Тайна Монсегюра. Фантастический роман

Две миски нашлись почти сразу. Не успела Ляля опомниться, как у нее на коленях опять оказалась горячая глиняная миска, роговая ложка, а сэр Луис в колете, застегнутом на все фибулы, читал молитву перед едой. Стараясь отогнать мрачные мысли о том, что повар, приготовивший это вкусное блюдо, уже мертв, Ляля поднесла ко рту первую ложку. Рыцарь устроился у костра напротив девушки, и она поняла, что он сидит на месте главаря уничтоженной им шайки разбойников.

– А как вы миновали засаду в горах, которую вам готовили негодяи? – спросила она в перерыве между двумя ложками похлебки.

– Я понял, что два разбойника, везущие вас, разделились, – ответил он. – Воинский опыт позволил мне избежать горной лавины и одолеть негодяя.

– Я верила, что вы обойдете все засады и спасете меня, – восторженно сказала Ляля.

– Я узнал, куда вас везут, и поспешил на помощь.

– Благодарю вас, мессир, – горячо произнесла девушка.

– Завтра мы поедем дальше, – сказал рыцарь. – Мы не сбились с пути за этот день и ехали в сторону Монсегюра.

– Сколько нам еще ехать? – поинтересовалась Ляля.

– Я думаю, дня три, – ответил граф. Девушка виновато улыбнулась и сказала:

– Простите, милорд, но я очень хочу спать.

Сэр Луис забрал у нее миску, помог подняться с камня и проводил к вороху шкур, наваленных в глубине пещеры. Даже мысль о том, что там могут водиться паразиты, не помешала Ляле упасть на них. Она заснула еще в падении. Рыцарь убедился, что девушка лежит удобно, и отошел. Ему, прежде чем лечь спать, предстояло сделать еще несколько дел.

Ляля проснулась свежая и отдохнувшая. На ворохе мягких шкур спать удобно и приятно. Приятно? Девушка резко села, прислушиваясь к себе, но никто по ней не ползал. Она открыла глаза и бодро вскочила с постели, давшей ей приют на одну ночь. В пещере горели только костер и один факел на стене. Под ноги Ляле что-то попало, она оступилась и чуть не упала. Веселенькое пробуждение! Девушка наклонилась и нашарила два остроносых предмета. Взяв их, она подошла к факелу и внимательно рассмотрела. В руках у нее оказались остроносые полусапожки из тонко выделанной темной кожи. Вскрикнув от восторга, она присела на камень и примерила обновку. Обувь подошла идеально. Ляля двинулась к выходу, с наслаждением ступая обутыми ногами по каменному полу. На улице сэр Луис седлал лошадей, готовясь в дорогу. Ляля улыбнулась яркому рассвету и своему спутнику. Она заметила, что рыцарь пристегнул к седлам какие-то свертки, видимо, багаж. Девушка слегка удивилась, откуда взялись эти вещи, ведь собственные, вывезенные из Тулузы, остались на том лугу, где на них напала разбойничья шайка. «Слава Богу, я еду не одна, а с рыцарем, который заботится обо всем», – подумала Ляля и бодро поздоровалась:

– Доброе утро, милорд!

– Доброе утро, демуазель!

– Благодарю вас за новую чудесную обувь. Мне очень удобно, – произнесла девушка. Сейчас, в великолепном настроении, отдохнувшая за ночь, она могла бы обнять весь мир.

– Это из разбойничьей добычи, – ответил рыцарь. – Я собрал нам в дорогу походные постели и провизию. Мы можем ехать хоть сейчас.

– Лучше после завтрака, – улыбнулась Ляля. – И мне надо умыться.

Девушка побежала к роднику, с удовольствием ощущая на ногах обувь. Вчера, в горячке погони и схватки, она почти не чувствовала неудобств ходьбы босыми ногами по каменистой тропинке, но сейчас, получив новую обувь, она наслаждалась комфортом. «Удобная обувь – синоним счастья», – думала она, упиваясь радостью ничем не скованного движения.

