгружал, – догадалась Яна.

– Я помогаю маме, надо будет сестрам купить зимние пальто.

– Помоги и мне, сбегай в огород, принеси укропа и зеленого лука, – попросила она, нежно, улыбаясь. Егор мигом исчез, а девушка взяла миску и разбила в нее пять яиц.

– А ты хозяйственная, Янка, – выдохнул Егор, кладя на стол пахучий пучок зелени. Бархатные карие глаза девушки стали лучистыми.

– Я с детства помогаю тете Лине на кухне.

– Это твоя тетя?

– Это моя няня и великолепная кухарка. Она научила меня готовить вкусный омлет, кашу и гренки. Любишь омлет? – спросила она ласково.

– Только омлет, – сглотнув, ответил он (в их семье предпочитали яичницу-глазунью).

Яна тихонько запела, накрывая стол на открытой веранде для их первого совместного завтрака. Воздух, пахнущий сосновой смолой и цветущим шиповником, вливается в легкие. «Почему на даче всегда так хочется есть?» – удивилась Яна и еще быстрее забегала из кухни на веранду. Вскоре пышный крестьянский омлет поднялся на горячей сковороде – кружки картофеля, залитые взбитыми со сливками яйцами, все это посыпано стружками плавящегося золотистого сыра, мелко нарезанным зеленым луком, укропом. Девушка решила пожарить еще и гренки. Съеденное на вокзале мороженое ненадолго приглушило ее чувство голода, но здоровый молодой аппетит требовал более существенной пищи. Вскоре горка золотистых гренок выросла на фарфоровом, белом в голубые незабудки, саксонском блюде. Яна торжественно поставила его в центр покрытого льняной скатертью стола и перелила густые сливки из стеклянной бутылки в сливочник из того же сервиза.

– Будешь ветчину? – спросила она, не оборачиваясь, и так чувствовала, что Егор стоит за ее спиной.

– Угу, – выдохнул он.

– На, съешь кусочек.

Егор нагнулся, задел горячими губами тонкую шею девушки и вытянул из ее аппетитно пахнущих пальцев ломтик розовой ветчины с тоненькой прослойкой сала.

– А сыр? – спросила она задыхающимся голосом.

– Да, и скорее.

– Сейчас, – девушка быстро разложила на тарелки ветчину, сыр, украсила веточками укропа. – Ну вот, неси на стол.