В пещере она застала сэра Луиса за разливанием похлебки в глиняные миски. «Третий раз есть это перченое варево», – уныло подумала Ляля, но одернула себя: «Нельзя быть такой привередливой. Мне нужны силы, чтобы поскорее достичь замка Монсегюр.»

После короткой молитвы рыцарь и дама принялись за еду.

– Как ваша рана, милорд? – спросила девушка, отставив пустую миску.

– Благодарю вас, демуазель, кровь уже не течет, – ответил он.

– О, почему вы не позволили мне перевязать вашу рану? – упрекнула Ляля. – В этих горах полно подорожника.

– Я привык сам заботиться о своих ранах, – ответил сэр Луис.

– Но вы же видели, как я лечила спутников мессира Поло! – вскричала Ляля

– Для рыцаря неприемлемо то, что подходит простонародью, – произнес граф, и девушка прикусила язык – столько гордой уверенности в своем благородном происхождении и праве решать судьбу свою, своего окружения и простолюдинов, прозвучало в его ответе. Девушка, не говоря ни слова, собрала посуду и выскочила из пещеры. Она могла бы много рассказать рыцарю о том, как нужно поддерживать свое здоровье, но чувствовала, что все ее доводы разобьются об его несокрушимую уверенность в собственной правоте. Он очень ясно дал понять Ляле, чем отличается благородный человек от всех прочих. «О, эта рыцарская гордость!» – проворчала Ляля, сдерживая слезы и яростно оттирая котел песком, словно голову надменного графа. Миски и ложки она сполоснула за две минуты, и, вернувшись в пещеру, молча опустила сверкающий котел с посудой у очага. Сэр Луис уже успел потушить огонь. Единственный факел слабо освещал пещеру.

– Мы можем ехать, – сказала Ляля. Сэр Луис снял со стены факел, взял девушку за руку и вывел из пещеры. Факел он погасил на выходе. Оседланные кони ждали у пещеры. Ляля удивилась – на ее кобыле красовалось дамское седло.

– Видимо, разбойники ограбили какой-то богатый караван, – хмуро пояснил сэр Луис. – Если вам станет холодно, донна Лилиана, ваш новый плащ находится у седла.

Девушка увидела бархатный сверток темно-вишневого цвета, осторожно погладила красивую ткань.

– А на этом плаще вышит герб хозяйки? – поинтересовалась она.

– Я рассмотрю этот герб, когда доставлю вас в свой замок, демуазель, – сказал рыцарь. – А потом с отрядом воинов пройду по разбойничьей тропе.

«Покажи мне Святой Грааль, и потом делай, что хочешь!» – мысленно вскричала Ляля, а вслух произнесла:

– Поедем скорее, мне не терпится попасть в ваш замок.

Сэр Луис поднял ее в седло, вскочил на Глера и поехал вперед, указывая дорогу. Снова справа от всадников поплыла каменная стена, а слева развернулась пропасть. На ее дне тихо журчала невидимая горная река. Утренний туман поднимался от поверхности воды и свивался кольцами, восходящее солнце подсвечивало их нежным розовым светом. Ляля залюбовалась величественной картиной восхода солнца в горах. Небо меняло свет от зеленого к голубому, облака и снежные пики окрасились в золотисто-розовые тона, легкий ветерок нес запахи лаванды и тимьяна. «Три дня, – думала девушка, – сэр Луис обещал, что мы будем ехать три дня!»

Она оторвала взгляд от величественной панорамы ясного утра в Пиренеях и с тревогой посмотрела в широкую спину своего спутника. Даже раненый, он сидел в седле прямо, развернув плечи. Сапфир в эфесе дамасского меча, вставленного в заспинные ножны, рассыпал синие блики, когда солнце освещало золотистые волосы рыцаря и падало на навершие его клинка. Ляля вдруг поняла, что драгоценный камень находится на уровне глаз рыцаря и не отличается от них по цвету. Девушка решительно посмотрела на отдаленную вершину, покрытую снежной шапкой. «Зачем я задумываюсь о цвете глаз сэра Луиса? – зло подумала она. – Нам осталось быть вместе три дня!»

Девушка подняла глаза к небу. Синева одержала решительную победу и восторжествовала над всеми цветами раннего утра. Ляля тихо взмолилась о том, чтобы сакральная чаша оказалась в замке Монсегюр, и ее невероятное путешествие сквозь века и пространства вскоре благополучно завершилось. А пока… пока она может любоваться величественными пейзажами Пиренеев, путешествуя под надежной защитой отважного крестоносца. Взошедшее солнце припекало. В августе на юге в горах еще жарко. Сэр Луис расстегнул кожаный колет, под ним виднелась белая рубашка. «Новая, без кровавых пятен», – определила Ляля. Видимо, рыцарь нашел ее среди разбойничьей добычи. Девушка и сама бы с удовольствием сняла платье и позагорала, но не решилась шокировать рыцаря. Его стойкие нравственные принципы вызывали уважение. Ляля заметила, что средневековые люди, с которыми ей довелось общаться, оказались более цельными духом, чем ее современники, принявшие в наследство от прошедших эпох все богатство мировой культуры. Восприятие этого богатства дает широкий взгляд на вещи, иногда слишком широкий.

Ляля никак не могла понять, почему ее соотечественники живут по восточному календарю и празднуют новый год, славя животное – его покровителя, посещают гадалок, магов, экстрасенсов, прислушиваются к предсказаниям астрологов. Кто бы мог подумать, что и в двадцать первом веке эти профессии будут пользоваться уважением и приносить немалый доход от современников, падких на все мистическое! В журналах и газетах публикуют гороскопы, по телевидению обсуждают, наступит ли конец света, предсказанный календарем древних майя. А сколько шума было вокруг миллениума… Семейная пара российских актеров задумала родить ребенка к началу третьего тысячелетия, но не сумела разобраться, когда начнется двадцатый первый век, и дочка родилась на исходе двадцатого. Видимо, ее родители в школе плохо учили арифметику и опозорились на всю страну. «Иногда приходится пожалеть, что инквизицию упразднили в девятнадцатом веке», – горько подумала Ляля. Неужели ее время, начало двадцать первого века, начинает становиться похожим на новое Средневековье? Конечно, хорошо, когда вечные идеалы любви, чести, справедливости, уважения женщин опять проявляются в ее время. Но упадок общей культуры, увлечение оккультизмом, эзотерическими техниками, пренебрежение к знаниям, выстраданным человечеством… Что делать с этим?

Девушка вздохнула, отгоняя яркие картины своего времени, и перевела взгляд на горные вершины, устремленные в безграничный небесный простор. Здесь, в величественном окружении скал, каменистых отрогов и зеленых долин, ощущается близость Бога, а грустные мысли исчезают.

Солнце поднялось уже высоко, и сэр Луис принялся высматривать подходящее для отдыха место. Он радовался, что погоня за похитителями донны Лилианы не увела его с дороги к родному замку. Конечно, он помчался бы за ней и на край света. Альдейгъюборг, Ладога… Он готов сопровождать туда свою даму. Дерзость разбойников привела рыцаря в ярость, они использовали пещеру, с любовью устроенную его предками как уединенное убежище в горах, для размещения своей беззаконной шайки. Рыцарь знал, что жители Пиренеев исстари занимаются контрабандой, но если они сбиваются в шайки, грабят и убивают путников, продают в рабство красивых женщин, его долг как господина этих мест дать вооруженный отпор посягательствам на жизнь и имущество его подданных, а также купцов, перевозящих товары по его земле. Скорее бы достичь Монсегюра! Но сейчас отдых необходим прежде всего донне Лилиане. Рыцарь знал одно укромное место. Он обернулся к спутнице, ободряюще улыбнулся, взял под уздцы ее кобылу и решительно свернул с тропы, ведущей в Монсегюр. Несколько поворотов в почти полной темноте они проехали молча. Рыцарь отвел переплетение стеблей дикого винограда, закрывающее узкий проход в скалах, и путешественники выехали на маленькую полянку, поросшую сочной зеленой травой. Стоящее высоко в небе солнце заливало это тайное пристанище теплым светом, но вскоре тени от скал, передвинувшись вслед за светилом, накроют полянку густым сумраком. Рыцарь обвел место предполагаемого привала внимательным взглядом – неприятные неожиданности вроде новых стычек с разбойниками ему не нужны. Но ручей ласково лепетал, скрытый в траве, непуганные птички порхали и щебетали, клевали ягоды ежевики. На густой зеленой траве не видно следов привалов, и сэр Луис радостно сказал:

– Вот здесь, демуазель Лилиана, мы сможем отдохнуть!

– Я не устала, – смеясь, запротестовала она, но побледнела и взволнованно спросила: – Ваша рана беспокоит вас?

– Нет, – твердо сказал рыцарь и помог даме спуститься на землю.

Она постояла немного, вдыхая свежий, напоенный ароматами трав горный воздух, и улыбнулась рыцарю.

– Я хочу набрать ягод к нашей трапезе. Где у нас посуда?

Сэр Луис достал из седельной сумки глиняную миску и подал леди. Она устремилась к кустам ежевики. Ягоды, уже черные, сочные, созрели и налились сладким соком. Ляля съела несколько вкусных ягод, стараясь избежать соприкосновения с больно царапающими ветками. Их шипы по остроте и крепости не уступают колючей проволоке. Счастливо сохранив нежную кожу от увечий, Ляля набрала миску ягод и вернулась к сэру Луису. Он быстро обустроил их временный лагерь, расседлал и отпустил пастись лошадей, постелил на мягкую траву шкуры и разложил на салфетке лепешки с козьим сыром. Ляля торжественно добавила к скромной трапезе сорванные ею ягоды, подхватила две глиняные кружки, пошла за водой к ручью, заодно и помыла руки, испачканные темным ягодным соком. После молитвы и лепешек дошла очередь до ежевики. Девушка расчувствовалась до слез, когда сэр Луис подал ей серебряную ложку, украшенную скромным растительным орнаментом.

– Я вчера ела этой ложкой, – вскричала она. – А потом потеряла на тропе, когда пыталась убежать от разбойников.

– Я нашел ее ночью, – скромно сказал рыцарь, помолчал и добавил: – Донна Лилиана, я никогда не встречал более отважной дамы.

Ляля покраснела, а он продолжил:

– Я восхищен вашей смелостью. Вы могли убить разбойника, на которого напали с навахой.

– Я… убить? – вскричала пораженная Ляля и внезапно ощутила, что жизнь негодяя и в самом деле секунду находилась на острие ее клинка. Страшное чувство! Но смогла бы она сделать последнее движение и убить человека, она, христианка, жалеющая мух, пауков, тараканов? Девушка застонала – ей не хотелось таким образом узнавать темные стороны своей натуры. Какое счастье, что рыцарь пришел на помощь в решающую минуту. Он воин, защитник, обязанный оберегать жизнь, а отнимать – в редких случаях. Но кого от кого надо было защищать вчера на узкой горной тропинке – девушку от разбойника, или разбойника от впавшей в боевую ярость девушки? Ляля в ужасе от темного провала в своей душе закрыла лицо руками. Раньше она не замечала за собой способности впадать в исступление. Так и до берсерка недалеко. Интересно, а женщины становились берсерками? Надо будет изучить этот вопрос по возвращении домой – почитать старинные хроники и работы медиевистов. Девушка так глубоко задумалась, что вздрогнула от легкого прикосновения сэра Луиса к тыльной стороне ладони, закрывающей ее лицо.